Боец - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 16

Предположения Георга оказались верными. Этот большой замок имел все шансы в скором времени превратиться в город: он, по сути, уже был небольшим городком. За стенами располагалось около трех десятков домов ремесленников и до двух сотен человек. Там обитали кузнецы, скорняки, ткачи, замковая челядь, другие мастеровые. Имелся даже трактир. Бортничество – довольно редкий, специфический и прибыльный промысел, поэтому семью Паттола держали поближе к господину.

Имелся и свой посад, где тоже обретались ценные для барона люди: просто места за стенами уже не было, но зато он мог быстро упрятать их за укреплениями. В округе было разбросано несколько деревенек с крестьянами и ферм арендаторов. Пройдет пара десятков лет, и замковая стена разрастется, увеличивая площадь, охваченную стенами, и, соответственно, население за ними.

Замок не только выглядел твердыней, но таковой и являлся. Помимо стен, его опоясывал ров шириной более двадцати футов и до краев заполненный водой. В настоящий момент там находилось три десятка воинов и госпожа баронесса с детьми. Сам барон с дружиной был в походе. Примерно неделю назад к ним в гости пожаловала какая-то молодая баронесса с десятком воинов. Вот, пожалуй, и все воинство. Служивые располагались либо на постах, либо в центральном замке, где находились и казармы, и конюшни, и жилой дом барона. Как и следовало ожидать, все наиболее ценное укрывалось в донжоне, самой высокой и наиболее укрепленной центральной башне.

К сожалению, несмотря на относительную отдаленность от границы, барон серьезно подходил к вопросу безопасности, а потому все укрепления содержались в исправности. Никакой иной возможности попасть в замок нет, кроме как через ворота или штурмуя стены. Правда, охрана довольно немудреная. На стенах круглосуточно находятся четверо караульных, по количеству сторон света. На каждого из стражей приходится по два участка стены для обхода, в общей сложности около ста семидесяти шагов, если считать вместе с башней, разделявшей эти участки. На верхней площадке донжона еще один караульный. У главных ворот – караулка, в которой находится еще шесть человек, десятник и смена.

Самое неприятное обстоятельство бортник приберег напоследок. В замке проживал мастер со своим учеником. Радовало одно: несмотря на то что лаборатория располагалась в донжоне, эти двое проживали в жилом доме барона. Это в значительной мере уменьшало добычу, так как о захвате пленников и, соответственно, выкупе за них можно позабыть. Штурмовать здание, где находится мастер, очень опасно. Можно не потерять ни одного человека при захвате замка и положить многих, если сунуться в этот дом. Так что самое лучшее – это изолировать его. Не дай господь, колдун решит в эту ночь поработать в лаборатории. От захвата донжона парни не откажутся, но тогда все может оказаться куда сложнее.

Конечно, крепкий орешек, но тем не менее ничего сверхсложного в предстоящем захвате Георг не видел. Если удастся проделать все скрытно, а главное, быстро, ни один умник и ухом не успеет повести. А когда они нейтрализуют гарнизон, никто из черни даже не подумает оказать сопротивление, что было бы неизбежно при взятии замка штурмом. На этот случай в арсенале имелось достаточное количество оружия, да и какие-никакие тренировки с людьми наверняка проводились. Мастер тоже не будет представлять опасности, если не жадничать. А Георг жадничать не собирался. Пусть их. Все золото мира никогда не заработать.

Бортников связали и оставили в лесу под присмотром двоих наемников. Зачем лишний раз забирать жизнь, если можно обойтись без этого? Кроме того, для старика это лишний повод хорошенько подумать. Если он хоть в чем-то обманул, его ждет неминуемая расправа. А если нет, то и убивать нет никакого смысла, отпустят с миром. Судя по спокойствию, с которым глава семейства воспринял тот факт, что его и сыновей привязали к дереву, он ничего не опасался. Значит, наверняка сказал правду.

Виктор замер возле уреза рва, изображая из себя несуразный холмик неправильной формы. Все же эти накидки куда лучше маскируют, чем даже те странные чехлы с нашитыми лоскутками. Рассмотреть его сейчас было мудрено даже с близкого расстояния, несмотря на свет, испускаемый луной. Говорить о стене, по которой проходил караульный, и вовсе не приходилось. Вот в просветах между зубцами опять замаячила фигура солдата, на доспехах которого играли лунные блики. Двигался он совершенно спокойно, время от времени останавливался, всматриваясь в пространство, залитое серебряным светом, а затем продолжал движение.

Наемник медленно, чтобы не выдать себя резким движением, перевел взгляд на небо. Вот уже час он прикидывается бесформенной кучкой, как и остальные парни, распределившиеся вокруг него. Похоже, тучка наползет на луну раньше, чем памфиец дойдет до башни. Скорее бы. Мочи уже нет вот так неподвижно лежать. То, что ночь лунная, – это хорошо, а в особенности радует наличие на небосводе облаков. Иной возможности добраться до караульного на донжоне, кроме как подстрелить его из арбалета, попросту нет. А поди сделай это, когда вокруг кромешная мгла.

Наконец караульный достиг башни и скрылся в ее чреве. Сейчас он пройдет сквозь нее и окажется на другом участке стены. Дойдет до следующей башни и двинется в обратный путь. Действовать нужно быстро, а главное, тихо. Виктор встает на ноги и раскручивает над головой веревку с «кошкой» на конце, благо его сейчас никто не заметит, даже при свете луны. Караульный уже прошел на другую сторону, а от того, который находится на донжоне, его скрывает стена.

Тройной крюк взмывает ввысь и, описав дугу, с глухим, едва различимым стуком падает за зубцами. Услышать этот звук можно, только если тщательно вслушиваться и ждать чего-то подобного. Нет никаких сомнений – никто из караульных ничего не заметил, ведь металл хорошо упакован в мягкие кроличьи шкурки. Потянуть конец на себя, выбрать слабину, помолиться, чтобы хотя бы один крюк зацепился за стену. Есть! Теперь тихонько спуститься в воду и ни в коем случае не потерять бурдюк, надутый воздухом, иначе камнем на дно. Плавать в доспехах никак не получится. Максимум, что удастся, – какое-то время побарахтаться, и то без гарантии.

Лучше бы, ясное дело, без доспехов, но кто знает, как все обернется. К тому же передвигаться практически бесшумно и с подлинной легкостью для них уже давно не проблема. Да и чехол достаточно хорошо маскирует легкое позвякивание кольчужных колец, а то еще и препятствует звону. Хорошо подогнанную кольчугу при определенных навыках использования можно носить достаточно тихо и без посторонней помощи. Немаловажно и то, что для осуществления задуманного доспех просто необходим.

Держась за веревку, Виктор подтянул себя к стене и пополз вверх, упираясь ногами в малейшую неровность. С него побежали струйки воды, и ему показалось, что этот шум просто оглушителен, сродни водопаду в горах. Напряженный, как арбалетная тетива, он замер и вслушался в окружающую ночь. Никто не поднимает тревогу, не слышно спешного топота ног, никакого окрика. Внизу видны темные пятна на поверхности воды: он умудрился добраться до стены гораздо быстрее товарищей благодаря веревке, остальные движутся куда медленнее аккуратными гребками.

Вверх. Перевалиться через стену. Взгляд на небосвод. Луна вот-вот появится из-за тучи, но время еще есть. Бегом к башне, кинжал уже в руке. Вот чернеющий провал арки, и он внутри. Прижаться к стене, слившись с ней воедино. Взгляд на проем, ведущий на противоположную сторону. Превратиться в слух.

Легкое позвякивание кольчуги и неторопливые шаги человека, исполняющего опостылевшую повинность. Все же с достатком у местного барона очень прилично, если даже оставшиеся в замке воины облачены в кольчужный доспех. Вот дверной проем стал виден отчетливо – это луна вновь засияла на небосводе, заливая землю бледным светом. В проеме появляется тень, караульный уже внутри. Пора!

Виктор подшагивает за спину воину, левой рукой перехватывает голову, зажав рот, гася в зародыше готовый сорваться вскрик, бьет под колено и полосует кинжалом по горлу. В башне слышится стук упавшего копья, хрип и бульканье. От этих звуков кровь стынет в жилах. Но только не у Виктора. За годы практики успела выработаться привычка к убийству. В конце концов, это его работа.