Боец - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич. Страница 58

– Отчего же тогда вы сами способствовали тому, чтобы потенциальный наследник сейчас направлялся в Памфию?

– Скажем так, я недооценил баронессу Авене и уж тем более не ожидал, что она получит поддержку в лице свекрови. С другой стороны, а почему нет? Гийом полон сил, и до того, как возникнет потребность в наследнике, времени предостаточно. Королева также пребывает в здравии.

– Вы хотите сказать…

– Именно. Не сейчас, а где-то через полгода все должно повториться.

– Я не хочу изменять Адели.

– Это не измена, и ты об этом прекрасно знаешь.

– Будьте вы прокляты!

– И я люблю тебя, Георг. Что ты так на меня смотришь? Можешь мне не верить, но это так.

Щебет птиц, солнечные лучи, проникающие сквозь листву и весело играющие на лице. Оно сейчас покрыто соком зелени, чтобы его светлое пятно не могло выдать местоположение человека. Тем не менее ласкающее тепло ощущалось даже под слоем этой своеобразной краски. Конец лета. Еще немного, и зарядят дожди, но пока приближение осени ощущается только по ставшему не таким жарким солнцу.

Человек сидит не шевелясь на одном из деревьев небольшой рощи, неподалеку от опушки леса. Первое правило охотника, устроившего засаду на дичь, – это полная неподвижность. Он должен слиться с окружающей местностью, чтобы не быть замеченным. Конечно, человек не обладает чутьем животного, но кто сказал, что при охоте на него стоит пренебрегать этим правилом? Особенно когда выслеживаемого тщательно охраняют. Настолько тщательно, что приблизиться к нему практически нет никакой возможности. Ничего. Невозможность приблизиться вплотную можно легко компенсировать дальнобойным оружием, если, конечно, ты достаточно искусно владеешь им. Этот человек знал толк в арбалетах и мог использовать их на диво хорошо. Оставалась самая малость. Дождаться момента.

Проклятые идиоты! Вместо того чтобы думать головой, эти говоруны из совета, страшащиеся лишиться своей власти, предпочитают использовать для мышления другие места, явно не предназначенные к тому богами.

Три года назад у Загроса имелся отличный полководец. Именно что полководец: будь он еще и политиком, кармельцы не упорствовали бы столь долго, прежде чем смириться со своей судьбой. Но его возросшая популярность сильно напугала совет республики. Несмотря на то что Кармель продолжали сотрясать волнения, раз за разом одерживаемые победы даровали ему любовь толпы, хотя сам он к тому и не стремился.

Это не могло не обеспокоить членов совета. Даже представители дома Варенов были напуганы тем, что их лидер столь популярен среди черни. Не будь так, совет ни за что не сумел бы протолкнуть решение о необходимости ритуального самоубийства генерала Варена. А сам генерал… Боги, как можно быть настолько преданным республике, чтобы своей рукой нанести себе смертельную рану?! Он – солдат, верно служивший республике вдали от дома, деливший со своими соратниками все тяготы и невзгоды, – подчинился воле толпы сладкоречивых засранцев, проведших в армии ровно столько времени, сколько было потребно, чтобы стать народными избранниками.

Будь во главе армии Варен – и этот молодой король был бы разбит еще три года назад, а Несвиж, разодранный на части, исчез бы навсегда. Но во главе армии оказался бездарный, зато устраивающий все фракции командир, который благополучно проиграл войну. Повторная попытка – и снова неудача. В Загросе имелись достойные военачальники, уж парочку таких засевший на дереве человек мог назвать с ходу. Но эти кандидатуры никак не устраивали совет.

Варен был не только настоящим солдатом, его отличала безграничная преданность республике, чего нельзя сказать о тех, других. Кто знает, что родится в их головах, если им удастся заполучить популярность, подобную той, что была у покойного генерала. Они были преданы республике, смело сражались с ее врагами, обладали талантом военачальника, но не принадлежали ни к одной из партий. Слишком независимы, а значит, и контролировать их куда сложнее.

Отправлять же армию под началом очередной бездари было чересчур опасно. Не только он знал цену этим командирам, знали ее и другие. Еще одно поражение – и начнутся волнения в самой стране. Любовь и одобрение черни непостоянны, сегодня они кричат о республике и мудрости членов совета, завтра его же обвинят в бесконечных поражениях. Разумеется, эти умные командиры в прошлых войнах находились подле командующих и высказывали свои советы, вот только те, переполняемые спесью, не прислушивались к их словам и раз за разом приводили армии к поражениям.

Наконец договорились о том, каким именно образом можно добиться победы, имея командующих, устраивающих совет. У Несвижа есть одно слабое место, и если ударить по нему, то королевство само погрязнет в междоусобице, а Загросу останется лишь прийти и сорвать плод, который сам уже будет готов упасть к ним в руки. Король Гийом все еще не имеет наследника. Две его дочери являются скорее яблоком раздора, нежели символом стабильности. Если убить короля, то непременно начнется грызня за трон.

Нужно будет немного выждать, позволяя грызущимся посильнее вцепиться в глотку друг другу. Когда противоречия достигнут максимума и даже общая беда не сможет объединить ставших врагами, республика нанесет свой удар.

Безусловно, с ним никто не делился планами совета. Он простой инструмент в этой политической игре, которому отводится немаловажная роль, но все же только как оружию. Просто он далеко не глупый от природы человек и может предугадать, к каким именно последствиям приведет то событие, до свершения которого осталось совсем мало времени.

Крамольные мысли не прошли бесследно. Каждый раз, когда он начинал думать подобным образом, это отзывалось сильной головной болью. Все его существо начинало противиться этим думам. Он словно раздваивался. Одна его часть понимала, что все это правда, вторая призывала к слепому служению республике, в помощь ей тут же выступал такой побудительный мотив, как головная боль. Средство от этой муки было очень простым: прекрати плохо думать о республике, совете и советниках, и все наладится.

В последние годы он довольно часто испытывал этот недуг. Причиной являлось то, что он никак не мог понять поступок генерала Варена и простить совет, подтолкнувший его к этому действию. Правда, думая об этом, он пил, пил много. Затуманенный винными парами разум меньше подвергался воздействию чар, и он мог думать обо всем этом с относительной легкостью. Но сегодня под рукой не было вина, да и нельзя – ему нужна твердая рука. Он попытался сосредоточиться на выполнении задания, продумать еще раз все возможные действия. Это помогло отвлечься, и головная боль отступила.

Осталось совсем немного. Вот появились всадники. Они движутся широким веером, осматривая окрестности. Это охрана. Король всегда охотился в последний день недели и именно в этом лесу. Конечно, выследить его – не такая уж простая задача. Вот уже месяц убийца выходит на охоту одновременно с королем, но до сих пор удача обходила его стороной. Если не удастся подстеречь дичь и сейчас, то придется лезть во дворец, чего очень не хотелось бы, ведь это куда труднее и опаснее. Но мысль об опасности прозвучала неким отголоском и была безжалостно отброшена. Интересы республики превыше всего. Боги, как он мог так вляпаться?!

– Ваше величество, не уверен, что эта новая привычка, которую легко просчитать, способствует вашей безопасности. Я просто не в состоянии обеспечивать вашу защиту в таких условиях. Лес слишком велик, и я не могу поставить у каждого дерева по охраннику.

Они ехали рядом, в окружении гвардейцев, державшихся немного в отдалении, чтобы не уловить сути разговора. В лесу слышался время от времени поднимающийся лай, но чуткое ухо привычного к охоте короля безошибочно определяло, что пока поднимается мелкая дичь, которая его не интересует. Пусть за ней гоняются его придворные. Он помчится вперед, когда свора обнаружит достойную крупную дичь. Определить это достаточно просто – лай собак значительно изменится.