Рыцарь Шестопер. Новый дом - Соколовский Фёдор. Страница 2

– Пустой? – Диалог с уголовниками продолжался. – Даже когда речь идет о сокровищах князя Балоша? – Шестопер задал эти вопросы вслух, а мысленно уже полным ходом обсуждал с домовым создавшееся положение.

Смерчень моментально оценил серьезность ситуации и согласился, что рыцаря привели сюда именно на убой. Потому что в коридоре никого из тюремщиков нет. Кричать и звать на помощь бесполезно. Придется в случае жестокой драки рассчитывать лишь на собственные силы и на оставшуюся у рыцаря заговоренную, усиленную колдовством одежду.

«Хорошо, что я во время обыска прикрывал особенности встроенной защиты, – рассуждал Боджи. – Эти ухари со своими заточками сразу и не поймут, на что нарвались. Но если навалятся толпой, да начнут тыкать тебе в голову…»

«Поэтому и надо тебе немедля завалить одноглазого, – прикидывал Василий расклад сил. – А вторым вон того черненького, со шрамом через весь лоб. Ни слова еще не сказал, но его реакцию остальные отслеживают. По всем признакам – шишка в здешней иерархии».

«Понял. Ползу к ним. Жду нужного слова!» – деловито согласился смерчень, прекратил тактильный контакт с кожей своего доминанта и скользнул по полу к намеченным целям.

– …Потому что ты в нашей власти! – уже перешел на тот момент к угрозам одноглазый. – И сейчас как миленький расскажешь о местонахождении сокровищ. Тебе будет так больно, что и соврать ни разу не сумеешь.

– Не проще ли нам договориться полюбовно? – ухмыльнулся рыцарь. – Пока я не отдал приказ о твоем уничтожении, одноглазая харя?..

На минуту в камере воцарилась тишина.

Еще Грин понял, что ему несколько мешает свет факелов. В намечающейся потасовке сподручнее всего драться в полной темноте, убивая любого, до кого дотянутся руки. Да и мистическая помощь Секатора могла оказать нужное воздействие на уголовников.

Именно ради большей эффективности этого воздействия Грин Шестопер уверенно провозгласил:

– Вижу, что среди вас находятся несколько человек из Высшего Ордена Справедливости! – Фантазии слетали с языка легко и естественно. – Поэтому оглашаю специально для них пароль, по которому следует выполнять все мои приказания и защищать меня даже ценой собственной жизни. Итак, сам пароль: «Златая цепь на дубе том!» – Еще и паузу сделал, многозначительно подняв вверх указательный палец. Потом дополнил приказ: – В дальнейшем действовать по обстановке, убивая любого, кто двинется с плохими намерениями в мою сторону! Условная команда для атаки «Гасите свет!».

Цвет уголовного мира столицы стал в недоумении переглядываться между собой, пытаясь понять, кому из них сообщили пароль и кто собирается действовать по странному приказу. И только чернявый, со шрамом на лбу, издевательски рассмеялся:

– Опять тухлый гонит! Какой орден?! Что за дурацкие пароли?! Ха! Да он попросту тянет время, надеясь, что его заберут от нас или еще какое чудо случится! – И принял решение: – Вначале выбейте из него спесь и разденьте! И постарайтесь одежду не испортить! Ты, ты и Куча помогите Шкуре.

Три уголовника двинулись к рыцарю, обступая его полукольцом. Разве что самый громадный среди них, с весьма оригинальной кличкой, замешкался, потирая скулу огромной лапищей.

– Могу ведь случайно его сразу поломать… – С его ростом где-то под два двадцать и косой саженью в плечах сомнения казались вполне обоснованными.

Но теперь уже заржал одноглазый авторитет:

– Не надо его ломать! Просто держи за голову ладонями. Остальное без тебя сделают. Шевелись!

Но Василий четко осознал, что Куча вообще не желает вступать в потасовку. И сейчас готов на что угодно, лишь бы не подходить к рыцарю ближе чем на два метра. Зато его более мелкие сокамерники раздумьями свои головы не утруждали, беспрекословно выполняли приказ и уже протягивали руки к цели.

Ничего больше не оставалось, как начать бой, выкрикнув условную фразу:

– Гасите свет! – и нанести первый удар.

Затем начался бой и… чудеса. Молодое, здоровое тело слушалось Василия Райкалина изумительно. И он вроде как увернулся от грязных рук и первых встречных ударов. Но все равно создалось странное впечатление, что ему засветили все-таки кулаками в оба глаза. Потому что стало неожиданно темно. Какие-то световые круги и кровавые пятна еще мелькали в сознании, поступая со зрительных нервов, но это воспринималось вначале как «искры из глаз».

Лишь через минуту напряженного боя, рева, криков, отборной ругани, хруста костей, предсмертных стонов и прочей жути стало понятно: в камере стоит могильная тьма. И ладно бы только факелы погасли в тюремном коридоре, так еще и два оконца под самым потолком оказались словно наглухо замурованными. А ведь до того сквозь решетки на них чуть ли не солнечные лучики внутрь проникали.

На периферии сознания мелькнула мысль: «Боджи к данному фокусу никак не причастен… Заключенные тем более! Значит, кто-то подслушивал нас как со стороны коридора, так и снаружи, у окошек… А потом по моей бессмысленной команде потушили факелы и заткнули тряпками окна… Еще бы понять, кто это сделал и зачем?..»

Неуместные вопросы. И праздные. Даже странно, как они могли возникнуть в подобной обстановке. Наверное, по причине того, что мозг в смертельной драке участвовал лишь на уровне инстинкта выживания. А телом руководили боевые, отработанные рефлексы, умения и опыт.

Казалось бы, в замкнутом помещении одному против трех десятков врагов не выжить. Но теснота многократно больше мешала нападающим, чем защищающемуся одиночке. Им волей-неволей приходилось действовать с оглядкой, чтобы не убить друг друга. Тогда как рыцарю сдерживаться от применения силы было не с руки. Рвал ноздри, выдавливал глаза, ломал кости, перебивал трахеи, сворачивал шеи. Прыгал в разные стороны, чудом не тараня лбом стены. Выкручивался из десятков рук. Топтал дергающуюся в конвульсиях чужую плоть. И великолепно ориентировался в пространстве по крикам, стонам и топоту своих соперников.

Те же вопли уголовников давали представление и о потерях в их стане:

– Вот он, держу!..

– Тварь! Это не он, а я… хррр…

– Я его порвал!

– Умираю…

– Черный убит!..

– Одноглазу горло писанули!

– А-а-а! Мне кто-то сухожилия на ногах перерезал!..

– У-у-у!.. Глаза! Мои глаза!..

Наверное, большинство все-таки сразу смекнуло, что рыцарь действует не сам. Да и гибель бригадиров моментально остудила самые горячие головы. Запоздало вспомнились слова о каком-то ордене Справедливости, пароли и фраза, после которой свет и в самом деле погас. А жить хотели все, самоубийцы в данном месте не водились.

Поэтому уже к концу третьей минуты драка и попытки добраться до новенького прекратились, и кто имел силы и надлежащее здоровье постарались забиться в самые безопасные места: углы камеры, под кровати первого яруса или на кровати третьего. Два человека с поломанными конечностями продолжали орать благим матом. Еще десяток интенсивно стонали, не в силах сдержаться, но оказать помощь пострадавшим никто не спешил. Наоборот, на них злобно шикали:

– Да заткнись ты уже!

– Все равно тюремщики не скоро придут!..

Один потерял сознание от боли. Второй крикун сумел перейти на стоны. Остальные затихли как мыши.

Из чего оставалось сделать вывод: подобные расправы здесь практикуются часто. И таким образом администрация тюрьмы убирает неугодных, политических, «заказных» или слишком опасных арестантов. Впоследствии ни один волхв-дознаватель вины охраны не отыщет и обвинения не предъявит. Ну посадили нечаянно арестанта в общую камеру. Ну не поделил он там что-то с себе подобными злодеями. Ну подрался с уголовниками. А мы-то при чем?

Василий стоял прислонившись спиной к двери, весь обратившись в слух. Как ни отгонял от себя тревожные мысли, очень волновался за смерченя. Пусть Секатор долгоживущее существо, опытное, пройдошное, но мизер имеющейся энергии не позволял ему действовать продолжительное время, интенсивно, в автономном режиме. Домовой мог выложиться полностью и сейчас валяться обессиленным сгустком плоти среди окровавленных трупов. Не умрет, наверное, но вот как его отыскать?