Арбалетчики в Вест-Индии (СИ) - Автор неизвестен. Страница 28
Собственно, с ними и Карфаген не воюет. Ну, были небольшие приграничные инциденты, сходу же и улаженные. А так — между Карфагеном и Нумидией мир, дружба, жвачка. По крайней мере — в теории. Масинисса пока ещё не успел «вспомнить» о так и не удовлетворённых территориальных претензиях к Карфагену, а сама Республика связана по рукам и ногам условиями мирного договора с Римом. Но то Республика, а мы-то тут при чём? Мы свой шесток знаем, в большую политику не лезем, а от бандитского налёта отбиться — это ж разве война? О разбойничьих бандах и о том, как с ними следует поступать, в мирном договоре Карфагена с Римом не сказано ни слова. Хвала богам, не докатился ещё античный мир до такого маразма, как защита прав уголовников и ограничение в правах на самооборону для частных лиц. Вот одно «досточтимое» для нас с испанцами и «почтеннейшее» для карфагенских финикийцев частное лицо и посамооборонялось немножко — ага, нашими руками. Ну и у кого какие к нему или к нам претензии?
Наши бабы уж всяко не хуже той «истинной арийки», но увы — даже без всякой войны дела требуют иногда длительных отлучек из дому. Как и сейчас, например. Есть у нашего нанимателя дела и в Нумидии, а теперь в их числе появились и такие, которые лично разруливать надо. А разве может ТАКОЙ человек, даже по дружественной — ага, теоретически — территории, путешествовать без охраны? Даже чисто по статусу — моветон-с. А то, что в этой охране есть и парочка наглых и хитрожопых морд, незадолго до того сплававших в Испанию и немножко там хитрых и тёмных делишек попроворачивавших, так это — ага, чистейшее совпадение. Даже у олигархов не так уж и много людей на службе состоит, и иногда приходится задействовать одних и тех же. Вот и приходится снова отрываться от семьи и тащить нелёгкую и непростую службу олигархического наёмника…
Нам эти военные превратности судьбы в этом вояже едва ли грозят. Умеет наш наниматель делать вчерашних врагов друзьями, и огрёбший от него не так давно изрядных звиздюлей племянник Масиниссы, теперь сопровождающий нас во избежание ненужных никому эксцессов — наглядный тому пример. Впрочем, дружба эта — сугубо частная, на карфагенское государство не распространяющаяся, и прочим подданным Республики толку от неё мало. Но такова уж сложная античная се ля ви. Каждому — своё.
— Ты, Харидем, уже и сам убедился в преимуществах правильно вооружённого и организованного войска, — просвещал Арунтий едущего рядом с ним бывшего именитого пленника, — И твой дядя затеял великое дело. С настоящим правильным войском он справится со всеми своими врагами, воюющими по старинке. А с флотом — будет безраздельно господствовать и на море, — и это наш наниматель произнёс с самым серьёзным и невозмутимым видом — вот что значит олигархическое воспитание!
— Аттставить смех в строю! — прошипел я нашим испанским бойцам, погрозив для верности ещё и кулаком, в который спустя пару мгновений прыснул и сам. Рядом так же давился от с трудом сдерживаемого смеха Володя — что уж тут говорить о большинстве наших вояк? Хоть и по-финикийски изъясняется меж собой начальство, да только и мы ведь с сослуживцами в Карфагене давненько уже обретаемся и язык этот тоже знаем. А этот грозный нумидийский флот — его ведь надо было видеть! Видели-то мы, правда, не весь флот Масиниссы, а только одну из его трирем, но и этого, млять, достаточно!
Ведь что такое трирема? Это нечто длинное, узкое и стремительное на ходу — хрен уйдёшь. Хоть греческая, хоть карфагенская, хоть даже римская. Насмотрелись мы на них в прежних плаваниях, да и в этом видели несколько раз. Ведь на лошадей-то, пригнанных сюда заблаговременно, мы только сегодня пересели, а большую часть пути преодолели морем. Видели по пути, конечно же, и патрулирующие море римские триремы — нормальные, правильные, какими им и полагается быть по идее. Некоторые даже корвусами оборудованы не были, практически не отличаясь от греческих. А может, и были греческими — из подвластных и союзных Риму южноиталийских городов.
Как-то раз — позавчера, не разобравшись, мы с нашими бойцами не на шутку перебздели, да и сам Арунтий озаботился, когда его прогулочную «яхту», на которой мы с ним плыли, нагнала одна из таких не пойми чьих трирем, да ещё и зашла под таким углом, что непонятно — то ли параллельным курсом пройдёт, то ли довернёт таранить нас в бочину. Хоть и не плавают пираты на триремах, а римляне так круто не хулиганят, но мало ли что? В южноиспанских городах мы видели, как ведут себя без строгого начальственного присмотра разнузданные италийские союзнички гордых квиритов, вымещающие собственное неполноправие на тех, кто ещё бесправнее их самих. Что, если и на море такая же хрень творится? Мы с нашими испанцами уже было приготовились к жаркой абордажной схватке, когда в последний момент трирема отвернула и прошла таки параллельным курсом — ага, типа пошутили, млять!
А потом мы увидели приближающуюся с другого боку нормальную римскую трирему — широкую, с многочисленными морпехами на палубе и с абордажным корвусом. Вот и гадай теперь после этого, в самом ли деле шутили римские морские союзнички или только при виде римлян одумались… Наш наниматель им этого, конечно, не спустил, тут же пожаловавшись на их хулиганство начальнику римской триремы и пригрозил жалобой в Совет Ста Четырёх с последующей её переадресовкой в Рим, и римлянину пришлось извиняться и обещать примерно наказать озорников. Вскоре его корабль, вспенив волны всеми тремя ярусами вёсел, рванулся вслед за не в меру шаловливыми союзничками. Вряд ли их ожидало что-то очень уж серьёзное, но ведь и в словесной выволочке приятного мало, да и на послужном списке сказаться может. Так или иначе, есть вещи, которых обезьянам спускать нельзя. Как сказал кто-то из великих, всякая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. А мы с Володей после этого призадумались на предмет вооружения судов, которое позволило бы при необходимости и более радикально пресекать подобные выходки. Что-нибудь вроде пулемёта или огнемёта, что ли? Так, чтоб сперва обескуражить, затем тут же обездвижить, а там уж и спокойно, без спешки, наглядно и доходчиво растолковать, что такое хорошо, а что такое больно. Всем без исключения — от начальника судна и до последнего гребца, дабы Нептун ихний или Посейдон мог заслушать подробные и обстоятельные отчёты от каждого…
А вчера как раз и нумидийскую трирему удостоились чести лицезреть. Млять, умора! На нашей палубе ржали все! Нет, в качестве первенца флота сугубо сухопутной до сих пор державы это изделие нумидийского кораблестроения, возможно, было не столь уж и скверным. Но мы-то ведь сравнивали его не с рыбацкими корытцами и даже не с купеческими гаулами, а с настоящими триремами, которые этот уродец и пыжился изобразить! Короткий — ну не умеют нумидийцы делать сборный киль, а цельного дерева не хватило, широкий, с тупыми плохо обтекаемыми обводами корпуса, высокий, да ещё и с башней, которые даже у римлян только на квинкеремах ставятся. «Скорпиона» мы на ней не заметили ни единого, лучников как-то тоже, и на кой хрен нумидийцам сдалось это громоздкое и тяжёлое сооружение, мы даже не сразу-то и въехали. Потом-то разглядели на ней расфуфыренного начальника, который обозревал с её высоты и подчинённых, и окружающий пейзаж. Обезьяны, млять! Как есть обезьяны! Ну и, само собой, грубое подобие римского абордажного корвуса спереди — видимо, чтоб всё «как у людей» было. Чтобы убедительно нагнать «яхту» Арунтия, идущую себе спокойным ходом, этому нумидийскому угрёбку пришлось задействовать все свои ряды вёсел, а потом наш наниматель, приколовшись, приказал прибавить скорости, и один единственный гребной ярус его прогулочного судна — правда, двойной, то бишь по два гребца на весле — легко сделал это несуразное нумидийское чудо.