Черный призрак - Лосев Владимир. Страница 67

— Так считает мой отец, а не я. Он прочитал в одном из папирусов, которые ему достались, что на такое способен только человек с Земли, — вот он сюда всех и тащит.

— Понятно. — Мы зашли в кухню. Я сел на каменный мягкий куб, а девушка пошла к синтезатору, нажав несколько символов, достала оттуда массивный сосуд, из него выложила на тарелку нечто желтое, ароматно пахнущее и поставила передо мной. Мне понравилось: еда чем-то напоминала жареное мясо с картошкой, поэтому я ел с огромным удовольствием, используя вместо ложки загнутую каменную пластинку. — Значит, шансы пройти у кого-то все-таки есть.

— Есть, но очень небольшие. — Настя тоже положила себе этой странной еды и села напротив. — Наши ученые уверены, что до центра лабиринта, а значит, и до артефакта первыми доберемся мы…

— Если честно, — пожал плечами я, — мне абсолютно все равно, кому достанется артефакт, я здесь только из-за денег.

— Неужели?

— Если не считать неприятного стечения разных обстоятельств, то именно так.

— Как однажды сказал отец, выбор мы делаем сами и всегда не тот.

— Возможно. — Настроение у меня испортилось, я доел то, что она мне положила, и взялся за сосуд с соком или тем, что его здесь заменяло. — Скажи, а что такое лабиринт? У нас существует нечто похожее на него, вероятнее всего, построенное твоими предками, и никто не знает, для чего это сделано.

— Если коротко, то лабиринт — это система звездных мостиков, по которым можно пройти всю вселенную и оказаться на ее окраине, они перекинуты между планетами непонятно кем и бесконечно давно. Думаю, на вашей планете Осирис и Гор создали нечто подобное, наверное, хотели вернуться через него, но без артефакта у них ничего не могло получиться…

— Почему?

— Объяснить сложно, да я и сама не очень хорошо все понимаю. Грубо говоря, есть артефакт — есть лабиринт звездных путей, нет артефакта — нет лабиринта.

— Но он же сейчас находится как раз в лабиринте, почему тогда все не работает?

— Не знаю, наши ученые считают, что он должен находиться в определенном месте, тогда все будет работать. Кто-то из предателей, видимо, сдвинул его, и все сломалось. Поэтому артефакт нужно передать нашим ученым, чтобы они нашли нужную точку, — и все будут счастливы.

— Не хочется мне снова идти в этот лабиринт.

— Не хочешь — не ходи, ты никому ничего не должен. Мы и без помощи вашей отсталой планеты сможем все восстановить.

Дверь открылась, и в комнату вошел Сергей Сергеевич: он принял душ, если судить по мокрым волосам, и гладко выбрился.

Девушка, взглянув на отца, продолжила:

— То, что находится в центре лабиринта, принадлежит нам, вам этот предмет бесполезен, вы все равно не знаете, что с ним делать.

— Я считаю, что мы имеем такое же право, как и вы, на то, что находится в лабиринте. — Профессор с мягкой улыбкой взглянул на дочь. — В конце концов, мы вышли из одного мира и принадлежим к одному виду.

— Но вы примитивны и отстали в своем развитии от нас на десятки тысячелетий.

Я начал есть, не вслушиваясь в этот бессмысленный спор: убежден, он длится не один год. Увидев то, что достал профессор из синтезатора, решил, что и мне такое подойдет. Встал и взял такой же сосуд из куба. Оказалась серо-зеленая жидкость, очень вкусная, чем-то походила на рыбу в кисло-сладком соусе.

Единственное, что мне мешало наслаждаться пищей, так это спор, который вела дочь с отцом.

— Давайте я вас примирю, — наконец не выдержав, предложил я. — И поставлю точку в вашем безнадежном споре.

Они разом посмотрели на меня как на сумасшедшего, но мне на это было плевать: сейчас я был там, на промозглых, грязных весенних улицах, в кривобоком кафе с грустным названием «Ласточка», и ел кисло-сладкое мясо. А Ирка сидела напротив меня и что-то щебетала о своей работе. А после ужина мы собирались заняться любовью, потому что моя девушка, выпив, всегда хотела этого.

— Скажи, что думаешь, а мы послушаем, — кивнула девушка. — Очень интересно, что об этом думает не очень сообразительный представитель слаборазвитой цивилизации.

— Настя! — Профессор с укоризной посмотрел на дочь, потом перевел взгляд на меня. — Действительно, интересно узнать, сумеете ли вы, юноша, сказать нечто такое, что нам неизвестно.

— Пожалуйста. — Я пожал плечами, присосался к трубочке, надеясь, что вкус тоски и прошлого поможет мне лучше сформулировать свою мысль. — Ответ прост: артефакт получит тот, кто сумеет до него добраться. И очень велика вероятность, что это не удастся никому…

— Мм… да, — фыркнула девушка. — Очень мудро. Как же мы сами до этого не додумались?! Но сейчас мы говорим не о том, кто доберется, а у кого больше прав.

— У нас есть поговорка… — Я снова глотнул серо-зеленое желе, определенно мне оно нравилось. — Бодливой корове бог рогов не дает.

— И что? — Девушка посмотрела на меня как на клинического идиота. — Разве это имеет какой-то смысл?

— А я понял, — кивнул профессор. — И думаю, юноша прав.

— В чем?

— Артефакт получит тот, кто будет к нему технически, морально и умственно готов. Право состоит только в этом.

— Да неужели? — Голос девушки стал язвительным. — Но тогда у вас нет ни единого шанса. Вы даже до ближайшей планеты еще не добрались, долетели только до своего спутника, а преподносите это как огромный шаг вперед.

— Вот-вот… — глубокомысленно покивал я. — Поэтому и горячиться нечего. Мало ли кого сюда приведет профессор, если не готовы, то нам ничего и не достанется…

— А мы пройдем дальше. — Девушка со снисходительной улыбкой взглянула на нас и величественно продолжила: — Наверно, ты прав, Григ. Артефакт получит тот, кто к нему готов. Спорить действительно не о чем. Мы проведем исследования, соберем все, что нам известно, и когда-нибудь разрешим эту задачу. А на вашем примитивном уровне ее не решить никогда! Пусть мой отец приведет сюда все население вашей планеты, никто не сможет пройти дальше арки.

— Посмотрим, что будет, — спокойно согласился профессор. — Действительно, что толку спорить о том, кому это достанется, когда достаточно просто подождать?

На этом они успокоились и стали есть. Я съел половину цилиндра и вдруг понял, что больше не хочу. Никогда такого за собой раньше не замечал, чтобы отказывался от еды, но все когда-нибудь бывает в первый раз. И дело даже не в том, что наелся. Как раз этого и не было. Просто вдруг почувствовал себя смертельно уставшим…

Господи, как же мне все это надоело!

Я встал, поблагодарил и пошел к двери.

— Ты куда? — Голос Насти тревожно зазвенел. — Если обиделся на меня, то прости, всегда горячусь, когда спорю, потом жалею. Я не хотела тебя обидеть…

— Извини, дело не в тебе, просто вдруг почувствовал, что если сейчас не лягу, то засну прямо здесь. Устал я сегодня. Очень…

Дверь открылась передо мной, я прошел по коридору и подошел к двери той комнаты, в которой ночевал прошлую ночь. Знак запомнил, нечто вроде двух перевернутых рыб или пустого глаза. Дверь послушно отодвинулась, я из последних сил дошел до мягкого камня и рухнул на него.

Дальше ничего не помню, мне даже не пришлось тушить свет, сам потух. Или все-таки потушил? Не помню…

Снились мне плохие сны, тяжелые. Я снова находился в лабиринте. Меня прижало к земле и основательно расплющило так, что от моего тела осталось только мокрое место. Боли не было, только ужас рвался изнутри, разрывая сердце и грудную клетку. Ощущения незабываемые. Не думал, что, когда твои кости превращаются в кашу, испытываешь столько невероятной боли…

Я проснулся в холодном поту от собственного крика и подумал о том, что в этом походе за моей спиной постоянно маячила леди в белом саване с косой и голодной костлявой улыбкой. Зачем мне такое счастье? Такое задание и миллиона рублей не стоит.

Тут не война, а умереть легко — отправишься на тот свет так быстро, что даже не заметишь. Если бы не профессор с его мазью и лечебными грязями, давно бы уже беседовал с Богом.