Болото (СИ) - Пинаев Андрей Михайлович. Страница 58

— Надо собираться. Пойдем, не время слезы лить.

— А куда идти? Куда? Если нет больше городов, если весь мир теперь — Болото? Куда идти нам?

— Не знаю. Знаю, что здесь оставаться нельзя.

Мы зашли в ресторанчик с огромным, в рост человека, окном из прочного стекла. За стойкой валялся труп бармена. Превратившись, он принялся жрать все, что попадалось ему под руку с полок, и жрал, пока не лопнул. В самом буквальном смысле. Мы вытащили труп на улицу, сели в кресла и замолчали. Через некоторое время Толик встал и вскоре вернулся с охапкой пакетиков соленого арахиса.

— Жуть как его люблю. Но очень дорогой. А теперь бери сколько хочешь… нормальной-то нет еды, вся испортилась.

Мимо ресторанчика прошел, волоча окровавленную ногу, зомби. Нас он не заметил, похоже, что он доживал свои последние часы.

— Значит, слушайте, ребята. Для начала мы как следует пообедаем, а потом забаррикадируем тут все, найдем какие-нибудь одеяла и выспимся. Надо отдохнуть после перехода. Потом будем сидеть здесь и ждать, пока не сдохнет последний монстр: как вы могли уже заметить, они умирают.

— А потом?

— А потом выйдем и будем искать тех, кто выжил. Дети, сталкеры… попробуем попасть в ту деревню, про которую Максим рассказывал, хоть и не верю я в нее. Будем искать. Что-нибудь да получится…

Слова Толика прервала пулеметная очередь. Мы повскакивали с кресел и подбежали к окну. По улице, сминая автомобили и кроша асфальт, прямо на нас двигался бронетранспортер. На его люке сидел человек в военной форме, башенка с пулеметом вращалась, выискивая цель. Толик схватил меня и Сашу за шиворот и оттащил от окна:

— Тихо! Не высовывайтесь! Думаете, нам рады будут? Бот наверняка их был!

Мы пригнулись, но было поздно. Человек заметил нас, спрыгнул с брони и подошел к окну.

— Есть живые? Отзовись, не то из гранатомета выстрелю!

Пришлось открыть дверь и выйти из укрытия. Человек, увидев нас, улыбнулся.

— Это вы — сталкерская ячейка "Покойники"?

— Да, мы. Но откуда…

— Наш правитель просит у вас встречи с ним.

— Что? — безмерно удивился я. — президент?

— Не президент. Правитель.

— Тихо, дай-ка мне спросить. — отстранил меня Толик. — а скажите мне, что будет, если мы откажемся?

— Мне приказано в этом случае расстрелять вас.

— Ничего себе просьба… а если случится так, что не ты нас, а мы вас?

За год на Болоте мы научились понимать друг друга без слов. Толик еще не договорил, как человек в военной форме оказался под прицелом четырех штурмовых винтовок. Его рука непроизвольно дернулась к автомату, но вовремя остановилась.

— О чем тогда попросит ваш правитель, а?

— Ни о чем не попросит. Вас найдут и убьют другие. Нас много, гораздо больше, чем ты думаешь. И потом, разве вам самим нужно это? Вы хотите вечно скитаться по Болоту? Потому что тогда в города вам входа не будет.

Толик махнул рукой, мы опустили оружие.

— Хорошо. Да, ребята?

— Ну вот и замечательно! Залезайте внутрь.

Бронетранспортер, не задерживаясь, домчал нас до посадочной площадки, где мы пересели в небольшой, вытянутый подобно веретену бот. Во время полета нас ненавязчиво попросили разоружиться; вздохнув, мы отдали оружие. К моему удивлению, взрослые и даже пожилые военные обращались с нами так, словно мы были не меньше, чем особами королевской крови. Откуда-то появились бутерброды и термос с кофе; Толик, осмелев, спросил:

— А закурить у вас не найдется? Два дня без сигарет.

Военный ушел в кабину пилота и вернулся с пятью пачками дорогущего "Де люкса". От никотина на меня нашло благодушие, и я попытался разговорить наших конвоиров. Они отвечали вежливо, но односложно и разговор угас.

Я успел подремать в мягком кресле, проснулся от толчка: бот приземлился. Нас вывели наружу.

— Где мы?

— В столице.

— Не узнать…

Столичный город пострадал куда больше провинциального Белогорска, многие здания были разрушены пожарами. Мы вновь пересели в бронетранспортер и вскоре подъехали к большому белому зданию Центра, того самого, где все для меня начиналось.

— Входите.

Нас встретил молодой человек в пиджаке с невыразительным лицом и поманил за собой:

— Правитель желает вас видеть немедленно.

Навстречу нам попалась девочка лет тринадцати.

— Дядя Юра, а Сережка опять дерется!

— Иди, иди… — отмахнулся от нее наш провожатый. Мы шли по длинному коридору, заглядывая в открытые двери; здание было битком набито детьми всех возрастов, от грудных младенцев до пятнадцатилетних. Старше не было. Я толкнул локтем Толика:

— Видишь! А ты говорил…

За одной из дверей я мельком увидел толстого человека в белом халате.

— Профессор Васильев! — я дернулся к двери, но провожатый не пустил меня.

— Потом, все потом.

Сопровождающий вел нас вниз по лестнице. Видимо, здание Центра было выстроено по тому же принципу, что и наш Лагерь: куда большая часть его находилась под землей. Не совсем понятно было, правда, зачем понадобилось оно среди Города.

Перед нами открылась дверь, сопровождающий удалился, а мы осторожно вошли. Это был огромный зал, освещенный великолепной хрустальной люстрой. Под нашими грязными ботинками мягко шуршал толстый старинный ковер, и прямо посреди зала стоял широкий обеденный стол из настоящего дуба, украшенный изысканной резьбой и прикрытый бархатной скатертью.

Но самое первое, что привлекало внимание входящего — черная дыра в рост человека на том месте, где по логике вещей должен был быть камин. Дыра была закрыта дверцей из бронированного стекла, и тем не менее от нее веяло холодом.

Сидящий за столом человек сделал приглашающий жест рукой:

— Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста. Я ждал вас.