Притяжение ночи. Книга 2. Выстрел в любовь - Брокман Сюзанна. Страница 11

– А что? Бывает и так.

Она закатила глаза:

– Это глупо.

– Неужели?

– Да, – подтвердила Мэри-Лу.

– Вы действительно доверяете ему? Я, например, был бы поосторожней с человеком, которого зовут Ибрагим Рахман. Вы только посмотрите на него. Его можно смело поместить на плакат, посвященный Аль-Каиде.

– Он не имеет к ней никакого отношения, а вас можно обвинить в расизме, если вы полагаете…

Мужчина в спортивном костюме еще раз с такой силой пихнул Ибрагима, что тот со всего маху влетел в ограду. Она тревожно загремела. Боже, кажется, эти типы собрались серьезно заняться садовником.

– Эй, вы! – Мэри-Лу смело направилась к незнакомцам. – Оставьте его в покое!

Один из мужчин опять произнес какую-то тарабарщину, и двое других рассмеялись.

В этот миг Ибрагим яростно набросился на превосходящего количеством противника и расквасил нос одному из мужчин, а другому отвесил сразу два удара: ногой по колену и локтем по затылку, отчего тот, согнувшись, осел на тротуар. Все это произошло так быстро, что Мэри-Лу не успела ничего осмыслить. Третий мужчина, видимо, напуганный смертоносным блеском глаз Ибрагима, поспешил отойти на безопасное расстояние.

Затем Ибрагим строго сказал им что-то на своем языке, и задиры полезли в свой автомобиль. Правда, при этом они тоже что-то отвечали ему. Видимо, огрызались, хотели, чтобы последнее слово осталось за ними.

Ибрагим не стал пререкаться с ними. Он молча стоял и только гневно сверкал глазами, выжидая, пока они уедут.

– С вами все в порядке? – забеспокоилась Мэри-Лу, устраивая Хейли поудобней.

Он все еще тяжело дышал и смотрел вслед исчезающим красным огням длинного автомобиля. Он был суров, и его взгляд сейчас можно было с легкостью назвать ледяным. Но потом он моргнул, и перед Мэри-Лу снова оказался тот самый Ибрагим, которого она знала.

– Мне очень жаль, что все так вышло. Простите.

– Кто они такие? – спросила она, и в это время к ним подоспел Боб. Он толкал перед собой коляску, которую забыла прихватить Мэри-Лу, когда торопилась на подмогу к Ибрагиму.

Садовник медленно провел ладонью по лицу:

– Это были мои братья.

– И что они от вас хотели? – не отступала женщина. Он молчал и только качал головой, глядя на Боба. Мэри-Лу повернулась к Швегелю и протянула руку:

– Мне было приятно повидаться с вами. Я уверена, что очень скоро мы снова вот так же неожиданно встретимся с вами.

Он понял ее намек, и многозначительно сжал ее пальцы, но все же решил уйти.

– Я тоже в этом не сомневаюсь, Мэри-Лу. Рад был познакомиться с вами, мистер Рахман.

Потом он ушел, а она осталась. Мэри-Лу стояла на тротуаре и смотрела на Ибрагима, а он печально разглядывал прореху в своей рубашке.

– Чего же они от вас хотели? – снова поинтересовалась она.

В самый неподходящий момент Хейли закапризничала. Она принялась хныкать, и ее всхлипывания почти сразу же перешли в истеричный плач. Мэри-Лу принюхалась и пощупала девочке попку, но пеленка оказалась сухой.

Мэри-Лу знала только один способ успокоить Хейли, но для этого им нужно было уединиться. Она с надеждой оглянулась по сторонам.

Позади них высилась церковь, рядом с которой был небольшой дворик со скамейкой. И хотя вокруг светили фонари, можно было сесть на скамейку и оказаться спиной к людной улице.

– Возьмите, пожалуйста, коляску, дорогуша. Хорошо? – попросила она Ибрагима.

Хейли вопила вовсю, но Мэри-Лу устроилась на скамейке и, никого не стесняясь, ловко задрала вверх рубашку вместе с бюстгальтером.

Тут же наступила блаженная тишина. Правда, если она будет вот так успокаивать Хейли при малейшем капризе, то никогда не отучит ее от груди.

Друг.

И после всего того, в чем признался Малдун, Джоан по-прежнему называла его всего лишь другом.

Как только они вошли в танцевальный зал, к Брук подскочил официант, и как по волшебству из ниоткуда материализовались два высоких стакана виски с содовой. При этом официант даже не обратил внимания на Майка, отчаянно подававшего ему сигналы уйти и больше не появляться.

– Нет, это явно не по моему вкусу, – поморщился Малдун, когда Брук протянула ему стакан. Очевидно, держать ее подальше от бара было задачей практически невыполнимой.

– Вот и отлично, – ничуть не смутилась она. – Тогда подержите его для меня.

Да, вечер начинался стремительно и обещал быть бурным.

– Вам, наверное, лучше бы немного притормозить, – заметил Малдун, втайне проклиная себя за то, что как заведенный повторяет указания Джоан, словно он полностью согласен с ее мнением.

– С чего бы? Кому это нужно?

– Ну, подумайте хотя бы о том, что ваш отец – самый могущественный и влиятельный человек в этой стране. Хотя бы поэтому вам не стоит сильно напиваться, ведь сейчас вы являетесь его представителем! – произнес Майк.

– Вы такой молодой, а уже успели стать занудой!

– Не забывайте о том, сколько людей наблюдают за вами, – напомнил он.

– За мной наблюдают постоянно, – возразила Брук. – Каждый мой поступок, каждое движение тщательно отслеживаются. Ни единая секунда моей жизни не принадлежит мне. Не приведи Господь, если я, например, ненароком выпущу газы на публике: завтра же это «событие» будут тщательно пережевывать все центральные газеты. А знаете почему для Белого Дома так важно, чтобы нас сегодня увидели вместе? Вам известно, с какой целью Белый Дом так упорно проталкивал в прессу историю о том, что мы с вами уже некоторое время поддерживаем более чем дружеские отношения?

– Разве на это есть какая-то особая причина? – удивился Малдун. Брук допила свой первый коктейль и забрала у своего спутника второй.

– Даже и не спрашивайте! Примерно месяц тому назад у меня разразился бурный роман с одним сенатором, который, судя по всему, лет через пять, после того как у папы закончится второй срок, должен был стать вице-президентом. Ну, конечно, при условии, что отец выиграет этот второй срок. Так или иначе, но этот сенатор – давайте я для краткости и чтобы соблюсти инкогнито, буду называть его просто Джоном, – так вот, он в свое время был помощником отца, и я знакома с ним уже целую вечность. Верите? Кстати, он еще более консервативен, чем вы. Я была влюблена в него чуть ли не с двенадцати лет.

У нее на глазах выступили слезы, но она постаралась скрыть их, лихо опрокинув второй стакан.

– Жена у него самая настоящая стерва. Они не живут вместе уже несколько месяцев, но она ни за что не даст ему спокойно развестись. Вице-президент Уолкер вот-вот должен сообщить о том, что со следующего года отходит от дел. Он серьезно болен, у него обнаружили рак. Вот это будет новость! Все должно открыться буквально на днях. Итак, Джону звонят от партии, стоящей у власти, и сообщают, что отныне он становится их избранником. И именно его будут выставлять на пост вице-президента во время выборов, где мой отец постарается выиграть второй срок. Но до этого момента он должен суметь подползти к своей стерве Лайзе и уладить личные дела, чтобы не портить образ добропорядочного семьянина.

Мы с ним были так осторожны, – со всей прямотой, свойственной подвыпившему человеку, продолжала Брук. – Мы не использовали и половину тех возможностей, которые нам предоставлялись, и всякий раз соблюдали полную конспирацию. Но, очевидно, кто-то из партии все же об этом пронюхал. Меня ни с того ни с сего посылают путешествовать по Техасу – пожалуй, самому жуткому из всех забытых Богом мест. В то же время, пока меня нет рядом и Джона ничто не отвлекает, ему предлагают хорошенько подумать. Мне не удается увидеться с ним, я не могу поговорить с ним, и вот сегодня я наконец получаю от него сообщение. Он счастлив, нет, вы себе только представьте! – счастлив, что я нашла себе новое увлечение. Как будто он не знает, что все эти рассказы о наших с вами отношениях – сплошной вымысел, и не более того. Он желает мне всего наилучшего. Эта скотина имеет наглость еще чего-то мне пожелать! При этом послание считается персональным, как будто он поздравляет меня с окончанием средней школы, чтоб его!..