Чернокнижник (СИ) - Калашников Сергей Александрович. Страница 3

Девчата посмотрели и так, и сяк, но ничего внятного не сообразили — барханы всё путают. Да и не так велик уклон, чтобы его оценивать на глаз, тем более, ночью.

— Говорят, человек может пробежать километров сорок-пятьдесят, пока не упадёт, — улыбнулся Васька. — Присоединяйтесь.

Девчонки с ужасом переглянулись, но побежали: а что делать-то? Не на месте же стоять!

По ровной плотной поверхности даже босиком ступать комфортно. Молчали, дышали и переставляли ноги. Когда кто-то уставал и переходил на шаг, замедлялись и остальные. Но началось это нескоро, сначала они отмахали несколько километров.

Вообще-то, тупо бежать скучно, но и тратить силы на разговоры тоже никакого смысла нет — надо беречь дыхание, так что забег походил на примитивную работу, не доставляющую ни малейшей радости. Ещё и следить нужно было за тем, чтобы никто не вспотел — восполнить потерю влаги им решительно невозможно.

Ничего примечательного по дороге не встретили, и только тогда, когда появились первые признаки рассвета, слева вдали, поверх песчаных барханчиков показались признаки растительности. Может быть — верхушки пальм, или других деревьев. По Васькиным расчётам отмахали они уже километров тридцать, не меньше.

Остановились. Прикинув расстояние и оценив высоту стенки, с которой виден оазис, понял: сегодня не дойти. Явно больше десяти километров, причём, увязая в песке, до жары не успеть, а потом они ноги себе сожгут, когда всё раскалится. А ведь уже сейчас все здорово утомлены.

— Девочки. Делаем привал. Днёвку, так сказать, — Васька на мгновенье задумался. — Первая задача — поиск тени. Солнышко встанет вон оттуда и, судя по поведению ночного светила, двинется влево. Так что ищем расщелину, в которую оно не заглянет. Это, ясное дело, где-то на обрыве.

Все слишком устали, чтобы спорить, так что разошлись по нескольким местам, где время нанесло целостности каменного массива наибольшие повреждения, и вскоре Зулька всех созвала на новоселье. Везуха, что тут еще сказать. Глыба перекрыла расселину, образовав тоннель, на дно которого ветер набросал песка и пыли. Легонько тянет сквознячком и всё ещё разгорячённым от долгого бега телам даже кажется, что прохладно.

Но Васька не позволил никому прилечь. Снова поднялись на плато и руками очистили от песка площадку, оказавшуюся цельной и почти ровной, на которой соорудили пирамиду из камней. Управились до того, как солнце стало припекать. И забрались в укрытие.

— Всё, девочки, спать до темноты. Если повезёт, то когда камни в пирамидке остынут, на них сконденсируется влага, сбежит вниз и соберётся в лужицу. Тогда, может быть и попьём, — задумчиво, уже почти засыпая, объяснил Васька. — Или не попьём — основная-то добыча воды должна произойти уже под утро, камни не так быстро выстынут, как нам бы того хотелось. В любом случае до тех деревьев за завтрашнюю ночь мы доберёмся.

Никто ему не ответил. Явно языки у всех зашершавели от жажды, Васька своим тоже еле ворочает. Тем не менее, сон наваливается мгновенно. Просто отключка какая-то.

Третье пробуждение не похоже на два предыдущих. Он на этот раз не голый, а в прекрасном тёплом комбинезоне лежит в снегу посреди белой равнины. Рядом не только лыжи, но и туго набитый ранец, и спутницы, экипированные аналогично. Сидят на своих лыжах, погрузив ноги в пушистый снег. Сел, отчего зад несколько погрузился. Ага, снеговой покров здесь толстый и свежий.

— Всё время забываю спросить, — с любопытством посмотрел Васька на девчат. — Вы тут без меня долго скучаете? Имею в виду не только сейчас, а и прошлые разы.

— Минуты три, наверное, — во как! Сегодня первой Лерка отвечает. Или это реакция на слово «скучаете»? Неужели, и правда, скучает? У Васьки даже что-то шевельнулось внутри, похожее на надежду. Он — долговязый нескладёха, а Лерку считают второй красавицей класса после Иры-Багиры. Насчёт второй, Васька, конечно не согласен, но скажет он это только Лере. Когда-нибудь. Когда станет смелее. Впрочем, если мысленно отбросить одежду, на что он теперь имеет некоторые основания, надо признать, что все его спутницы обладают прекрасными внешними данными. Хе-хе. Пацанам он про это всё равно не расскажет, а то ведь слюной изойдут или заклюют дурацкими подколками.

— В рюкзаки эти, вы, конечно, заглянуть успели, — сменил тему Васька, подбирая свой. — Поскольку больше ничего интересного тут нет.

— Ах, нет, — Маха притворно вздохнула. — Зато в ранцах столько всего занимательного! Топорик, ножовка, запасные варежки, котелок и куча сухого корма. Макароны, крупа, брикеты сублимированного мяса. Даже непонятно, в чём засада. Добежать на лыжах до леса, соорудить шалаш и жить припеваючи у тёплого костра, потому что спички прилагаются. Курорт нам выпал в этот раз. Даже фонарики с ремешком для крепления к голове имеются, это чтобы когда кто ночью в кустики отлучится, так руки оставались свободными.

Поулыбались.

Слова о курорте Ваську сразу насторожили. Ему кажется, он уже постиг логику составителя этих необычных задачек, что подкидывают им одну за другой. Встал на лыжи, а то без них нога по колено уходит в снег, и давай оглядываться. Снежное поле вокруг не имеет видимой границы, сливаясь с белесым пасмурным небом. Полный пространственный беспредел. Стало быть, вопрос нынче: «Куда бежать?» Явное понижение местности в одном из направлений просматривается, и, соответственно, повышение в другом. Равнина, хоть и плавно взбугрена, но это обстоятельство очевидно. Слишком просто. Слишком очевидно. Допустим, в каком-то из направлений они двинутся, так ведь непонятно, где следует искать лес? На горе или под горой?

Что-то ещё, ему неизвестное должно быть, вот чует он, и всё.

— Запасные варежки, говорите, хм, интересно. А давайте-ка, узнаем толщину снегового покрова. А то никак не могу сообразить, куда бежать.

Девчата спокойно принялись за работу. Верхний рыхлый слой прокапывали прямо лыжами, благо, они широкие и не слишком длинные, и, не уйдя вниз даже по пояс, уперлись в плотно слежавшиеся слои. Заработали ножовкой, вытаскивая напиленные бруски на паре связанных лыж, благо в чудо-рюкзаке нашлась и веревка. Яма превратилась в наклонный туннель, и на глубине в полтора своих роста Васька наткнулся на ветви дерева. Вот к его подножию и устремился ход.

До грунта добрались только после полудня, но на этом хлопоты не закончились. Пришлось расширять пространство, чтобы добраться до топлива — валежника и ветвей, встретившихся на пути сквозь снежную толщу было откровенно мало. И ещё один ход наверх тоже прокопали, но уже в другую сторону, и буровили его снизу, вытаскивая накопанное через первоначальный проход. Потом делали настил из ветвей, чтобы не лежать на голой земле, варили сытный ужин на костре, который расположили на сквознячке, тянущем через их снеговую берлогу, и укладывались на боковую.

Забавно было видеть, как Маха и Лера оттесняют Зульку, каждая наваливаясь на неё со своего бока, стараясь, чтобы свободный край подстилки оказался с их стороны. Это явно для Васьки местечко, и, похоже, борьба за то, чтобы закатиться под его бочок, уже началась.

Зулька, умостившаяся посерёдке грубо подыграла Лере, на которую он и возложил свою длань. Шуйца, кажется, если левая. И на Зульку. Руки длинные, а Лера маленькая. Коварный народ эти слабые создания.

Очередное пробуждение Ваську откровенно опечалило. Опять песок, да ещё и яркое солнце. За что?

Но первое впечатление оказалось обманчивым. Пляж на берегу лазурного океана, по которому ласковый ветер гонит уютные волны, пальмы за спиной и там же навес, от которого с бокалом в руке к нему спешит Маха, завернутая в полупрозрачную простынку, украшенную цветастыми разводами — это совсем не пустыня. Кстати, аналогичная тряпица возлежит и на Ваське, невесомая и не слишком скрывающая разные анатомические подробности, но кажущаяся уместной. И взгляды Леры — испепеляющий, и Зульки — насмешливый, направленные в Махину спину, тоже не содержат ничего тревожного. Не только парни из-за девчат спорят.