Танцующая со Смертью 2. Лабиринт надежды - Сотникова Юлия Олеговна. Страница 11

— Он с тобой об этом говорил?! — я изумленно на нее уставилась.

— Ну… — она на секунду замялась. — Он сказал это дяде Гору, а я случайно услышала. Но это все равно правда! Они злые, гадкие и…

— Лирица! — я чуть прикрикнула, заставив ее испуганно замолчать. — Сейчас же извинись перед господином Дантариэлем и отправляйся в свою комнату.

— Нет! — она упрямо поджала губы.

— Лира…

— Не надо, Эль, все в порядке, я понимаю, — мягкий голос Дана заставил нас обеих повернуться. Присев на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с девочкой, Дарракши-Лан серьезно посмотрел ей в глаза. — Мне жаль, что твой дядя нам не доверяет, но больше всего я сожалею, что мы обидели тебя и твою маму. Я обидел. Но я хочу все исправить и заслужить ваше прощение, — говоря это, он смотрел только на меня, после чего вновь перевел свое внимание на Лиру. — Обещаю, что никому больше не позволю причинить боль вам обеим.

— А я тебе не верю!

— Правильно, — он одобрительно кивнул. — Никому нельзя верить на слово, за людей должны говорить их поступки.

— Ты не человек, — девочка была неумолима.

— Тогда тебе придется наблюдать за мной еще более пристально, разве не так?

Какое-то время они гипнотизировали друг друга взглядами, заставив меня изрядно поволноваться. Ну почему все складывалось именно так? Что случилось с моей обычно приветливой и ласковой дочуркой? Неужели это из-за меня, неужели я так плохо скрывала свои чувства, что терзавшие меня боль, гнев и обида передались самому дорогому для меня человечку? В этом была лишь моя вина. Внезапно вздрогнув, Лирица отступила назад и, прикусив губу, яростно замотала головой.

— И все равно я вас всех ненавижу, а тебя особенно!

— Лира!

Не обратив никакого внимания на мой ошарашенный окрик, дочка стремглав выбежала из оранжереи, оставив нас Даном наедине.

— Прости ее, — я медленно поднялась на ноги и смущенно взглянула на застывшего с непонятным выражением лица мужчину, — она вовсе не имела в виду то, что говорила.

— А вот я в этом не уверен, — тяжело вздохнув, он устало потер ладонями лицо. — Про ненависть, конечно, она слегка переборщила, но добрых чувств моя раса у малышки явно не вызывает, что, однако, неудивительно, если вспомнить все произошедшее ранее, — выпрямившись, Дарракши-Лан внезапно замер. — Ответь, она сказала правду, я действительно причинил тебе такую боль?

— Дан…

— Теперь понятно, почему ты так упорно пытаешься вычеркнуть меня из своей жизни.

— Нет, Дан, ты ни в чем не виноват! — не в силах больше выносить столь непомерной грусти в его голосе, я порывисто подалась вперед и, встав перед ним, заставила посмотреть себе в глаза. — Это я тогда ушла, не сказав тебе ни слова. Я, а не ты! Да, так сложились обстоятельства, да, мы никогда не сможем быть вместе, но этот выбор сделала я, понимаешь?

— Я должен был тебя остановить, — он протянул руки и попытался привлечь меня к себе, но я проворно отошла в сторону.

— Нет, не должен был, — я покачала головой. — Ты и сейчас не должен был возвращаться, как делал это последние три года.

— Поверь, я хотел приехать, действительно хотел, но Рихнер не пропустил на людские земли.

— Рихнер?! — я изумленно уставилась на явно взволнованного Дантариэля и вспомнила великолепного дракона, единственного виденного мной за всю жизнь, с которым мы изрядно подпортили друг другу нервы, после чего даже подружились. — Но, насколько мне известно, Привратник не может противиться воле вашего рода.

— Я тоже так думал до тех пор, пока не оказался кем-то вроде пленника на собственных землях, — грустно усмехнувшись, Дан сложил руки на груди и пристально посмотрел на меня взглядом, полным нежности и отчаяния. — Однако по его словам выходило, что он поклялся не только служить нашему роду, но и защищать его, а значит, предотвращать любой возможный вред. А я, как оказалось, довольно существенная фигура в нашем государстве, и мой отъезд мог бы повлечь за собой весьма крупные неприятности, особенно учитывая то, в каком запустении находились наши дела из-за проклятия. Да и про предателей забывать не следовало. Лиэру требовалась моя помощь, и не только как принца, но и как ведущего воина. Ты даже не представляешь, в каком отчаянии я находился, зная, что не могу тебя увидеть, лиарни, каждую ночь, видя тебя во сне и просыпаясь при одной только мысли, что ты меня забыла. Это было просто невыносимо.

— Не надо! — поспешно отвернувшись, чтобы он не смог заметить моих слез, я обхватила себя руками. — Я не хочу этого слышать. Не могу… Зачем ты меня мучаешь, Дан?! — не выдержав, я закрыла лицо руками. — Зачем ты вернулся сейчас, именно тогда, когда я почти забыла, когда заставила себя начать все заново? Нет. Я не хочу ничего знать ни о тебе, ни о твоей расе вообще! Я не смогу опять вернуться назад, понимаешь? Я просто не готова… и никогда не буду.

— Так именно поэтому ты не пришла на праздник? Потому что хотела вычеркнуть нас из памяти? — быстро приблизившись, Дантариэль развернул меня к себе и сжал плечи, не дав сдвинуться с места. — Выходит, я вернулся вовремя. А знаешь, как я ждал этих дней? Как отчаянно боролся с собой, чтобы не послать тебе горы написанных мною писем, боялся, что сорвусь и все-таки взойду на корабль? Ты не желаешь слушать, как я жил без тебя, а вот мне безумно хочется узнать про каждую прожитую тобой секунду этих трех лет. Ты даже не представляешь, как я ненавидел Лиэра, когда тот приезжал домой после визита к вам, и с какой радостью и ревностью слушал его рассказы о тебе, все то, что по моей просьбе он узнавал. Я…

— Замолчи, пожалуйста, Дан, не говори больше ни слова… — эта мольба вырвалась с моих уст едва слышным шепотом, выдав переполнявшие сердце боль, радость и изумление от того, что он, оказывается, следил за моей жизнью. — Я не могу… Не сейчас.

— Прости меня, лиарни, я опять причиняю тебе страдания, — хватка рук ослабла, и его ладони ласково заскользили по моим плечам, потирая красные следы, оставленные пальцами. — Я лишь хотел, чтобы ты знала, что я никогда от тебя не отказывался. Тьма, как же все это не вовремя! Именно тогда, когда я должен уехать!

Сердце пропустило удар и рухнуло куда-то вниз. Дальше я уже не слушала, о чем говорил мужчина, в голове осталось лишь одно. Дантариэль уезжал. Разве не этого я хотела, чтобы он вернулся к себе и оставил меня в покое? Но тогда почему так мучительно больно? Почему сердце буквально разрывалось от отчаяния? Все правильно, так и должно было случиться, возможно, мне стоило бы даже быть благодарной за то, что он уезжал так рано, пока я еще не успела привыкнуть к его присутствию в своей жизни. А может, я уже привыкла? Эта мысль внушала ужас.

Отстранившись, я сделала несколько шагов назад и бесстрастно посмотрела на удивленного моим поведением Дарракши-Лан.

— Судя по всему мне следует пожелать тебе счастливого пути и легкой дороги.

— Что… — Дан замер, поняв вдруг, в чем дело, и резко выдохнув, запустил руку в волосы, раздраженно ероша черные, как смоль пряди. — Проклятье, Эль, ты меня неправильно поняла! Я вернусь ровно через пять дней. Мне действительно необходимо уехать, но с тобой здесь останется Шин и Нисса. Она, кстати, уже в академии и ждет не дождется, чтобы познакомиться, в соседней от тебя комнате, куда ее поселил Грейгор. Я хотел оставить еще и Сила, но он мне просто необходим.

— Не нужно мне ничего объяснять, Дан, я понимаю. Извини, мне нужно все здесь убрать, — отвернувшись, я направилась к месту нашего недавнего с дочерью пикника, тщетно пытаясь заглушить в себе эмоции и изо всех сил мысленно строя крепость вокруг собственных чувств. Все хорошо. А когда он уедет, будет еще лучше, как в старые добрые времена.

Сзади раздалась ругань, и не успела я сделать и нескольких шагов, как оказалась крепко прижата к сильной груди, а его рот яростно впился в мои губы. Я на миг замерла и тут же прижалась теснее, приподнявшись на цыпочки и запустив руки в его волосы, и ответила на поцелуй. Крепость пала. Голова закружилась, и я бы, наверное, упала, если бы не Дан, крепко державший меня в своих объятиях. Едва заметив мое отступление, он тут же ослабил напор, меняя направление поцелуя и уже неторопливо изучая, пробуя на вкус и лаская мои губы, заставив забыть обо всем на свете. Обо всем, кроме него.