Неуловимая невеста - Лоуренс Стефани. Страница 16

– Гарет, пойми, любой другой маршрут – и вы прямиком шагнете в их лапы. А если учесть, сколько их здесь, думаю, что силы у них немалые.

– В таком случае мы поедем с караваном, если сумеете договориться, – объявила Эмили, глядя на Гарета. Тот наклонил голову.

– Прекрасно.

Роджер посмотрел на часы на ближайшем столике.

– Берберов легче всего застать в первой половине дня. Я поеду к ним, посмотрю, кто сейчас в лагере, и узнаю, кто уходит с караваном завтра или послезавтра.

Назавтра Гарет лениво бродил по коридорам дома Кэткарта, не зная, чем заняться. Никаких срочных дел. Ничто не требовало его настоятельного внимания. Как давно он не имел удовольствия побездельничать… недаром теперь не находил себе места. Утром он вместе с Эмили и остальными отправился на рынок, чтобы пополнить припасы. Вернувшись в дом, они второй раз позавтракали в обществе Роджера. Потом тот отправился на поиски берберских племен, раскинувших шатры за стенами города.

После его ухода Эмили вышла во двор вместе с Арнией и Бистером, который весьма серьезно воспринимал свою роль наставника Эмили. Выглянув в окно и насмотревшись, как Бистер, обнимая Эмили за плечи, держит ее руку и показывает различные приемы метания ножей, Гарет на миг пожалел, что не вызвался учить ее сам.

Но он хотел, чтобы она умела обороняться, а будь он ее учителем, Эмили то и дело отвлекалась бы.

Гарет направился в другой, более живописный дворик. Но и там не нашел ничего интересного. Раздумья о том, что сейчас могут делать его братья по оружию, отнюдь не располагали к спокойствию и ясности духа.

Думать о приспешниках Черной Кобры тоже не слишком хотелось. Он вернулся в дом и обнаружил, что ноги сами несут его в гостиную. Остановившись в арочном проеме, он увидел Эмили, сидевшую на самом большом диване среди пухлых подушек. Взор ее был устремлен в окно, лицо рассеянное, отстраненное.

Его сапоги бесшумно ступали по толстой ковровой дорожке коридора. Она не знала, что он здесь. Гарет воспользовался моментом, чтобы пристальнее рассмотреть ее: чистый профиль, нежная шея, изящные линии рук, манящие изгибы тела.

Он шевельнулся. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом.

– О чем вы думаете? – вырвалось у Гарета.

Она пожала плечами.

Ему следовало спросить, о ком она думает.

О нем? О Кэткарте?

Или о призраке Макфарлана?

И ему вдруг стало необходимо узнать правду. С тех самых пор, как он имел глупость поцеловать ее на шхуне, его одолевали вопросы: о чем она думает, чего хочет, что у нее на уме? О том, что правильно, благородно, что приемлемо в этих обстоятельствах? Или о том, что именно эти обстоятельства – причина тому, что она вынуждена общаться с ним?

Шагнув в комнату, он стал обходить бесчисленные разбросанные по полу подушки и низкие столики.

– Могу я присоединиться к вам?

– Конечно.

Она выпрямилась, подобрала юбки, явно приглашая его сесть рядом.

Он так и сделал. Но диваны не предназначались для чинного на них сидения. Эмили повела бедрами, подобрала ноги и повернулась к нему лицом. Он устроился среди подушек, раскинул руки и согнул колено.

– И как вам нравится ваше путешествие?

– Что же… довольно познавательно во многих аспектах. И несомненно – волнующе.

– Боюсь, мы так и не увидим ни пирамид, ни сфинксов.

– Не могу сказать, что я очень огорчена. Предпочитаю добраться до Александрии живой и не попасть в лапы людей Черной Кобры.

– Вы правы. – Немного помедлив, он спросил: – Должно быть, это оказалось большим потрясением – узнать, что Джеймс погиб от их рук?

Эмили на секунду нахмурилась, но ее лицо тут же прояснилось.

– Макфарлан? Если уж быть до конца честной, после того, как он решил задержать преследователей столь малыми силами, меня больше удивило бы, останься он в живых.

– Это был поразительно храбрый поступок.

Эмили наклонила голову.

– Акт величайшего самопожертвования. И я это признаю. Если бы наши роли переменились, сомневаюсь, что сделала бы то же самое. – Она смотрела на Гарета и гадала, почему он заговорил о Макфарлане. – Ваш Макфарлан умер героем, но он погиб, а оставшиеся в живых должны продолжать жить. И поскольку его гибель сильно увеличила мои шансы на жизнь, самое лучшее, чем я могу почтить его, – достойно прожить все, что мне осталось.

«С тобой».

Ее сердце забилось сильнее. Они одни. В доме довольно много людей, но поблизости никого нет. И он первым сделал шаг, когда сел рядом: явная демонстрация намерений.

Напряженное ожидание было почти невыносимым. Она едва удерживалась от того, чтобы не податься к нему и… и не взять дело в свои руки.

Взгляд Гарета не отрывался от ее губ, словно он слышал ее мысли. Но еще мгновение – и он уставился ей в глаза.

– Кэткарт… Он… вы…

И тут ее осенило. Неужели он… ревнует? И в этом причина его дурного настроения? Она заговорщически улыбнулась:

– Учитывая его усилия нам помочь, я посчитала совсем нелишним быть с ним любезной. Как считаете, это помогло?

Губы Гарета дрогнули.

– Возможно. Но он равнодушен к вниманию прелестной дамы…

Подняв руку, он осторожно коснулся ее лица. Сжал подбородок, притянул к себе. Завороженная, загипнотизированная искушением, светившимся в его глазах, она подалась вперед, еще ближе… ресницы опустились, взгляд упал на его губы как раз в ту секунду, когда с них сорвались остальные слова:

– …не более, чем все мы.

Она поняла намек. Ее губы изогнулись в улыбке, но сказать она ничего не успела.

Он поцеловал ее. Так, что она едва не задохнулась от счастья. И с радостью отдалась поцелую.

Язык Гарета ласкал, ощущения нарастали, сменяя друг друга.

Его рука соскользнула с ее щеки. Он привлек ее к себе, и она с радостью повиновалась.

Ее кулачки легли на его грудь, широкую и мускулистую, обтянутую белой сорочкой. Язык робко коснулся его языка. Еще несколько мгновений, и она самозабвенно обхватила его шею, зарывшись пальцами в мягкие локоны. И вздохнула прямо ему в губы. Он не помнил, как откинулся на подушки, увлекая ее за собой. Высвободил руку и стал гладить ее. От бедра до талии. Жар ладони проникал сквозь шелк платья.

Но тут его рука снова заскользила, на этот раз вверх. И невесомо коснулась ее груди.

Дрожь прошла по телу Эмили. Внутри что-то сжималось и разжималось вместе с движениями его жесткой ладони.

Пальцы Эмили застыли в его волосах, когда он играл с ней языком и губами, то увлекая, то отстраняясь, наполняя ее жаром и утонченным удовольствием.

Она потеряла голову.

Как и он.

Гарет был охвачен наслаждением, которого ранее не ведал. Он так давно не держал женщину в объятиях. Так давно не отдавался желанию. Не дарил наслаждение. Но даже в пылу момента он сознавал, что это не просто женщина, а Эмили, и это делало происходившее еще более притягательным, более манящим.