Прыщ - Бирюк В.. Страница 7

Эти описания от европейских путешественников 16–17 веков. В это время русская косметика мало отличалась от европейской. Кроме одной детали. Иностранцы в ужасе писали: «Русские женщины чернят свои зубы!». В сочетании с белилами и румянами чёрная улыбка действительно выглядела устрашающе.

Хотя иноземцы говорят о муке, но это ошибка — взгляд постороннего мужчины. Действительность ещё хуже. Профессиональный врач: «Румяна и пудра их похожи на те краски, которыми мы украшаем летом трубы наших домов. Они состоят из красной охры и испанских белил». «Испанские» — это которые свинцово-цинковые.

— Значится так. Отучить баб хотеть быть красивыми… Не, против бога я не пойду. Раз они думают, что чем белее — тем красивее, то и будут краситься да мазаться. Хоть кол на голове тещи. У меня мужики с «мазильни» уже начали известью приторговывать — бабы морды лица отбеливают. Плохо это: кожа сохнет, морщины пойдут. Лучше уж — «бабья присыпка». Мда… Повелеваю: каждой поварёшке выдавать раз в неделю бесплатно по горсти белой муки. Мало? Они что, ещё чем, кроме лиц, красоваться собираются?! Ладно, по две. Остальным — продавать. Горшеня корчажцев малых понаделает, Хохрякович цену скажет. Невеликую. Пусть уж лучше мукой посыпаются, чем известью.

— А чужим? Ну, не вотчинным? Там же бабы тоже обзавидовались.

— Продавать. На постоялых дворах. Втридорога. Пусть все знаю, что наши бабы — наикращие. И что я для своих — никакого богачества не пожалею.

Ох, погрызут бабы по деревням в округе мужицкие плеши… А не всё мне! — Надо и помахивать!

На зависть соседей мне плевать: вякнут — обломаю. А вот с властью… Я и так на пределе. На пределе допустимого для «святорусского боярина вотчинного». Потолок возможного.

«Крышка мира» давит на моё темечко. Стараюсь, пригибаюсь.

Больше земли — нельзя, больше людей — нельзя, больше денег — нельзя. Паутина мира… Точнее — конгломерат действующих стереотипов представлений о границах допустимого. Стереотипов, поддерживаемых обычаями, законами, словом божьим, вооружённой силой…

Мой «фигурный болт», как прогрессора, не в знании, например, технологий обогащения урана или производства титановых сплавов. Главное моё преимущество — массовость. Философская готовность организовать крупносерийное производство. Хоть чего. На Руси это — тайна за семью печатями. Мелкосерийное производство крестьянских серпов и деталей замков проявится под Киевом перед самой «Погибелью земли Русской». А так-то… 18–19 век.

Разница между штучным и серийным производством… Прежде всего — в мозгах. А не только в конструкции, технологии, инструментарии, организации…

Забавно: кроме известного английского афоризма насчёт однорукого с бутербродом, не могу вспомнить ни одного яркого выражения ни из одного фолька… Народная мудрость по теме — отсутствует? Народные массы с массовым производством не сталкиваются?

Пропасть между отдельным, сильно взпзд… мда… изделием, сотворённым очередным гениально уелбантурившимся «левшой», и тем же, но — серийно… Собственно говоря, парень и погиб при попытке внедрить массовую технологию. «Ружья кирпичом не чистить» — это вам не штучно «блоху подковать».

Именно массовость, тиражирование — отличало Европу от Азии. Единичная, нержавеющая железная колонна в Индии — эффектно. А сотня примитивных, ржавеющих, но — стреляющих, чугунных пушек — эффективно.

Что лучше: уникальное чудо или дешёвый ширпотреб?

Ответ зависит от определения смысла понятия «лучше».

Я, «здесь и сейчас», даже до такой дилеммы не дорастаю. Ни — сделать чудо-чудное и продать задорого, ни — нашлёпать серию и продать задёшево…

«Не жди чудес — чуди сам» — мысль мне нравится. Но — фиг.

Любой способ получения любых существенных, наблюдаемых со стороны, ресурсов окончательно делает меня публичной нелюдью — вышибает из общего ряда «боярин святорусский вотчинный».

Коммунистический диалог из «Поднятой целины» — азбука. А что всякий «не такой» — потенциально враг… Вы что, ожидали встретить на «Святой Руси» толерастию? Нету тут этого. «Кто не со мной, тот против меня» — читайте Евангелие.

Не суть — что делать полезного. Суть в том, что всё полезное — вредно. Опасно до смертельности.

Умственный пример для сомневающихся.

Вот нашёл бы я, чисто вдруг, сильно гипотетически, в здешних болотах кимберлитовую трубку. Господним промыслом по В.В.Маяковскому:

Спустил бы болото, выкопал кимберлит, подождал года четыре, пока он выветрится-распадётся, напросеивал алмазов, повёз продавать… Даже без огранки. Что дальше будет? — «Прошу пана до гиляки». В лучшем случае: «Три секунды — полёт нормальный. Так это… низенько. Головой в поруб». А что болото отберут… Сомневающиеся — могут и 21 веке попробовать.

Этот мир, «Святая Русь» — снова ощущался мною как паучий мягкий кокон, спеленавший со всех сторон. Взамен прежнего «страшно», «голодно», «бабубы», «ты меня уважаешь?»… давило безысходное «ску-у-ушно».

Так что ж мне — водку стаканaми с утра?!!

Но и в этом мягком, тёплом, душном коконе — душе моей не было покоя: грызло чувство долга перед моими людьми. Им было нужно расти.

Чарджи хотел набрать ещё два десятка гридней, а их нужно кормить и вооружать; «альф» доводил до совершенства технологию избостроительства — ему нужен фронт работ; Христодул матерился по поводу своих старых открытых печей — нагляделся на новые, с закрытым верхом; Горшеня интересовался: какие ещё крынки делать и куда запас складывать; Прокуй, наигравшись с паровичком и циркулярками, истерично соображал какую-то хитрую приспособу для центровки турбин с использованием бронзовых зеркал; Фриц освоил нивелир с транспортиром и теперь плотоядно облизывался при слове «триангуляция»…

Я их научил, дал им дело, приохотил думать. Им это стало интересно. Если я остановлюсь, если им станет неинтересно, станет некуда расти… Елица уже ушла.

Рябиновский кокон, «Святая Русь» вообще, становились мне тесным. Душно мне, тесно. Ску-у-учно…

Пока — не прокатилась. Но тренироваться свистеть — уже пора.

…

В первых числах декабря, когда установилась нормальная санная дорога, большой Рябиновский обоз двинулся в стольный город Смоленск. Товары — на продажу, боярича — в службу, боярыню — в общество… Себя — показать, людей — посмотреть.

Отчасти, и я это понимал — дезертирство: сбежал от неизбежно накатывающих проблем. Может, что-нибудь дорогой придумается? Или при дворе государя вдруг…

У меня есть мечта. Такая… личная цель в жизни — «Русь белоизбянная». Однажды, когда я, голый и поцарапанный, интимно приспособил Марьяшу на Черниговских болотах, глухой ночью, в присутствии половецкого конного дозора… мда… и произошло тогда… Да не то что вы подумали! Произошёл приход мысли в мою голову! Можно сказать: вторжение. Виноват! Не углядел, расслабился, допустил… Свою вину признаю! Впредь обещаю…! Но… увы — уже.

Я тогда, чисто стебаясь и выстёбываясь, вдруг додумался до «печки по белому». И сразу почувствовал — эта задачка скучать не даст. Это такая цель, что всей жизни — вкус и цвет придаёт.