Когда падают звезды (СИ) - Акулова Мария. Страница 44

   Майя отложила в сторону гребень, которым усердно прочесывала волосы. Последнее время, она только тем и занимается, что терялась, анализировала, пыталась понять себя и окружающих, и это занятие утомляло, физически утомляло. Рано или поздно должен был наступить момент, когда уже нет сил стоять на распутье под давлением сильного ветра, хочется, чтобы этот самый ветер снес тебя в любую сторону, чтобы ветер потом был ответственен за принятое решение. Вот так и Майя хотела, чтоб ситуация хоть как-то прояснилась. Чтобы она поняла, чего от нее ждет герцог, и чего стоит ждать от него. Совесть за сегодняшнее происшествие ее не мучила, и это было странно, ведь она все продолжала предавать сестру, не важно, по своей воле или по чужой, предавала она своим молчанием, своим согласием. Врать Майя могла кому угодно, вот только самой-то себе не получалось. Было неприятно, отвратительно, мерзко? Нет. Разверзлась бездна под ногами? Нет. Повторись это снова, отстранилась бы она? Нет, нет, нет. И это "я скучал"... Как сложно поверить в это "скучал" от человека, в которого ты влюблена с детства, от человека, от которого ты уверенна, такое исходить в твой адрес не могло. Просто не могло. Но ведь он сказал... Она слышала... Правда, когда сама плавишься, и мысли твои тоже плавятся, всякое может показаться.

*****

   - Какой прелестный кулон, давно хотела спросить, что эта за птица? - Кэрри подошла к Майе в тот момент, когда та направлялась к своему месту. Девушки остановились на полпути. Почему-то, Майе не хотелось, чтобы посторонние прикасались к ее подарку, инстинктивно положив на него ладонь, девушка закрыла свое сокровище от посягания. Кэрри, реагируя на такой жест, лишь хмыкнула. - Похож на воробья, уж больно маленький, - осознав свою ошибку, Майя отдернула руку. - Или попугай, глаза голубые, никогда таких у птиц не видела. - Кэрри разглядывала ее шею так, будто на ней, по меньшей мере, висел таракан, живой, перебирая лапками. - Но вам, в самый раз, - бросив же последнюю фразу, она улыбнулась самой своей очаровательной улыбкой. Майя на это не отреагировала никак, ведь прекрасно понимала, почему та так себя ведет. Это все месть за тот их разговор, публичное унижение мисс Хапперн, видимо, прощать не собиралась, и такие ее подколки были лишь началом. Беззаботной жизни можно не ждать.

   И Майя убедилась в этом совсем скоро.

   - Чего она от тебя хотела? - Соня проводила Кэрри тяжелым взглядом, помня свое оскорбление, и будучи уверенной, что оно было не первым и уж конечно не последним.

   - Сама не знаю. Видимо решила, что постояв рядом со мной пару минут, какой-то джентльмен обратит на нее должное внимание, сравнив... если можно так выразиться, - Майя в душе посмеялась над своей шуткой, а вот Соня посмотрела на нее укоризненно. Она никогда не воспринимала как должное сестрину самоиронию.

   - Куда ты пропала днем? Встречала герцога? - Майя чуть не поперхнулась водой, которую отпила из стоящего перед ней стакана. - Уверенна, услышь он все, что ты сказала тогда у меня в комнате, выглядел бы значительно печальней, чем сейчас, - в подтверждения ее слов справа раздался хохот. А Майя осушила стакан двумя глотками. Да, в тот вечер, когда он уехал, а Соня убивалась из-за их так и не состоявшихся отношений, Майя была зла на него настолько, что, наверное, впервые в жизни сознательно желала ему всяческих невзгод, причем, побольше, и сию же минуту, и даже дала сестре слово, что как только он вернется, скажет все это ему в лицо. Он вернулся, но вот только обещание она не сдержала, да и вряд ли бы у нее хватило на это смелости, а может, и желания.

   - Я читала, как обычно читала, - Соня лишь покачала головой, не разделяя сестрину страсть, но тему развивать дальше не стала.

   Подали горячее, и все закрутилось своим обычным чередом. Стучали приборы, поворачивались головы, сияли улыбки, переливались голоса. Каждый раз, когда как бы невзначай обводя присутствующих взглядом, Майя останавливалась на его светлости, происходило что-то странное. Он был увлечен беседой с окружающими его людьми, тоже улыбался, смеялся, говорил, поднимал бокал с тостом, чокался с дамами, при этом смотря им прямо в глаза, вынимая одним взглядом душу. И Майю это раздражало. Она бы чувствовала себя ужасно, как тогда, если бы он смотрел так на нее, но подмечать эти взгляды, адресованные другим, было неприятно. Если шла в столовую она с намерением учиться вести себя так же, как с самого начала пребывания тут независимо от того, есть он поблизости или опять нет, то постепенно, она начала ловить себя на том, что элементарно следит за ним. Ловит краем глаза любые движения, отпивая из бокала, смотрит, как будто сквозь, но в реальности очень даже осмысленно. И пару раз, а может и не пару, они встречались взглядом. Ее, задумчивый, пересекался с его, и что заставляло клокотать в ее душе неизвестное чувство, совершенно безразличный, как будто, поставь в ряд ее, шифоньер и стул, два последних предмета получат столько же внимания, как и она. И в момент осознания этого, сердце снова падало, опять фон, опять всего лишь фон.

*****

   Глупая, она опять думает, не о том думает. Такая серьезная, и такие наивные делает попытки оказаться незамеченной, может перед кем-то ей это и удается, но вот не перед ним. Неужели не понимает, что посмотри он вот так на нее, спокойной жизни больше не жди. Нет, это невозможно, она уже на что-то обиделась. Понять женскую логику, мужчине не дано, но в ней, ее собственная логика еще и опасна, а не только непредсказуема.

   Когда с едой было покончено, хозяин пригласил гостей выпить с ним за удачный, урожайный год, который, дай Ях, грядет в его владенья. Отказавшихся не нашлось. Почти не нашлось, Витор, покинул комнату под предлогом срочного дела, какого - не уточнял, а держать его сестры не собирались. Его частую загадочность можно было простить хотя бы потому, что каждому было что скрывать, теперь-то Майя знала это точно, и лучшее, что мог сделать друг - не заметить тайны, даже если она его и интересует.

   Сегодня вечером, вино и напитки покрепче лились рекой. Не знавшие толком своей меры девушки начинали хихикать и заливаться краской все чаще, шутки становились все двусмысленней, и в определенный момент Майя поняла, что грань дозволенного уже перейдена. Она не судила присутствующих людей, ведь будь все чуточку по-другому, она бы возможно и сама чувствовала себя не менее расслабленно, после третьего бокала игристого. Но лично ее, атмосфера совершенно не располагала к веселью. Единственное что заставляло остаться, сидящая на диване неподалеку Соня. Покинув их на время, Витор сослужил плохую службу девушке, место возле нее занял уже достаточно веселый Малколм, не замечающий, а может не желающий замечать натянутость Сониной улыбки, и попытки отодвинуться подальше. На Майю же сестра оборачивалась каждый раз, ища немой поддержки и подбадривающего взгляда, чтобы потом опять с достойным видом выслушивать весь бред, который он нес. Ведь, в сущности, он совсем не плохой, всего лишь глуповат, а сейчас, еще и на удивление расхрабрившийся. Майя же ждала возвращения Витора, чтобы со спокойной душой оставить сестру на его попечение и незаметно выскользнуть отсюда. Такие развлечения ее не прельщали совершенно. И темы разговоров тоже.

   - Ну и что же, вы хотите сказать, что совсем не против так называемого многоженства? - Кэрри говорила уже с характерной писклявой интонацией. - Зачем же мужчине несколько жен, когда они спокойно заводят любовниц? - девушка сама же и посмеялась над своей шуткой, но она была не одна, посчитавшая ее остроумной. А вот Майя поежилась, ей стало еще менее комфортно.

   - Но вы не думаете о бедных детях тех, кого называете любовницами. Одно дело бастард, и совсем другое - благородный сын своего отца, рожденный в браке, - оппонирующий ей Малколм как бы ожидая одобрения, посмотрел на сидящую рядом Соню. Та, просто пыталась не прислушиваться к происходящему, сил выносить это уже не было, а покинуть комнату, почему-то было еще сложнее. Складывалось впечатление, что ведется борьба, без приза и победителя, а лишь с проигравшим, тем, кто первый признает своим уходом, что происходящее вышло за все рамки. Девушка смотрела на то, как в вине играют блики свечей, освещающих комнат, и ни поддерживать спорящих, ни самой вступать в спор не собиралась.