Инстинкт - Кей Бен. Страница 26

Молчание пришлось Бишопу не по вкусу. С каждой секундой его поражение становилось все более очевидным. Быть может, ограничив свои требования, ему удастся получить желаемый ответ?

— Послушайте, мы забыли о блокноте Хита. Если до него добраться, то по крайней мере станет понятней, с чем мы имеем дело. Можем ли мы лишить их активности на достаточное время, чтобы кто-нибудь из военных вошел в лабораторию и взял записи?

— Можем, если снизим температуру до того уровня, когда они станут вялыми и потеряют ориентацию, — уступила Лора.

— Ну да, если они вообще станут вялыми и потеряют ориентацию, — добавил Гарри с сомнением.

Бишоп постарался не сосредотачиваться на этой мысли, пока она не завладела умами остальных.

— Хорошо. Думаю, будет правильным снизить температуру на определенное время. Гарри, мы можем на этот период обеспечить сохранность других экспериментов? Речь идет о… десяти минутах. Этого хватит, майор? Что скажете?

Уэбстер кивнул.

— Для охлаждения зоны в непосредственной близости от гнезда можно ко всему прочему применить жидкий азот, но при этом температуру в лаборатории придется снизить до предельно возможного уровня. Тогда мои люди будут действовать с минимальной угрозой для собственной жизни. — Майор повернулся к Гарри. — Падение температуры на десять градусов не угробит эксперименты?

Гарри помолчал, потом ответил:

— Думаю, нет. Мы можем изолировать наиболее важные из них в отдельных обогреваемых зонах. Дело в том, что на этой стадии объекты экспериментов весьма чувствительны, и мы рискуем потерять несколько экземпляров. Но катастрофы не случится.

— Отлично! — оживился Бишоп. — Так и надо действовать: предлагать разумные решения, а не множить проблемы. Благодарю вас.

Гарри показалось, что Бишоп проявляет излишний оптимизм.

— Однако мы не знаем, сколько понадобится времени, чтобы эти осы среагировали на падение температуры. Лучше всего воспользоваться жидким азотом, но размер этих тварей предполагает, что они значительно менее чувствительны, чем даже модель А-22, которая была задействована в последних операциях.

— Разумеется, вы правы. Посмотрим, как сложится ситуация после снижения температуры, и примем решение, сообразуясь со здравым смыслом. Прекрасно, тогда за дело.

Хотя никто из присутствующих не нашел ничего прекрасного, они не стали возражать и направились к выходу из помещения, а Гарри тут же занялся приготовлениями к отключению нагрева.

Глава 20

Теперь Уэбстеру предстояло решить, какие два члена его отряда должны, рискуя жизнью, войти в лабораторию Хита. При обычных обстоятельствах в этом не было бы ничего особенного, поскольку с момента прибытия в БРЭВИС и до последнего времени эта команда не несла потерь. Все они знали об опасности предстоящей работы, но верили, что до крайностей дело не дойдет.

Так было до гибели Роуча и Мартин.

Эти первые потери среди военных базы заставили всю команду переосмыслить свое положение. Некоторые спокойно отнеслись к тому факту, что им приходится ставить свою жизнь под угрозу: в конце концов, они — солдаты, а для солдата, обученного убивать и самому смотреть в глаза смерти, мысль о такой опасности в порядке вещей. Однако среди них были и другие. Соглашаясь на эту работу, они полагали ее смягченным и хорошо оплачиваемым вариантом военной службы, который к тому же позволит им после отставки получать неплохую пенсию. Уэбстер знал об этом, когда принимал их в отряд, но возможности выбора были ограничены, поскольку предлагаемая работа не отличалась большой привлекательностью. Так что майору было не до капризов: приходилось набирать и физически слабых и сильных, но не приученных к дисциплине.

Картер, например, был уволен из спецотряда ВМС США из-за реакции на последнюю из целой серии расистских провокаций своего непосредственного командира — сержанта Элиаса Уилки; тот заметил, что для удержания на плаву шлюпки им надо вышвырнуть за борт какой-нибудь хлам, а потому ему жаль, что с ними нет «черножопой матери» Картера. В ответ Картер сломал челюсть сержанта в семи местах, что привело к преждевременному завершению его карьеры в ВМС, хотя во всех остальных отношениях его послужной список был безупречным. Впрочем, в том, что произошло, он винил только себя. Тревожило Картера лишь одно: как он сможет по-прежнему посылать своей матушке столь необходимый ей ежемесячный чек. Тут-то и объявился Уэбстер. Предложенные им условия оказались далеки от того, на что надеялся Картер, поступая на военную службу, но, как и у большинства других в БРЭВИСе, выбора у него не было.

Не все новобранцы стали такой находкой для Уэбстера, как Картер. Скажем, Питер Миллс был уж в возрасте. Его увольнение из британской морской пехоты произошло по целому ряду причин, включая грубое неповиновение приказу и появление на дежурстве в пьяном виде. В конце концов он оказался в БРЭВИСе, потому что его отказывались брать куда-то еще. Именно Миллс во время маневров в боливийских Кордильерах не закрепил должным образом ледобуры при восхождении на Чаупи Орко, [24]в результате чего трое солдат, идущих следом, повредили позвоночник. Миллс выразил сожаление о случившемся, но уверял, что виною всему было неисправное снаряжение, после чего служившие с ним солдаты потеряли к нему остатки уважения и его срочно перевели в другой полк. Через полгода службы на новом месте в Восточном Тиморе он заснул, находясь в дозоре. Через десять минут его разбудил свист пули, пролетевшей у левого уха, и он увидел десяток стремительно приближающихся вражеских солдат. Несмотря на пятикратное превосходство в численности, его подразделение оказалось прижатым к земле ураганным огнем и провело таким образом три часа, пока не подоспело подкрепление. Хотя этот случай не привел к гибели людей, Миллс снова, во второй раз за последний год, почувствовал со всей определенностью, что его сослуживцы не желают воевать рядом с ним.

К счастью для него, именно в это время Уэбстер распространил среди своих натовских знакомых известие, что он ищет солдат, не обремененных многочисленными дружескими и родственными связями, но достаточно опытных. А поскольку, как уже говорилось, при наборе людей в БРЭВИС слишком придирчивым быть не приходилось, то, несмотря на свой далеко не лучший послужной список, Миллс вскоре уже летел в Венесуэлу, где и остался служить, не проявляя большого рвения и не пользуясь особым расположением других членов команды.

Проблема заключалась в том, что для обеспечения всех необходимых работ при проведении операций Уэбстеру требовалась команда по меньшей мере из шести человек. При этом он старался увеличить эту численность, чтобы компенсировать возможные потери — такие, как в случае с Роучем и Мартин. Поэтому Уэбстеру приходилось соглашаться на компромисс и, хотя майор предпочел бы заполучить в свою команду таких людей, как Картер, Гаррет или Ван Аренн, он брал и солдат вроде Миллса или — с меньшим сожалением — Джейкобс.

Мэри Джейкобс была младшим лейтенантом ВМС США. Она вышла из семьи военных моряков и поэтому отправилась служить на флот, хотя не испытывала к этому никакой тяги, а, напротив, испытывала таковую, и притом сильную, к алкоголю. Отец, контр-адмирал, и мать, капитан третьего ранга, не баловали дочку своим вниманием. В пять лет ее отдали в частную школу-интернат, в девять она впервые попробовала алкоголь, а к двенадцати уже регулярно накачивалась сидром до бесчувствия. В школе знали, что с ней происходит, но родители лишь от случая к случаю общались друг с другом, а еще реже с Мэри, поэтому заинтересованность мамы и папы в том, чтобы направить дочь на путь истинный, никогда не воспринималась ею всерьез.

К тому времени, когда она оказалась в средней школе, за ней закрепилась прочная репутация легкомысленной девчонки, которая не прочь выпить и ради этого готова на все. Патерналистская психология вписала бы подобное поведение в классическую схему: вопль о помощи, жажда привлечь к себе внимание, — но все это не меняет того факта, что благоухающая «Егермейстером» Мэри нередко оказывалась на спине. Когда возраст позволил ей вступить в армию, родители сочли этот шаг единственным решением проблемы, тем более что при таком раскладе им и дальше не пришлось бы проявлять подлинный интерес к жизни дочери. Уж если военно-морской флот не сумеет усмирить ее, то им и подавно это не удастся, а потому либо она начнет служить как подобает, либо они умоют руки в твердом убеждении, что сделали все возможное.