Семь самураев СССР. Они сражались за Родину - Лобанов Дмитрий Викторович. Страница 15

Д. В. Лобанов: А как Вы думаете, почему? Ведь если взять фигуру Яковлева, фигуру Горбачева — они же, безусловно, принадлежали к элите?

И. В. Константинов: Конечно. Знаете, почему? Я на этот вопрос получил ответ очень давно, ещё в начале 70-х годов. Мне пришлось в университете учиться в одной группе с дочкой одного из секретарей Ленинградского обкома партии. Мы частенько бывали у нее дома (фамилию я называть не буду) и беседовали с её отцом. И вот однажды, прилично подвыпив, на дне рождения дочери, он сказал совершенно откровенно, совершенно не стесняясь, что он крайне недоволен существующим положением дел. Звучало это примерно так: «Почему я, доктор наук, секретарь обкома партии, человек прошедший большой жизненный путь, должен жить на всём казенном? Почему я не могу иметь не служебную, а собственную квартиру? Почему я не могу иметь не служебную, а собственную дачу? Почему я не могу иметь не служебный, а собственный автомобиль? И не один, а несколько? Почему я не могу передать всё это детям и внукам? Что за странная система?». Очевидно, что не только он, но многие из них были категорически не согласны с таким положением дел. Они считали, что элита должна иметь не просто привилегии (а привилегии они в Советском Союзе имели), они были убеждены в том, что элита должна иметь наследуемую собственность, неотчуждаемое имущество, которое в любом случае остается их потомкам при любом раскладе, при любом исходе карьеры. А именно этой-то уверенности советская элита и была лишена. Отсюда и недовольство.

Д. В. Лобанов: Недавно нынешняя элита Российской Федерации усиленно пыталась навязать нам отмечание ещё одного юбилея — восьмидесятилетия Ельцина. Как Вы считаете, Ельцина можно назвать соучастником Горбачёва в операции по разрушению СССР?

И. В. Константинов: Я считаю, что Ельцин был ключевой фигурой в разрушении СССР, потому что Горбачёв, с которым я хорошо знаком, насколько я могу судить из своих воспоминаний и личных впечатлений, не ставил пред собой конкретной цели ликвидации Советского Союза. Такой цели как непосредственной политической задачи у Горбачёва не было. Это стало следствием тех действий, которые он предпринимал в политике, идеологии, организационно-управленческой и прочих областях, будучи первым лицом государства. Это следствие его действий, но не сознательная цель. Ельцин же сознательно преследовал цель ликвидации Советского Союза, поскольку только таким путем он мог получить власть первого лица и стать, как он говорил, хозяином страны. «Хозяин» — это было его любимое слово. Поэтому его роль в разрушении СССР колоссальна, его лично и его команды. Поэтому, собственно говоря, всё, что он делал, начиная с момента избрания его депутатом Съезда Верховного Совета России в 1990 году и до Беловежского соглашения, было посвящено реализации этой сознательной, сформулированной, ясной и четкой задачи. Поэтому именно он, так сказать, главный «киллер» Советского Союза.

Александр Яковлев — идеолог перестройки

Д. В. Лобанов: На Ваш взгляд, для него было несущественным, что на референдуме народы СССР высказались за сохранение Советского Союза?

И. В. Константинов: Несущественно. Для него и для его команды мнение народа было вопросом второстепенным.

Д. В. Лобанов: То есть для него и его команды вопросы, связанные с правом, были второстепенны?

И. В. Константинов: Совершенно точно.

Д. В. Лобанов: И 1993 год тому подтверждение?

И. В. Константинов: Абсолютно верно. Для него всегда главную роль играл фактор силы. Если есть возможность, если достаточно сил, значит, надо делать.

Д. В. Лобанов: Значит, нужно расстрелять парламент из танков?

И. В. Константинов: «Винтовка рождает власть». Этот знаменитый тезис Мао Цзэдуна был в полной мере воспринят Борис Николаевичем. Он относился к типу политиков-разрушителей. Причем мало того, что он не уважал ни право, ни интересы народа, он просто еще, ко всему прочему, субъективно любил насилие. Вот есть любители насилия, есть такая особенность у некоторых людей. Ельцин был своего рода политическим садистом, который получал удовольствие, наслаждение от насилия и разрушения. В тех ситуациях, когда в принципе можно было решить вопрос путем переговоров, он всё равно прибегал к силе, потому что это доставляло ему наслаждение. Вот такой своеобразный, опасный, жестокий тип человека. И поэтому какие-то дифирамбы ему петь, на мой взгляд, столь же кощунственно, как ставить памятник Чикатило. Для меня Ельцин — абсолютно отрицательный персонаж.

Д. В. Лобанов: Как же объяснить, почему ему открываются памятники?

И. В. Константинов: Ничего сложного в этом нет. Нынешняя элита состоит из его преемников, она сохраняет основу, суть того, что было сделано при нем. Подчеркивает, так сказать, правопреемство, подчеркивает неизменность принципа сохранения основы основ. А основа основ — это что? Это приватизация, достигнутые имущественные результаты для элиты. Памятник Ельцину — это памятник…

Д. В. Лобанов: Собственным сбережениям?

И. В. Константинов: …собственным сбережениям и собственным виллам, яхтам, заводам, домам, пароходам.

Д. В. Лобанов: И футбольным командам.

И. В. Константинов: Конечно. Что же тут странного?

Д. В. Лобанов: В августе 1991 года мне было 23 года. И на меня те августовские события произвели жуткое впечатление такого первого надлома, после которого страна покатилась просто в пропасть. Как гром среди ясного неба были новости из Белоруссии о создании так называемого СНГ. Скажите, пожалуйста, для Вас эти события, когда группа лиц собралась в Беловежской пуще и приняла так называемые соглашения, были неожиданностью?

И. В. Константинов: Но это не август 1991 года, это декабрь.

Д. В. Лобанов: Я говорю, что август 1991 года положил начало этим событиям.

И. В. Константинов: Это и было началом. И стало началом понимания ситуации для меня тоже, не только для Вас. У меня и до того существовали подозрения, но полной ясности не было. Именно в августе 1991 года я понял окончательно, куда ветер дует. Именно в августе 1991 года я понял, куда ведет дело команда Ельцина. А закончилось всё Беловежским соглашением. На Ваш вопрос, было ли Беловежское соглашение неожиданностью, отвечу так: «И да, и нет». Да, было неожиданным, потому что, с формально-юридической точки зрения, Ельцин незадолго до того, выступая на заседании Верховного Совета, гарантировал Верховному Совету подписание нового Союзного договора. Более того, он был обязан его подписать, таково было поручение, данное ему высшим законодательным органом. Он обязался это сделать, поэтому, с формально-юридической точки зрения, Беловежское соглашение было неожиданным, так как оно противоречило решениям Съезда Верховного Совета и заявлениям самого Ельцина. А по сути дела, не было неожиданным, поскольку по всему внутреннему алгоритму событий, по тому, как работал аппарат, механизм власти, чувствовалось, что дело идет именно к этому. Мы не знали, когда все случится, но то, что Ельцин вел корабль именно на эти рифы, сомнений к тому времени уже не оставалось. Поэтому и отвечаю: и да, и нет.

Д. В. Лобанов: Как объяснить, что в Верховном Совете РСФСР 12 декабря 1991 года из 250 депутатов всего проголосовавших против распада СССР проголосовали только 7 депутатов. Перечислю пофамильно: Бабурин, Исаков, Константинов, Павлов, Полосков, Балала, Лысов. Как так получилось? 250 и 7!

И. В. Константинов: Очень просто. Во-первых, чисто формально, 250 депутатов, конечно, не участвовало в голосовании, потому что тогда, так же как и сейчас, существовала практика голосования несколькими карточками, и фактически в зале людей было меньше. Где-то 170 человек. Это, во-первых. Но не это главное. Главное состояло в том, что в обществе после августовских событий 1991 года сложилась такая обстановка, такой психологический климат, когда действия всяких оппонентов Ельцина, всякое противодействие его политике вызывало крайне враждебную реакцию средств массовой информации и значительной части населения. Такие люди немедленно подвергались травле, самой настоящей травле. Ну, вспомните хотя бы «заявление шести». Первое заявление шести руководителей Верховного Совета, среди которых был Исаков и ряд других людей, занимавших различные должности в Верховном Совете Российской Федерации. Первое заявление, еще до подписания Беловежских соглашений, о пагубности политики Ельцина. Все эти люди были тогда подвергнуты полномасштабной травле. Горячева, Исаков… Всё фамилии я уже не помню. Можно посмотреть по источникам «Заявление шести» [1]. Оно было осуждено Верховным Советом, всё его подписанты, депутаты Верховного Совета, занимавшие высокие должности вице-спикера, руководителей палат, председателей комитетов, подверглись беспрецедентной травле в средствах массовой информации. Просто по улице невозможно было пройти: от Кремля, где проходили съезды, до гостиницы Россия выстраивалась сплошная цепочка из демонстрантов, которые подвергали охаиванию всех противников Ельцина, причем охаиванию вплоть до угрозы применения физического насилия, я уже не говорю об оплевывании. Травля была настоящая, полномасштабная. Эту обстановку психологическую надо учитывать. Для того чтобы противостоять Ельцину в той ситуации, требовалось определенное мужество. Нужно было понимать, что ты идешь, мягко говоря, против течения. А против течения готовы идти далеко не все, даже в самые ответственные моменты жизни. Далеко не все. Таково первое обстоятельство.