Социальные сети - Кова Юлия. Страница 20

            -Какие? – испугалась Мив-Шер.

            -Во-первых, я был в полицейском участке Карачи. И при необходимости, полицейские вспомнят меня.  Во-вторых, это могут быть показания самого Симбада. Видишь ли, последнее, что я видел, это пылавший дом, в котором я оставил Симбада с ножом в ране. У меня просто не было времени проверить, сдох Симбад или нет. И ещё... Как я уже говорил, Симбад был военным советником. Это означает, что он занимал важную должность в армии. Но после того, как я прирезал его в Карачи, Симбада никто не искал. Ни один из русских не спрашивал о нем. И это меня настораживает. Это означает, что либо русские знали, что Симбад погиб (и тогда возникает вопрос, как они могли догадаться об этом, ведь свидетелей в том доме не было), либо - Симбад выжил и добрался до своих. И мысль об этом не дает мне покоя...  Вот такая история.

            -А почему ты не рассказывал мне её раньше? - подумав, подозрительно спросила Мив-Шер.

            Рамадан невесело усмехнулся:

            -Давай-ка мы вместе догадаемся об этом, моя разумная, моя упрямая, моя безжалостная сестричка. Ну, наверное, я был вынужден молчать, потому что я – мужчина, который защищает свою семью, твою репутацию и твое доброе имя. Еще потому, что я, видишь ли, все еще работаю на правительство, о чем ты не могла не догадаться во время моего рассказа. Ну и еще потому, что то, что сделал я, считается преступлением. Но даже если бы меня оправдали за казнь Симбада, то дело в любом случае получило бы широкую огласку, и тогда наружу вышла бы тайна рода Эль-Каед. А эта тайна поважней убийства какого-то там мерзавца. И я, хранитель тайны, не могу допустить, чтобы секрет, за который мои предки отдавали жизнь, был подвергнут публичному осмеянию. Я никогда – даже ценой собственной жизни и жизни всей моей семьи! - не дам бесславно умереть этой тайне. В нашем роду есть только один Бог, одна судьба и одно предназначение.

            И наш Бог - это Вера. Именно поэтому все мы - и ты, и я, и твой сын дани - так похожи друг на друга. У нас одинаковые черты лица, даже цвет глаз один и тот же. Иного и быть не может. Мы рождены, чтобы беречь и продолжать эту тайну...  Но, впрочем, у меня была и еще одна причина, чтобы промолчать. Просто я очень люблю тебя, девочка. И больше всего я хочу сохранить твой покой и сберечь твоё сердце в неведенье. А ты... ты хотела узнать правду так сильно, что даже собралась отправиться за ней в Лайари. Ты была настолько уверена в том, что вынесешь эту правду, что ни разу не остановила меня, пока я тебе исповедовался.  И ты вывернула меня наизнанку, Мив-Шер... Ты сделала мне больно. Ну и как, тебе нравится твой выигрыш? - Рамадан отвернулся от женщины, подошел к окну и отдернул занавеси.

            Он долго стоял, глядя в бирюзовое небо. В конце концов взял себя в руки и вернулся к Мив-Шер. Брезгливо отшвырнув газеты, он сел рядом с сестрой, извиняющимся жестом коснулся ее руки. Рамадан действительно рассказал сестре все. Вот только в этом рассказе он смешал вымысел и истину, поменял правду и ложь местами.

            -Скажи мне, Рамадан, эта женщина, эта русская, она была любима Амиром? Ведь Амир как-то упоминал о её ребенке... Что стало с малышом этой женщины, скажи? И кто это был, мальчик или девочка? – помедлив, спросила Мив-Шер.

            -Ты из-за этого хотела узнать, как умер Амир, да? – фыркнул Рамадан.

            -Как ты догадался?

            -Ну, Мив-Шер, если ты знаешь, как я дышу, то и я знаю твою самую главную тайну. Ты же всегда мечтала о том, что у тебя будет много детей. Ты хотела родить Амиру еще одного сына, а себе – дочь... Ну, ну, Мив-Шер, не надо, - быстро добавил Рамадан, увидев слезы в глазах сестры.           -Так зачем тебе информация о чужом ребенке?

            -Ну... ну потому что, если это малыш Амира, то я бы могла... я бы очень хотела забрать ее... или его... себе. Ребёнок же ни в чем не виноват, - отвернувшись, робко сказала женщина.

Рамадан вздохнул и покачал головой:

            -Знаешь, сестра, порой ты все-таки невозможна. Что за вечное женское желание самой придумывать себе муки, чтобы их преодолевать, да и то лишь за тем, чтобы после этого навоображать себе новые?  Перестань, Мив-Шер. Ну какой еще «ребенок у Амира»? Да, у Лили есть дочь и сын, но никакого отношения к Амиру эти дети не имеют. Ты поняла меня? Ты слышишь, что я тебе говорю? Дети Лили не имеют к Амиру никакого отношения, - раздельно, властно, чётко, почти по слогам произнёс Рамадан. - К тому же... В общем дочь Лили осталась в Москве. А ее сын, родившийся тут, кажется, не выжил.

            -А если выжил? – подняла на брата глаза Мив-Шер. - А если он жив, то что тогда?

            -А если он все-таки выжил, то я бы лично отвез его к его родным или же передал в русское посольство, что было бы еще проще, - огрызнулся Рамадан. -А теперь давай, наконец, поставим в этой истории точку. Возьми себя в руки, Мив-Шер. Забудь прошлое. Живи настоящим. Вспомни, что, когда наступает конец, Бог всегда дает нам начало. Призови свой здравый смысл. Оставь дурные воспоминания в доме Амира и переезжай ко мне вместе с Дани. Я все подготовил для вашего переезда: вот этот дом, и здесь - всё ваше. Всё твое. Можешь оставить так. Можешь всё переделать. Твой сын, твой мальчик – единственный наследник Эль-Каед. Дани должен вырасти мужчиной, получить богатство, чтобы защитить секрет и передать тайну crux ansata. Я сам буду воспитывать Дани. И я сделаю всё для того, чтобы он стал достойным тайны, и...

            -Что? – яростно прошипела Мив-Шер. Рамадан даже вздрогнул, увидев в глазах сестры отчаяние, ужас и ярость. - Ты что же, брат, серьезно считаешь, что я, после того, что ты рассказал мне, отдам тебе своего сына? И зачем, интересно? Чтобы ты научил его убивать? Если это так, то это ты, Рамадан, растерял свой разум. Клянусь всем, что мне только дорого, ты теперь и пальцем не дотронешься до моего сына. Я сама позабочусь о Дани. Откровенностью за откровенность, Рамадан: я скажу тебе, что я теперь сделаю. Я увезу Дани в ту страну, где родился Дэвид, спрячу Дани подальше от Александрии - там, где подобных тайн не существует.

            -Дэвид Кейд – полукровка. Почти англичанин. Немного француз. Среди его предков католики и протестанты. В любом случае, Кейд – христианин. Для нашего народа - неверный, - раздумчиво произнес Рамадан. – Ты понимаешь, что для тебя и твоего сына будет означать эта твоя связь, Мив-Шер?

             -О да, прекрасно, - кивнула женщина. - Прекрасно понимаю. Исламисты заклеймят меня, как эту несчастную Лили, но за связь с христианином. А мой сын навсегда будет подвергнут отчуждению. Только, знаешь ли, мне на это наплевать. Все, что я хочу – это спасти сына от той судьбы, которую ему готовишь ты... Открою тебе еще одну тайну, мой умный брат: женщины не ведут кровавых войн и не рожают детей для того, чтобы из них делали мучеников. И уж тем более матери не воспитывают своих детей, чтобы вы, мужчины, делали из них убийц. Ты угадал, Рамадан: мой сын мне всего дороже. И поэтому я увезу Дани из Александрии так быстро, как только смогу. Мучения и издевательства его сверстников, которые ему придется пережить за несколько дней до отъезда, очень скоро изгладятся из его памяти, а со временем Дани и вообще забудет о них. Мой сын, как все дети, забывает быстро...

            Что до тебя, Рамадан, то я обещаю тебе сохранить в секрете всё, что ты мне доверил, но за это и ты отплатишь мне чистой монетой. Ты сделаешь так, чтобы никто из рода Эль-Каед, включая тебя, брат, и на шаг больше ни приблизился к Дани. У моего сына будет другая родина, другой отец, другой дом и другая судьба. А ты, Рамадан, ищи себе другого наследника... Ведь, по большому счету, Дани никогда не был наследником рода Эль-Каед, и я это знаю.

            Слова, сказанные Мив-Шер, прозвучали в комнате, как гром среди ясного неба. Рамадан молча изучал так похожее на него лицо сестры. Он очень любил Мив-Шер. Он всегда боялся потерять её. И в этот миг Рамадан понял, что выбор уже сделан.