Социальные сети - Кова Юлия. Страница 35
Даниэль фыркнул: смущение матери позабавило его.
-А теперь, что касается твоей сестры, - проигнорировав усмешку, скривившую губы сына, Мив-Шер перешла к самому главному - к тому, что волновало её превыше всего: - Дани, Эль - не ты. Я - женщина, которая Эль воспитывала. Есть то, что невозможно увидеть глазами, но это то, что чувствует душа матери. И я говорю тебе: в Эль - иная порода. Твоя сестра принадлежит к тем, кто рождается только с одним сердцем. - Мив-Шер подняла на сына глаза. - Такие, как Эль, любят только один раз и навсегда - порой, до самоотречения... И если люди, подобные Эль, со временем осознают, что избранник их недостоин, что он обманул их, они не перестанут любить его, даже если весь мир будет против. Эта любовь без условий, она - вечная и настолько сильная, что может сломать жизнь и расколоть сердце. А я, как мать, не допущу, чтоб с Эль случилось дурное.
-Слушай, мам, какое мне дело до сердца Эль? - Даниэль поднял брови. Но Мив-Шер хлопнула ладонью по столу, запретив перебивать себя:
-Помолчи и дослушай. Повторяю тебе: я не допущу, чтоб с тобой или Эль однажды случилось дурное, - уже без обиняков припечатала Мив-Шер. - Я знаю, кто такая Эль - и знаю, на что ты способен. И если ты видишь в Эль девушку, на которую ты, быть может, однажды захочешь предъявить права, польстившись на её внешность, то Эль, к счастью, пока воспринимает тебя только как старшего брата. Я знаю, что девочка, не смотря на твою отстраненность, всегда тянулась к тебе. И сейчас ещё тянется...
Поэтому, пока не поздно, прошу тебя, Дани, воспользуйся её добрым отношением. Примирись с сестрой. Впусти Эль в свою жизнь. Стань ей защитой, опорой... В конце концов, познакомь Эль с этой твоей избранницей, - и Мив-Шер поморщилась, - с этой своей Кэтрин. Но, конечно, только в том случае, если у вас с Кэтрин всё серьёзно, - быстро поправилась Мив-Шер. - Но если в твоём сердце, в твоей голове есть хоть одна дурная мысль, то запомни: хочешь ты этого или нет, но Эль - твоя сестра. Дэвид усыновил тебя, и, это значит, что вы с Эль - сиблинги[42]. Ты знаешь, что это такое? Для всех вы - только родственники. Именно поэтому Эль никогда не выберет тебя. А что касается тебя, Дани, то я могу добавить только одно: в Англии, где ты живешь, связь между сиблингами - позор. А в исламском мире, где ты родился, этот позор карается смертной казнью. Как аборт. Как убийство детей. Как отречение от веры.
Мив-Шер помолчала. Даниэль внимательно смотрел на мать.
-Ты знаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы увезти тебя в Англию? - Мив-Шер подняла на сына грустные глаза, и Даниэль кивнул: он хорошо помнил косые взгляды, угрозы и презрение людей. - Нет, Дани, всё это - не то. Это так, мгновение... Есть другое, то, что гораздо важней, что я от тебя скрывала. В день, когда я распрощалась с Александрией навсегда, я оставила там своего брата - единственного человека, с которым у меня была одна душа на двоих. Я оставила Рамадана только потому, что пыталась уберечь от его участи тебя. Я хотела, чтобы будущее моего сына было другим - счастливым и светлым. В день, когда я видела своего брата в последний раз, я дала ему одно обещание, что ни один твой поступок не запятнает его честь.
Поэтому, запомни: если я ещё хоть раз увижу в твоём взгляде то, что заметила, когда ты говорил об Эль, то ты лишишься крыши над головой, которую так любезно предоставил тебе Дэвид... Дани, я не шучу. Ценой одной твоей нечестивой мысли по отношению к сестре будет твоё решение, как именно ты покинешь этот дом: уйдёшь ли ты сам, добровольно - или же об этом позабочусь я. Но если ты, Дани Эль-Каед, предашь веру, в которой я тебя воспитала, пытаясь уберечь от того, что уготовил тебе Рамадан, у тебя больше не будет матери. Никакого выбора, Дани. Я просто сделаю это. Я тебе обещаю.
Мив-Шер закончила говорить и теперь смотрела на сына.
Не веря услышанному, Даниэль впился в лицо матери. Безмолвный поединок продолжался несколько секунд. Но если Мив-Шер смотрела на сына спокойно, уверенная в своей правоте, то Даниэль был потрясён, унижен и растоптан.
И Дани не выдержал первым, он отвёл глаза.
-Итак, мы договорились? - пугающе-тихо спросила Мив-Шер.
Это был не вопрос, а требование. Не в состоянии говорить, Даниэль коротко и согласно кивнул матери. Забыв о Кэтрин, занятый только тем, чтобы держать высоко свою голову, Даниэль развернулся и отправился в свою комнату. Поднимаясь вверх по лестнице, он так и не заметил, каким горьким взглядом проводила его Мив-Шер, точно предвидела будущее.
В ту ночь Даниэль долго не ложился спать.
Заложив руки за голову, сидя в кресле и мрачно изучая белый потолок, по которому двигались тени, Даниэль вспоминал разговор, состоявшийся у него с матерью. Воспоминания о детстве, об Александрии и о его родном отце вернулись к нему снова, и на ум Даниэлю пришли тысячи разных мелочей, которые ускользали раньше. И Дани впервые понял, что, по большому счету, он никогда по-настоящему не знал Амира.
Амир Эль-Каед редко, когда бывал дома, а если и приезжал, то рассказывал сыну какую-нибудь очередную историю и снова надолго пропадал. И только Мив-Шер, всегда была рядом с сыном. Она отдала ему всю свою жизнь, и впервые о чём-то попросила. А еще рядом с ним, Дани, теперь было надёжное плечо Дэвида. Отчим верил в него, он подарил ему новую жизнь и всё свое уважение. И обмануть доверие человека, который стал ему настоящим отцом, было попросту невозможно.
Впервые за много лет Даниэлю стало по-настоящему стыдно.
На рассвете он решил, что утром извинится за свое невнимание перед матерью и отцом и попробует подружиться с Элли. Последней мыслью Даниэля стало воспоминание о том, как сильно Эль изменилась. «Интересно, а с кем Эль проводит время в Лондоне? И что это за приятель такой?» - спросил себя Дани. Поняв, что он становится просто смешным с этой своей детской ревностью, Даниэль раздражённо провёл ладонью по лицу, но видение Эль не пропало. Разозлившись на себя окончательно, Даниэль пожелал себе поменьше думать об Эль и почаще о Кэтрин. Остудив голову и обуздав разбушевавшееся воображение, Даниэль перебрался в кровать, где и заснул.
Очнулся он от собственного крика.
Ему приснилась обнаженная Эль в объятиях мужчины. Темноволосый, стройный, смуглый, мужчина швырнул Эль на постель.
-Дани, не подходи, не надо, - молила Эль, - он убьёт тебя. Ты не знаешь, на что он способен.
Сжав кулаки, Даниэль замер в опасной близости от кровати Эль и беспомощно наблюдал, как маленькая сестра пытается увернуться, и как насильник снова толкнул её на постель и прошипел:
-Я хочу, чтобы ты улыбнулась. Я хочу, чтобы ты смотрела только на меня. И я хочу, чтобы ты знала: какую бы женщину не выбрал себе я, ты всегда будешь принадлежать мне. И я, наследник рода Эль-Каед, получу тебя любой ценой, даже если весь мир будет против.
В этот миг Даниэль шагнул вперёд, чтобы свернуть самозванцу шею. Даниэль опоздал лишь на одно мгновение: незнакомец угрожающе завис над распростёртой девушкой, сделал резкий, короткий выпад вперёд, и Эль жалобно вскрикнула. Пригвоздив девушку к постели, самозванец обернулся, и на Дани торжествующе взглянули янтарные глаза с красно-медным отливом.
Это были его собственные глаза. Это был сам он.
Задохнувшись от ужаса и резкого, болезненного возбуждения, Даниэль вскочил на ноги. Шатаясь, подошёл к окну и распахнул его. На мгновение ему показалось, что он больше никогда не сможет дышать. «Мама права. Я же fasik, грешник. Я же хочу свою собственную сестру», - осознал он, и ему впервые в жизни стало по-настоящему страшно. Демоны рода Эль-Каед дышали ему в затылок. Они возвращались к нему, чтобы забрать его душу. Корчась от страха и отвращения к себе, Даниэль быстро оделся, написал матери записку, в которой сослался на несуществующий семинар, вызвал такси и уехал.