Возвращение (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович. Страница 47

– Убедили, – согласился Машеров. – Жду вместо вашей записки проработанную программу действий. Какие коллективы подключить по каждому вопросу, что нужно для работы и примерные объемы финансирования. Потом все запустим через правительство. Вы просмотрели остальные записи?

– Очень бегло, и еще не со всем разобрался. Многое упирается в то, что мы делаем сейчас, поэтому пока бесполезно. Например, сварка в азоте при непрерывной подаче проволоки не пойдет без стабилизации тока, а тиристоры такой мощности это пока сказка. Как их сделать, мне понятно, вопрос в том, что у нас нет для этого необходимого оборудования. Одно цепляется за другое. Поэтому лучше действовать последовательно, как все и записано, а остальные записи пока припрятать. Единственно, раздел по ядерной физике я сам оценить не могу. И заключение по оружейным системам должны давать специалисты. А в записях еще много всего, вплоть до лекарств. Наверное, нужно делать выписки по отдельным вопросам и посылать на проработку в профильные институты. И не вываливать все, а небольшими порциями. Мы сами очень долго провозимся.

– Хорошо, Рудольф Карлович, я подумаю. Наверное, так и сделаем.

В тот же день уже совсем в другом месте состоялась еще одна встреча.

– Я совсем не знаю Андропова, – сказал своему собеседнику Юркович. – Ты пять лет до перевода проработал в девятом управлении. Сложно подобраться к секретарю ЦК?

– Не вижу никакой сложности, – ответил тот. – Охраняются члены политбюро и в несколько меньшей степени члены правительства. Остальных, как правило, никто не охраняет. Если возникнет необходимость, тогда да, но при мне такого не было ни разу. Я Андропова видел неоднократно, но, понятно, никаких дел с ним не имел. Секретарей много, практически каждый руководит своим отделом. Об Андропове ходили слухи, что им не очень доволен Суслов, да и у Брежнева было к нему прохладное отношение. Еще говорили, что он набрал себе в отдел умников из интеллигентов, но все это сплетни годичной давности. Если его нужно убрать, то делать это надо срочно. Когда он пойдет в гору, все сразу сильно усложниться. Его можно легко убрать по дороге домой. Кажется, он жил где-то поблизости, хотя могу и ошибаться. Несколько раз видел, как он уходил домой пешком.

– Я слышал, что проезд по Старой площади закрыт, – сказал Юркович.

– Кроме служебных автомобилей. Да и для секретарей, у кого были колеса, делали исключения. Да не важно все это, Илья Денисович! Если эту гниду надо завалить, я его завалю. И напарники мне в этом деле не нужны. Вы одного меня в Минск перевели?

– Еще пять человек. Петров не возражал. Послушай, Игорь, ты не слишком самоуверен? Может быть, тебя все-таки подстраховать?

– Ничего не нужно. Единственное, я не уверен, что удастся скрыть, что это убийство. Даже если я все оформлю, как инфаркт, все равно могут докопаться. Все-таки не какой-то слесарь, а секретарь ЦК, так что землю будут рыть однозначно. Но если не оставить следа, то, по-моему, ничего страшного нет. Дело сделано, мы ни при чем, а результатом будут сорванные у кого-то погоны. Неприятно, конечно...

Через неделю нам нужно будет идти в школу. За половину лета, которую прожили в новых квартирах, мы освоились на новом месте, а я по плану изучил Минск и теперь неплохо знал расположение основных улиц и площадей. Три раза в неделю мы с Сергеем ходили в секцию самбо, и частенько втроем проводили время чаще всего в моей комнате. Мои родители очень быстро сошлись с родителями Люси, особенно матери, у которых было гораздо больше времени для общения. Пару раз все вместе выезжали на Минское море. Отец сидел со своими удочками, все остальные купались, отойдя подальше, чтобы не распугивать ему рыбу.

– Совсем не то что в Черном море! – говорила Люся. – Вода грязней и хуже держит.

– И не поцелуешься, – шепнул я ей на ухо. – И вообще, она не такая мокрая!

– Дети! Прекратите брызгаться! – крикнула мама, отбежав от нас подальше. – Замочите волосы!

Этими поездками все были довольны, поэтому было решено съездить в третий раз, но во второй половине августа резко похолодало, и поездка накрылась. А сейчас мы сидели в комнате Люси и, от нечего делать, перелистывали учебники за восьмой класс.

– Разучили мы эту песню, а спеть так и не позвали, – сказала Люся. – Ну не свинство?

– Еще споем, – сказал я. – Забыл тебе сказать, что Семен передал приглашение выступить на праздничном концерте, посвященном Дню работников милиции. Только это будет еще почти через три месяца. Надо будет к этому празднику приготовить что-то еще. Слушай, а почему мы ее не спели родителям?

– Это легко исправить! – она схватила меня за руку и потянула в большую комнату. – Папа! Мы...

– Тише! – остановил ее смотревший телевизор отец. – Дай дослушать.

– А что случилось? – спросила Люся.

– Умер член ЦК, – ответил Иван Сергеевич. – Андропов. Нет, я о таком не помню. Жаль, всего пятьдесят один год.

– А от чего умер, не сообщают? – весь заледенев, спросил я.

– Что-то с сердцем. Говорите теперь, что хотели?

– Уже ничего, – ответил я, удостоившись удивленного взгляда Люси. – Пошли к тебе.

– Что с тобой случилось? – взволнованно спросила она, когда мы вернулись в ее комнату. – Ты весь побледнел!

– Уже все хорошо, – улыбнулся я. – Не обращай внимания.

Не скажешь же ей, что я только что узнал, что убил человека. Пусть это было сделано руками другого, но это я вписал его номером первым в свой список.

Часть 2

Глава 1

– Значит, так, товарищи! – начал Юркович. – Здесь только те, кому мы доверяем абсолютно. Вы ознакомились со всеми материалами, за исключением научных данных и рекомендаций того, кому мы обязаны этими сведениями. С записями по научно-техническим вопросам работают наши ученые, а по ряду вопросов в ближайшее время будем выходить на союзный уровень. По каждому из таких вопросов разработана своя легенда, поэтому никакого шума это не вызовет. А вот с остальным сложно. Петр Миронович должен возглавить союзное правительство только в восьмидесятом году. Предпринимаются меры к тому, чтобы это произошло раньше, но все равно мы еще долго сможем эффективно влиять на события только на республиканском уровне, да и то не всегда. С засухой семьдесят второго года мы своими силами просто не справимся.

– Как с ней вообще можно справиться? – удивился один из присутствующих. – Судя по представленным данным, без закупок зерна за границей все равно не обойтись.

– Не обойтись, – кивнул полковник. – Но если бедствия нельзя избежать, можно сильно уменьшить его последствия, особенно если у вас есть время. А у нас оно есть. Я человек далекий от сельского хозяйства, но могу сразу навскидку многое предложить. Восточную Сибирь и Дальний Восток засуха почти не затронет, поэтому за несколько лет там можно сильно увеличить площадь пахотных земель. Построить зернохранилища и создать резервы. Давно пора провести отбраковку молочного скота. В конце концов, вообще не проводить сева зерновых в средней полосе, сохранив посевной материал и сэкономив на эксплуатации техники, а людей занять другим. И большинство лесных пожаров можно предотвратить, а леса должно сгореть много. Только кто же нам сейчас позволит не сеять? На международные дела мы тоже влиять не можем, да и влияние на дела в других республиках очень ограничено. Нам по силам ликвидировать такие личности, как Беленко или Калугин, но, например, предотвратить гибель космонавтов уже очень трудно, не говоря о более масштабных событиях. Автор тетрадей это предвидел и оставил одну рекомендацию. При первом прочтении она мне показалась бредом, но потом я изменил свое мнение, поэтому уже месяц мы готовим операцию «Уникум». Есть у нас такая деревня Асовец, а в ней живет Масей Казинец. Лет ему уже под восемьдесят, но у деда исключительно ясный ум и прекрасная память. Мы с ним вместе партизанили и очень сдружились. С ним был серьезный разговор. Убедить старика оказалось нелегко, с ним даже пришлось говорить Машерову.