Ладья света - Емец Дмитрий Александрович. Страница 44

Молодой страж хотел броситься на него, но вдруг покачнулся и схватился за бок. Вскочивший на ноги Буслаев заметил, как Джаф, кривясь, дернул молнию на своем шутовском наряде. Меф увидел самый рельефный, сухой и мускулистый пресс, который ему дотоле приходилось встречать. Ни одной жиринки, виден был каждый кубик. Исключение составляло лишь одно место с левой стороны, которое Джаф, морщась, прикрывал ладонью.

— Тебе больно? — спросил Мефодий.

— НЕТ! Это не больно! — прошипел страж.

— Так что же там?

— НИЧЕГО! — резко ответил страж и убрал РУКУ-

Там действительно не было НИЧЕГО. Ни крови, ни раны, ни кожи, ни ребер. Сквозь поджарый торс Джафа в мир глядела пустота. Из дыры размером с ладонь Мефодий ощутил холодное, зябкое, сырое дуновение, как из открытого после зимы погреба.

— Что это?! — невольно воскликнул Меф.

— Проклятье! Наказали меня частичным стиранием… Похоже, бубновая дама вырвалась из Тартара! — На лице Джафа было крайнее омерзение. Собственное тело значило для него чудовищно много. Каждый свой зуб он ставил дороже человечества.

— Какая дама? Как она смогла вырваться? — непонимающе спросил Меф.

— Никак! Эта гусыня ничего не знала! Она прыгала в недра Тартара, спасая… неважно кого… а выпрыгнула в свет! — последнее Джаф выкрикнул с ненавистью. — Но не волнуйся! Сражаться мне дыра в боку не помешает!

— Значит, бьемся?

— Конечно. Я должен оправдаться перед Лигулом. Твоя голова станет хорошим извинением! Первым я убью Багрова, а потом займусь тобой!..

— Нет! Сперва я! — возразил Мефодий.

— Почему?

— Сам подумай. Нели ты убьешь Матвея, а потом я убью тебя, ты все равно ничего не выигрываешь! Все трофеи, которые ты заберешь у Багрова, получаю я. Хочешь сделать мне подарок?

Джаф кратко задумался и, рассмеявшись, хлопнул Мефодия по плечу:

— Ты меня убедил! Ты не увидишь моего второго боя! — сказал он, рывком застегивая молнию.

Сила, жившая в Джафе, была стремительная и взрывная — пиковая истерика мотоцикла, который срывается на светофоре на полном газу и сразу уходит в точку.

Опасаясь, что он сейчас исчезнет, а дело так и не будет доведено до конца, Мефодий поймал его за запястье:

— Погоди! Где будут Запретные Бои? Как я тебя найду?

Джаф посмотрел на руку Мефодия и, перехватив ее своей рукой, освободился. Мефа, помнится, удивило, что у внешне симпатичного стража мрака пальцы — как стылые полоски железа.

— Найдешь! — пообещал Джаф. — Держись валькирий и не ошибешься!

Мефодий кивнул.

— Ясно. Ну, бывай! — Он повернулся и пошел, думая уже не о Джафе, а о чем-то другом, не стишком понятном ему самому.

Буслаев сделал десяток шагов, и молодой страж вдруг снова оказался перед ним. Лицо у него было вопросительно-встревоженное. Существуя в мире бесконечных масок и манипуляций, Джаф и у других подозревал такие же маски и манипуляции и теперь всматривался в Мефа с бесконечным подозрением, точно желая сказать ему: «Я знаю, что ты врешь и притворяешься, потому что все врут и притворяются, но не знаю пока, в чем твое притворство, и это меня дико бесит!»

— Чего? Договорились же? — спросил Меф.

— Все же мне хотелось бы понять: почему ты так в себе уверен? Потому что ты ученик Арея?

— Ты вспомнил его имя? Надо же! Разве не Агамемнона?

Джаф пожелтел:

— Да я… Не важно… Так почему?

— Все равно не поймешь! — отозвался Меф.

— А вдруг? — настойчиво повторил страж.

Собираясь с мыслями, Меф подул на замерзшие руки:

— Слышал о Евпатии Коловрате?

— Краем уха. — осторожно подтвердил Джаф. Мефодий почувствовал, что молодой тартарианец на всякий случай врет. Стражи мрака отлично знают земную историю.

— Я часто думаю: почему Евпатия Коловрата и его дружину татары боялись, а остальных нет? Целые рати укладывали, города жгли, а к ним подступиться не могли? Другая техника боя? Уникальное оружие? Сомневаюсь.

— Ну и почему, умный ты наш? — спросил молодой страж настолько без интереса, что стало ясно: Джаф слушает с величайшей жадностью.

— Евпатий Коловрат шел умирать. Прочие же, хотя и бились, втайне мечтали выжить, тряслись, на что-то еще надеялись: может, есть другие варианты? вильнуть? договориться? откупиться, схитрить?.. И — погибали.

— А я уж было думал, артефакт у него какой… — с издевочкой протянул Джаф.

— Он шел на смерть, и на его стороне была правда. На чьей стороне правда и кто идет умирать — непобедим. Но если и правда на твоей стороне, а умирать ты не идешь — значит и шансов на победу нет, — сказал Меф.

Джаф с клоунским выражением провел ладонью сверху вниз от лба до подбородка, и его лицо исказилось в самой шутовской гримасе, на которую было способно.

— Ну до встречи, Евпатий ты наш! Как я вижу, настрой у тебя боевой! Да только ведь в конце концов Коловрата-то убили? Ну если я ничего не путаю?

Страж мрака поклонился Мефодию и растаял вежливо и недоуменно, как последний дымок погасшего костра.

Глава 16

Аэропорт домодедово

Ирка смотрела на спящего Матвея. Лицо у него было ласковое, немного детское и непривычно смешное. По тому, как он вытягивал губы трубочкой и терся щекой о подушку, Ирка безошибочно определяла, что грозному некромагу снится мирный и уютный сон.

С недавних пор Ирка специально ставила будильник и не выпускала телефона из рук, чтобы, ощутив вибрацию прежде звукового сигнала, прогнуться и, торопливо нажав на «сброс», полчасика посмотреть на Матвея. Спящим он был совсем другим: не колючим, не ехидным, вполне себе домашним. Не корчил гримасы, не поднимал холодно брови. И не надо было каждую секунду напрягаться, что он скажет что-нибудь циничное.

Закончив смотреть на Матвея. Ирка перекочевала к зеркалу. Недавно она дошла-таки до парикмахерской. Чтобы волосы не секлись, решила укоротить на несколько сантиметров и увлеклась, убаюканная искусительным голосом парикмахерши, которую тянуло на эксперименты. Ирку не остановило даже то, что со своей собственной головой парикмахерша уже сотворила нечто такое, что начисто исключало саму возможность дальнейшей стрижки.

С точки зрения Ирки, подстригли ее неплохо, но Матвей остался недоволен. Заявил, что, как только девушка дорывается до парикмахерской, она потом никак не может остановиться. Мужчина же искренне хвалит девушку только за длинные волосы или за косу. За удачные прически ее хвалят только другие, втайне злорадствующие женщины.

— Я хочу быть красивой! — надулась Ирка.

— Для кого красивой? Для других стриженых женщин? Если для меня — ты попала пальцем в Туманность Андромеды! Короче, в следующий раз я сожгу парикмахерскую! Пусть туда Буслаев ходит! Его, кстати, давно пора под машинку!

«Опять Буслаев…» — подумала Ирка с тоской. Когда Матвей злился, у него все всегда заканчивалось Буслаевым. Если когда-нибудь в Крыму погибнут виноградные улитки, то только потому, что Мефодий что-то с ними подшаманил.

Ирка хотела отойти от зеркала, но тут у нее на глазах произошло нечто необъяснимое. Отражение вздрогнуло и, втянув голову в плечи, испуганно оглянулось. Ирка увидела узкую спину своего отражения и удивилась еще, помнится: «Неужели я такая худая?»

Когда же несколько секунд спустя отражение повернулось обратно, Ирка и узнала, и не узнала себя. Либо зеркало лгало, либо та, другая, жившая в застеколье Ирка неуловимо изменилась. Лицо у нее стало жестким, лоб и брови были брезгливо напряжены, а губы плотно сомкнуты. Казалось, обладателю такого выражения предстоит сделать что-то неприятное, но необходимое, на что он втайне решился. Например, вонзить нож в еще живую рыбу.