Изнанка мести (СИ) - Великанова Наталия Александровна. Страница 52

Уже после окончания рабочего дня, Вика отослала новый отчет и принялась лихорадочно искать письмо, присланное из Роспотребнадзора, которое требовала начальница. Она была абсолютно уверена, что в глаза его не видела, и все же с максимальной скоростью пересматривала документы. Всё, чего она хотела, это оказаться поскорее дома и закрыть глаза.

Ярослав встал с кровати, натянул брюки, застегнул рубашку и обулся. Спортсменка приподняла веки, он оставил ей поцелуй и небольшой презент. Утро заглядывало в огромные стекла номера, обещая прекрасный день.

На девять у него была назначена запись для периодического издательства. Журналистка уже ждала. На ней красовались большие модные очки, легкая блузка открывала загорелую шею и предплечья. Они расположились за столиком на теплой террасе. Перед ней официант поставил апельсиновый сок, перед Ярославом – эспрессо. Сухой воздух как нельзя кстати подходил его настроению.

Она задавала банальные вопросы, он давал простые ответы. Он так много и так давно знал про прибыли и средства обогащения, так стремился когда-то рассказать об этом людям, что чувствовал себя древним курганом. Обыватели, он это давно понял, чаще всего его не слышали, или не хотели слышать, или боялись информации, так как знания требовали действий, которых человеческое племя страшилось. Журналисты старались приписать его успех стечению обстоятельств, удаче, року – чему угодно, но не упорному труду и смелости. Поэтому он рассказывал про бизнес заученными фразами, которые еще десять лет назад отрепетировал для прессы. Поведал, как пришел в предприниматели, вскользь упомянул о роли отца.

В этот миг Ярослав неожиданно для себя почувствовал, что его переполняет гордость за то, что он сын этого прекрасного человека. Человека, чей морщинистый лоб, бледное лицо, подбородок, не теряющий жесткости, были той путеводной звездой, которая освещала его дорогу многие годы. А затем к нему пришло опустошающее чувство утраты. Он нахмурился, надеясь, что не выказал ни одной из этих эмоций, и вернулся в русло разговора.

– У Вас так много денег, – журналистка тряхнула каштановыми прядями, – не думаете ли Вы оставить бизнес и заняться чем-то другим?

«Чем, например»? – усмехнулся про себя Ярослав. Раньше он задавал этот вопрос, теперь – нет.

– Хотя деньги и важны, – Ярослав покачал головой, – они не являются основным побудительным фактором. – В небе скользил блестящий самолет, оставляя за собой ровный прямой след. Ярослав проследил за ним до горизонта и перевел взгляд на собеседницу. – Вы когда-нибудь брали интервью у музыканта, написавшего прославленную на весь мир композицию?

Она быстро кивнула.

– Так вот. Не думаю, что Вы спрашивали его, почему он не прекращает творить, ведь он уже создал что-то волшебное, не так ли? Ответ заключается в духе игры. Он сочиняет, так как это приносит ему счастье. Художник продолжает писать, учитель – учить, режиссер – снимать, а бизнесмен – делать деньги. Несмотря на препятствия, которые мне пришлось преодолеть за все эти годы, вызов и боевой дух всегда были основными факторами, пробуждавшими во мне желание создавать. Сегодня у меня есть друзья, которые продали свое дело за миллионы долларов. Многие из них, отдохнув несколько месяцев, вновь возвращались в круг. Бизнес – это их жизнь. Увлеченность, вызов, соперничество, возможность получения большого вознаграждения в конце – вот что движет предпринимателем, – закончил Ярослав и спокойно улыбнулся. У неё, кажется, не осталось вопросов.

Они еще немного поболтали, после чего он отправился на Фримонт-стрит, где секретарем уже была назначена встреча с консультантом по международному налоговому праву, Дэвидом Хинсли. Диалог был похож на единоборство, Хинсли проверял его на прочность, бросая цитаты из американских, европейских, японских и еще чёрт знает каких законов. Ярославу импонировал такой подход. Человек, стоящий больших денег, должен быть акулой. Черт возьми, резкие интонации собеседника задевали за живое, рождали сладкое предчувствие скорого большого дела. Встреча прошла напряженно, но по окончании её, Ярослав имел в команде еще одного головореза бизнеса. Наконец-то он мог себе позволить самого умного налоговика в мире!

В следующие месяцы он перепробовал сотни интересных дел, завел десятки новых знакомств. Подарил себе восьмой спайкер в шестьсот пятьдесят лошадиных сил. Гонял на нем, забыв обо всем на свете. Он похоронил в памяти Вику. Слишком много всего захватывающего происходило и в жизни. Все теперь наладилось. Он был королем мира. Беловы остались в прошлом.

Глава 16. Корпоратив.

Случалось, бывало,

что из горького горя

я счастье свое добывала.

В.М. Тушнова

Вспоминая тот день в офисе, когда начальница потеряла бумагу, обвинила во всем Вику, наорала на неё и потребовала извинений, Вика испытывала такое унижение, что дыхание замирало. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой ничтожной. Она пыталась оправдаться и найти хоть какой-то выход. Всё было бесполезно. Слезы набухли в глазах, голос не слушался, руки дрожали. Половина офиса смотрела на неё с сочувствием, другая половина – насмешливо. Анна Викторовна вопила, что не может её больше видеть и бесконечно повторяла: «Полная идиотка! Полная идиотка!» Вике казалось, что начальница испытывала настоящее удовольствие, в то время как она сама пылала от обиды. Кадровик в тот же день велела ей написать заявление.

Вику выгнали (это, кажется, уже стало закономерностью), хотя она была совершенно не виновата в произошедшем. Не потеря работы была ужасной (Вика была счастлива покинуть печальное заведение, а заодно и рабовладелицу в синем костюме). Страшно было, что уволили её одним днем и не заплатили положенных денег. Ни копейки. Что могло быть хуже для человека, который ел два огурца в день, и кофе считал полдником? Уж не говоря про то, что все две недели она тратилась на транспорт, ежедневно мыла голову, старалась? На душе тяжелым камнем повис страх. Где раздобыть денег? Где найти работу? Как избавиться от пытки тревогой и одиночеством?

Понуро опустив голову, Вика брела домой: опустошенная, раздавленная, убитая. Сколько ещё она сможет занимать у Ольги? На асфальте лежали листья: бурые, зеленые, жёлтые. Тоска, съедавшая её две недели назад, навалилась с новой силой. Ей никогда (никогда!) не выбраться из бездны! Навстречу попался высокий парень, он на ходу жевал чебурек и восхитительный запах распространялся, кажется, на всю улицу. Вика несколько секунд пристально смотрела на его рот, пока не опомнилась и не приказала себе отвести взгляд. Потом она непроизвольно заметила девочку с грушей. «Прекрати!» – рассердилась сама на себя и уставилась в высь, не разрешая слезам брызнуть из глаз. Рваные белые облака старались закрыть небо, оно, сопротивляясь, несмело проглядывало сквозь маленькие щёлочки.

«Тебе надо всего лишь выжить, – мысленно сказала Вика самой себе. – Нет суперзадачи быть успешной. Или счастливой. Весёлой, юморной, первой, беспечной. Просто выжить. Прожить сегодняшний день и завтрашний. Больше ничего. Только существовать. Сейчас ты дойдешь до дома, ляжешь в кровать и будешь лежать. Больше ничего».

Вика повернула за угол и очутилась на узкой улице. Мальчик лет трех шел с мамой и старшей сестрой, видимо, из детского сада. На нем была цветастая тоненькая шапочка и зелёная курточка, коричневые вельветовые штанишки ловко заправлены в резиновые сапоги. Женщина с девочкой прошли вперед, а малыш остановился у бордюра и радостно завизжал, глядя на маленькую лужу. С восторгом опустил в неё ногу. Вода не закрыла и сантиметра подошвы – такой неглубокий собрался водостой. Это не уменьшило счастья проказника, от удовольствия он завизжал снова, раскрыл пошире глаза, опустил вторую ногу, потоптался и побежал догонять родных. Вика вздрогнула.

У неё никогда не будет такого малыша. Не будет детской коляски, мокрых пеленок, заливистого смеха, уютного счастья. В прежние, канувшие в прошлое дни, жизнь была полна и разнообразна. У юной Вики было множество приятных хлопот: тусовки, учеба, парни, машины. Теперь же течение жизни удивительно упростилась. Теперь важно было только иметь достаточно пищи, чтобы не умереть с голоду, да крышу над головой, которая не слишком бы сильно протекала.