Проверка. Дилогия (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович. Страница 153

— Можешь выражать словами, а я развешу уши, — улыбнулась Настя. — Пойдём посмотрим кухню. Знаешь, она почти такая же, как в нашей квартире в Ростове. Даже кафель похожий.

— Электрическая плита есть, микроволновка — тоже, — сказал юноша. — Холодильник выключен, но вряд ли он нерабочий. Можно набрать продуктов и отдыхать здесь все выходные.

— Мой полковник говорил, что их можно заказать по телефону. А выходной у меня теперь только один — воскресенье. Ладно, дом посмотрели, пойдём обратно на берег. Я люблю смотреть на волны. И воздух во время шторма какой-то особенный. Олег, тебе ещё долго пилить одиннадцатый класс?

— Месяца три, — вздохнув, ответил он. — Не у всех такая память, как у тебя. Ты, наверное, уже подготовилась?

— Почти. Осталось совсем немного, но я завтра побегу договариваться о сдаче. Подожди, давай обойдём вокруг дома.

Пройдя по дорожке мимо клумб с цветами, они зашли за дом и увидели небольшую хозяйственную постройку.

— Интересно, что в этом сарае, — сказал Олег, открыл незапертую дверь и включил свет.

— Парусная доска! — воскликнула Настя. — Здорово! Я видела, как на них плавают, а сама ни разу не пробовала.

— Два спасательных жилета, зонт от солнца, надувная лодка с вёслами и компрессором и два гамака, — перечислил юноша разложенные у стены предметы. — Больше здесь ничего нет.

— Нормально, — сказала девочка. — Привезти маски и ласты и можно отдыхать. А где здесь калитка? Я её не видела.

— Вон она, — осмотревшись, показал рукой Олег. — Сливается с забором. Кстати, стало темнее. Здесь уже половина седьмого. Когда будем уходить? Ты матери обещала не задерживаться.

— Сейчас кое-что посмотрю, и уйдём, — пообещала она и подошла к калитке.

Замка на ней не было, и дверца открылась при повороте ручки. Выглянув, Настя увидела набережную с пирсами и стоявшие у причалов корабли. В порту кое-где уже зажгли свет, а за оградой базы виднелись какие-то утопающие в зелени дома и высокий холм.

— Глупо запирать калитку, если сюда можно легко зайти по воде, — сказал Олег и сбросил кроссовки. — Пойду хоть помочу ноги.

Он приподнял штанины и по воде вышел за ограду. Стало уже совсем темно, но стоявшие на рейде корабли были неплохо освещены. В базе их было всего три.

— Возвращайся, — позвала его Настя. — Ты все брюки замочил. Теперь придётся застирывать, а то выступит соль. Дай мне свои руки.

— Подожди, а то увезёшь меня отсюда без кроссовок, — остановил он подругу. — Сама оставляешь обувь в экзотических местах… Всё, я их взял. Тебе хватит одной руки?

— Мне ещё нужно твоё сердце! — засмеялась девочка, взяла его руку и вызвала сферу.

— Слушай, нельзя прилетать ниже? — спросил Олег, быстро сев на дно сферы. — Я не привык висеть так высоко над землёй. И твоего шара совсем не видно. Вроде никогда не боялся высоты, а в нём кружится голова.

— Это из-за хлопка, — виновато объяснила Настя. — Я к высоте давно привыкла. Закрой глаза, сейчас будем в квартире.

Когда прилетели, юноша вытер ноги, обулся и, простившись с Никитиными, побежал домой. Зачем-то он понадобился отцу, а мобильный телефон почему-то не сработал.

На следующий день для Насти начались трудовые будни. Работа уже наладилась, поэтому свою норму в пять тысяч больных она выполнила. Очутившись дома, девочка тепло оделась и пошла в школу. Когда вышла через калитку, проверилась магией. За ней следили, причём несколько человек. Один такой любопытный сидел в стоявшей неподалёку машине, а других она искать не стала. Следят — и чёрт с ними! Наверное, кто-то из следивших её охранял. Ей повезло: директор был на месте и после небольшого воздействия быстро написал график сдачи экзаменов, как она и просила, по два в день. Первые два экзамена нужно было сдавать уже сегодня, как и раньше, с двух часов. До этого времени оставалось всего двадцать минут, поэтому она вышла в коридор и подождала, пока закончится урок. Вид несущихся в раздевалку школьников вызвал что-то вроде ностальгии, которая быстро прошла. В учительскую стали собираться учителя, многих из которых девочка уже знала, поэтому она подошла ближе к дверям.

— Ты меня поражаешь, Никитина! — сказала Клавдия Ивановна, когда Настя показала ей график. — Выучить все предметы за девятый класс всего за месяц! Что ты мне хочешь сдать?

— Я занималась почти полтора, — сказала она. — Если нетрудно, примите у меня и алгебру, и геометрию. Оба этих экзамена в графике на сегодня. Я вас не задержу.

Потратив на сдачу десять минут и получив свои две пятёрки, она поспешила домой. Когда подходила к калитке, её хотел остановить какой-то хорошо одетый тип с неприятной физиономией. Пришлось его самую малость притормозить магией, чтобы без объяснений проскочить во двор.

— Две пятёрки по математике, — отчиталась она матери.

— Молодец, — без особой радости сказала привыкшая к её пятёркам Надежда. — Пообедай, а потом можешь включить телевизор, или сесть за свой компьютер. О твоём лечении уже говорят везде. Тысячи вылеченных доходяг впечатлили даже медиков. Пока шумят только у нас, а за границей не знают, что об этом думать. Наверное, через несколько дней это волнение превратится в шторм. Ну и заварила ты кашу, дочь! Тысячи обречённых людей получили надежду, только не все они живут в столице и имеют силы и средства в неё приехать. А если даже и приедут, кто их пустит в ваш центр? Вам надо было сразу сказать, как их будут лечить. И много вопросов по времени работы центра. Никто не может понять, почему в нём лечат только несколько часов. И это только начало! Что-то твои начальники не доработали.

Надо было матери высказываться после обеда, потому что её слова напрочь отбили аппетит. Наскоро поев суп, Настя не стала есть второе и ушла к компьютеру смотреть новости. Шума было много, но пока гораздо меньше, чем она думала. В комментариях чувствовалась не столько радость или возмущение, сколько растерянность. Наши научные светила предпочитали отмалчиваться, а вот зарубежные молчать не стали, дружно заявив, что таких машин быть не должно, а русские, как обычно, врут. Некоторые из них, правда, срочно вылетели в Москву. Настя хотела созвониться с Зелениным, но потом передумала. В правительстве сидят не дураки, поэтому должны были предвидеть такую ситуацию и к ней приготовиться. Если пока молчат, значит, так надо. Она позвонила Олегу и сказала о результатах экзамена. Долго не разговаривала и к себе не пригласила. Настроение было паршивое, и он это почувствовал и не обиделся. Перед медитацией Настя осмотрела Джуну. У мартышки был уже почти человеческий овал лица, только крупные для её размеров зубы немного портили впечатление. Странно было видеть на обезьяньем туловище красивое человеческое лицо. Ума у неё было как у ребёнка лет пяти, вот только с разговором пока ничего не получалось. Прочитав о голосовых связках обезьян, она попыталась с помощью перстня вырастить недостающие мышцы. Надежды на удачу почти не было. Мало получить мышцы, нужно ещё как-то научиться ими управлять. Ладно, пусть растут, а там будет видно. Может быть, что-нибудь и получится. Медитация прошла… так себе: после неё осталось чувство неудовлетворённости, но хоть удалось немного успокоиться. Отец приехал позже обычного из-за покупки новой машины. Старую продавать не стали, и Настя отправила её на хранение. Таня не приехала: опять осталась у жениха. Женихом её Слава стал законным, потому что они сегодня, как и собирались, подали заявление в ЗАГС.

— Держись, дочка! — после ужина сказал Насте отец. — Знай, что бы ни случилось, мы тебя всегда поймём и поддержим! Все твои неприятности рано или поздно пройдут. А ты готовься к всенародной любви и восьмичасовому рабочему дню.

— Ничего не получится, папа, — ответила она. — Я не из-за собственного удобства ограничила это время. Если переберу сегодня, то не успею восстановить силы и на следующий день не смогу нормально лечить. Остаётся только воскресенье, но жить совсем без выходных… С такой монотонной работой я скоро свихнусь.