Ваше благородие - Чигиринская Ольга Александровна. Страница 77

Конечно, десантников готовили лучше, и из советских войск на Острове только десантников можно было считать полноценными солдатами — имелась там еще морская пехота и спецназ, но это, согласитесь, капля в море так ведь и десантников не тренировали на такие нештатные ситуации.

Но более всего подгадила советским войскам подготовка офицерского состава. Армия мирного времени — это вообще ужас. Армия мирного времени в тоталитарной Империи на стадии загнивания — это тихий кошмар.

Когда решающим фактором офицерской карьеры становится умение выпивать с нужными людьми…

Когда оная карьера оказывается единственной мотивацией офицера, и продвигаются только те, кто умеет хорошо угостить и правильно дать в лапу…

Когда, наконец, вся война, замаскированная красивыми словами, представляет собой хорошо организованную аппаратную интригу, что понятно и ежу — тогда не ждите победы с такой армией в такой войне!

Как же так, спрашивали у него советские офицеры, когда десять лет спустя он читал лекцию в Академии Генштаба, по всему ж выходит, что мы вам тогда должны были навтыкать. Не могли не навтыкать!

Конечно, отвечал он, должны были. И навтыкали бы, если б не одна глобальная, стратегическая ошибка: когда готовишь вторжение, нужно готовить именно вторжение, а не пикник на лужайке. Нужно было выбрать что-то одно. Избери вы путь мягкого, законного, постепенного присоединения; или же следуй вы первоначальному плану — с превентивными бомбежками и жесткой оккупацией — у форсиз не было бы шансов. Нельзя в этом деле быть немножко беременным. Сейчас мы шаг за шагом разберем каждую военную операцию советских войск против форсиз, раз уж вы меня об этом просите, но прежде постарайтесь усвоить: война была проиграна Советским Союзом в тот день, когда главком подписал план "Военно-спортивного праздника «Весна».

Итак, что мне бросилось в глаза сразу же, буквально при первых же разговорах с ветеранами кампании — и с пленными советскими офицерами, и с теми из ваших, кто стал частью программы «Дон», и с крымцами? Во многих случаях единственное, чего вам не хватало — это инициативы. И в первую очередь ее не хватало командирам на уровне батальона и полка. Многие склонны переоценивать роль радиодиверсии с разрушением связи. Но замечу, что в первые часы войны связи не было и у крымцев. Тем не менее, младшие командиры, собрав свои подразделения, успешно сами себе ставили боевые задачи и решали их. Или хотя бы пытались решить. Обучение и воспитание младшего офицера форсиз имело целью в идеале — как там у Стругацких? — «Бойцовый Кот есть тактическая единица сам по себе». Даже резервист, а как же.

…Он вышел из-за кафедры, одетый подчеркнуто не-по военному: в потертые джинсы и раздолбайский черный свитер на голое тело — только дорогие и ухоженные замшевые туфли отличали его от рядового московского итээра.

Щелкнул включатель проектора, высветилась карта. Крымский комдив достал из кармана световую указку и с красным лучом в руке стал похож на рыцаря Джедай — как раз сейчас идут по столице на большом экране «Звездные войны» и генералы, посещая с внуками сеансы, диву даются: эту сказочку у нас столько лет запрещали? Да тьфу ты!

— У нас шутят, что Сила похожа на тряпочку для мела, — лектор поднял с полочки названный предмет. — Имеет темную сторону, светлую сторону и находится неизвестно где…

Легкий хохоток — словно сквознячок из открытой форточки. Чувствовалось, что господину полковнику не впервой овладевать вниманием аудитории, удерживать его, то предельно концентрируя информацию, то разбавляя ее шуткой. Наверное, точно так же он читал эту лекцию где-нибудь в Лэнгли или в Сандхерсте. Пес войны. Злой дух. Враг номер один — здесь, в сердце Москвы, в Академии Генштаба, читает лекцию по поводу своей клеветнической книжки, а советские генералы — каждый годится ему не в отцы так в дядья — старательно конспектируют или, напротив, готовят каверзные вопросы.

— Таким образом, большинство ночных боев, имеющих целью освобождение своих же военных объектов, крымцами было выиграно…

Белогвардейск, 30 апреля, 0330 — 0415

Спектакль разыграли на славу. Баррикаду белых ополченцев смели, ворота части открылись перед БМД капитана Вакуленко. Если бы Суровцев знал, что капитан — единственный представитель ВДВ СССР в этой колонне, он бы стоял до последнего.

Капитан Вакуленко не собирался героически погибать. Он вообще не собирался погибать за два года до пенсии, имея жену и троих детей. Узнав про “подвиги” Суровцева он здорово испугался, как бы белые не решили взять око за око и зуб за зуб. Вакуленке совсем не хотелось, чтобы кто-то замордовал его до смерти и перебросил к Суровцеву через забор, нацарапав на груди ультиматум. Тем более что гибель эта будет совсем зряшной, так как Вадим на такой ультиматум просто положит.

Когда Суровцев понял, что его обманули, было уже поздно. БМД въехали во двор, навели пушки и спаренные с ними пулеметы на советских десантников, после чего из-за ограды кто-то через «матюкальник» предложил сдаться.

Суровцев хотел застрелить предателя Вакуленко, но тот нырнул в люк БМД, словно его за ноги сдернули. В ответ на выстрел капитана застрочил пулемет на головной машине, и Вадим Суровцев упал с перебитыми ногами. Остальные солдаты и офицеры не стали искушать судьбу и сдались.

— Сколько человек он убил? — спросил Белоярцев.

— Четырнадцать, сэр. Комбата, всех ротных командиров и несколько командиров взводов. — ответил Климов.

— Расстрелять, — предложил ротмистр Черкесов.

Предложение было одобрено.

Капитана Суровцева усадили под стеной. Солдаты подвесили бы его за ноги, но офицеры приказали обойтись без лишних зверств.

Такой формальностью, как пять холостых патронов для половины расстрельной команды, пренебрегли. Грех убийства капитана Суровцева взял бы на свою душу каждый.

Белогвардейск, 30 апреля, 0430-0630

Ранним утром остатки 217-го парашютно-десантного полка вступили в Белогвардейск. Город не предвещал ничего дурного. Хотя кругом виднелись следы боя, возле казарм стояли целехонькие советские БМД, на одной из которых сидел живой и здоровый Вакуленко.

«Отбились, слава тебе, Господи!» — подумал с облегчением Грибаков. Наконец-то измученные беспрерывным боем солдаты получат хоть какой-то отдых, раненых можно будет напоить и сменить им повязки, а сам Грибаков хотя бы по-человечески, без суеты сходит «побеседовать с белым братом».

Он подъехал поближе, открыл люк и выбрался на броню.

— А где Суровцев? — спросил он у Вакуленко.

Последним словом Грибакова стало имя капитана Суровцева, услышав которое, ополченцы и танкисты напрочь забыли о приказе взять батальон в плен. Ураганный огонь, открытый из всего, что способно стрелять, превратил машины Грибакова в решето, а людей — в изуродованные пулями тела.

В живых осталось только 43 человека, и все они были ранены. Уничтожение остатков 2-го и 3-го батальона получило в крымских масс-медиа название «белогвардейской бойни».

Через час в город вошел бронетанковый полк Огилви. Позади у подполковника была бессонная ночь, а впереди — бой за Сары-Булат. Фляжка «Лэфройг» сиротливо забилась в самый глубокий карман его комбинезона и валялась там невостребованной.

Подполковник собрал всех бывших пленных и на скорую руку назначил командиров. Убитых ротных он заменил взводными, взводных — прапорщиками и унтерами, унтеров — ефрейторами, и в целом получилось как бы нормально. Город он решил оставить на ополченцев.

Выстроив батальон и дивизион на плацу, он оглядел это «боевое формирование» и сказал краткую речь:

— Я тридцать лет думал, что служу в армии. Оказалось — нет. Оказалось, у нас тут отделение Союза Общей-fuck my life -Судьбы. Девятьсот здоровых мужиков позволяют сотне ублюдков держать себя в подвале, а их командиру — убивать своих офицеров по одному. Я бы за таких солдат не дал и рубля, но полковник Кутасов рассудил иначе. И ради того, чтобы спасти ваши головы, погибло полсотни казаков. По-моему, каждый из погибших парней стоил девятерых таких, как вы. На штурм Сары-Булата я бы лучше пошел с ними, чем с вами. Но вы еще можете меня убедить в том, что вы — солдаты, крымцы и алексеевцы. По машинам!