Первый эйдос - Емец Дмитрий Александрович. Страница 22

Эссиорх, самый неудачливый хранитель из Прозрачных Сфер, не был исключением из правила. Всякий раз, когда ему случалось бывать в Эдеме, он в первую минуту ощущал себя подобно человеку, который, окоченев на морозе так, что все мысли смерзлись в одну, вошел в тепло и теперь, счастливо улыбаясь и мало что соображая, стоит на пороге. Другое дело, что и тепла бывает порой слишком много и вновь начинает неудержимо тянуть во внешний мир, однако это ощущение наступает далеко не сразу. Несколько дней блаженного покоя и умиротворенности обеспечены.

Дни в Эдеме тянутся долго, хотя и пролетают мгновенно. Время не имеет над Эдемом особенной власти. Здесь как нигде понимают, что время – категория служебная и нужна лишь для линейной организации существования предметов в пространстве. Говоря проще – чтобы вчерашнее некислое молоко стыковалось с сегодняшним кислым, а вчерашний безбашенный студент с сегодняшним лысым занудой.

Свойство же Эдема таково, что время тут идет навстречу каждому. Если расслабиться, сто лет пролетят как один день, однако, когда необходимо, и секунда может тянуться десятилетие. Эту особенность здешнего времени часто используют влюбленные, которым вечно не хватает этой самой секунды.

Эссиорх медленно шел по Эдемскому саду. Над садом перекрещивалось три радуги. Над Прудом Утоления Печали молодые стражи обучались высшему пилотажу. На их белые крылья больно было смотреть. Изредка кто-то не справлялся с двойной бочкой или змейкой – и с коротким воплем врезался в воду.

Эссиорх бродил по аллеям, с любопытством поглядывая на таблички. «Мандрагора благоразумия», «маслины мудрости», «орех бессмертия», «груша щедрости», «мандарин великодушия», «персик спокойствия», «виноград утоления неразделенной любви». На центральной аллее произрастала «слива сбывания мечт», однако Эссиорх заметил, что желающих срывать ее особо незаметно. Каждый понимал, что если все мечты неожиданно сбудутся, жизнь станет пресной, без перчинки и приятных сюрпризов. Существовал даже указатель к древу познания, однако никто туда не ходил. После Адама и Евы явных клинических дураков в Эдемском саду не было.

Эссиорх присел отдохнуть у колючего кустарника счастливых заблуждений. С него опять ободрали все ягоды, так и не дождавшись, пока они дозреют. Что ж, значит, снова кому-то валяться с резью в животе или, согнувшись, ковылять со стаканчиком к источнику исцеления.

В можжевеловой роще с суровыми патриотическими лицами шмыгали домовые. Они прочесывали местность в поисках прорвавшегося эльфа из западного сектора. Указанный эльф выглядывал, пускал одну-две стрелы, не слишком опасных здесь, в Эдеме, где смерти нет, и скрывался в ветвях. Это был обнаглевший разведчик, рассчитывавший на поддержку десанта горных троллей. Он не знал, что десант по собственной тупости телепортировался не там, где требовалось. Тролли оказались в болоте, увязли, и их вдрызг раскатали кикиморы, усиленные полуротой лешаков и егерским батальоном атлантов.

«Все как везде. Битва культур. Реслинг цивилизаций. Третий Рим насупился и лягает наглых самозванцев», – подумал Эссиорх.

Рядом в зарослях кто-то заурчал. Эссиорх вскочил. Старая тигрица ласково облизывала ягненка. Эссиорх рванулся было спасать его, но тотчас остановился и хлопнул себя по лбу. Он разглядел, что рядом с тигрицей стоит мать ягненка и благодушно наблюдает.

«Отвык я от Эдема! Уже десять дней здесь, а все не привыкну», – Эссиорх ощутил острую тоску. Тоска была странных форм и очертаний – она имела профиль Улиты, мотоциклетное седло и руль. Пахло от тоски смесью бензина и духов.

С Эссиорхом происходило то же, что и с Даф. Лопухоидный мир постепенно приручил его, перестроил под свои понятия. Уже и Эдем был не в радость, и райский сад не в райский сад. Недаром златокрылым после суток дежурства в лопухоидном мире давали неделю отгулов.

«Вот она, критическая точка! Чаша впечатлений переполнилась. Теперь меня будет тянуть назад», – понял Эссиорх и погладил тигрицу.

Тигрица заурчала, ткнулась носом ему в бок и зевнула, широко распахнув пасть. Ее дыхание не пахло сырым мясом, как дыхание земных хищников. Неожиданно тигрица прислушалась и с неудовольствием скрылась в зарослях. На голову хранителю спикировал озабоченный курьер с растрепанными крыльями, с веснушками и в круглых очках.

Курьер был очень молод, летал с умопомрачительной скоростью и все время терял депеши. Возвращался, искал, несся, снова путал, вручал их не тем и не туда. Вследствие этого часто оказывалось, что депеши быстрее было бы доставлять на черепахе.

– Вивус, что вы опять тут делаете? Кончайте возиться с животными и срочно летите в Тюмень! Одно крыло там, другое здесь! На сей раз ваша психопатка наглоталась обувного крема! – деловито закричал он.

Эссиорх дернулся и уже полетел было в Тюмень, когда до него вдруг дошло, что он не Вивус. Да и Дафна явно не из тех, кто будет сводить счеты с жизнью посредством обувного крема.

– Кажется, я обознался, – присмотревшись к нему, сказал курьер. – Хранителей из Прозрачных Сфер сейчас в Эдеме немного. Я должен проверить, нет ли у меня и к вам какого-либо поручения… Как вы сказали, вас зовут? Планктоний?

– Эссиорх.

– Эсси-орк? Не слишком звучное имя, хотя что взять с орка? Я догадывался, что вас зовут как-нибудь в этом духе. Для хранителя с нормальным именем у вас слишком много мускулатуры. Да и лоб мог бы быть повыше! – нагло заявил юнец.

Эссиорх деликатно сорвал лист с дерева терпения, понюхал его, пожевал и решил, что убивать наглого юнца не станет, а то судьбе будет некого пинать.

Курьер уже деловито рылся в почтальонской сумке. На три четверти она была забита бумагами с грифами «совершенно секретно», «шпионам не читать» и «охмурено от посторонних». Курьер извлек бумажку и уставился на нее близорукими глазами.

– Ага! – сказал он радостно. – Приношу извинения! Вы же Эссиорх, в одно слово, так? Генеральный Страж Троил вызывает вас в Дом Светлейших. Это гиперсрочно! Вы должны быть там не позднее чем… ой… чем вчера утром.

Курьер смущенно порозовел.

– И что теперь? – спросил Эссиорх сурово.

Юноша подумал и махнул рукой.

– Да ничего. Вы идите туда сегодня. Авось примет, если дело срочное. А если не примет, значит, правильно вы вчера сделали, что забили на Троила! – посоветовал он, заталкивая в сумку вывалившиеся депеши.

Лист с дерева терпения застрял у Эссиорха в дыхательном горле.

– Я? Забил на Троила? – медленно повторил он.

Если бы мальчишка попался ему не в Эдеме, а на улицах Москвы, он закончил бы жизнь одноухим.

– Ну так сошлитесь на меня! Обязательно сошлитесь! На всякий случай, меня зовут Корнелий. Не забудьте: Корнелий! Прямо Троилу так и скажите: это виноват Корнелий! – внезапно попросил курьер заискивающим голосом.

Эссиорх смягчился.

– Странный ты, Корнелий. Думаешь, тебя будут долго держать в курьерах, если всякий будет на тебя жаловаться? – спросил Эссиорх.

Юноша вздрогнул. Уронил сумку.

– Я как раз и не хочу, чтобы держали. Я добиваюсь перевода! – пылко воскликнул он.

– Перевода куда?

– В златокрылые! – заявил курьер. – К сожалению, я родственник Троила, а он почему-то убежден, что в златокрылых меня сразу убьют. Меня! Я летаю лучше других, отлично владею боевыми маголодиями и… Ой!

– Осторожно: ветка! – запоздало предупредил Эссиорх.

– Я видел ее лучше вас! И давайте-давайте, топайте к своему Троилу! Не задерживайтесь! – задорно крикнул юноша. Он опустился на четвереньки и стал нашаривать на земле очки.

– Лучше не делать резких движений. Они у самого колена! – предупредил Эссиорх.

– Ать-два к Троилу! Лучше вас зна…

Хрум! Хрусть!

– Я же говорил: не делать резких движений!

– Вы не говорили, а злорадствовали! Я вас ненавижу! Проваливайте!

Смешной очкарик пнул раздавленные очки и унесся, потеряв при взлете пару конвертов с грифом «невероятно секретно». Эссиорх, качая головой, направился к Дому Светлейших.