Долина теней - Чинчин Скотт. Страница 30

Кайрик попытался остановить свою руку, но было слишком поздно. Нож вошел в плечо Келемвара.

Келемвар оттолкнул Кайрика, и тот рухнул на пол. Нож остался в плече воина. Он поднял свой меч и шагнул к вору.

– Прости меня, – прошептал Кайрик, когда воин собрался нанести удар.

– Кел, нет! – закричала Миднайт. – Он понял, что это мы!

Воин остановился и выпустил меч из рук. Кайрик попятился и увидел Миднайт на том месте, где секундой раньше стоял Марек. Затем рядом с ней появился Келемвар, из плеча его текла кровь. Лицо воина стало почти белым.

Переулок постепенно исчезал, но тело женщины, убитой Быстроногим, той женщины, которую Кайрик, не колеблясь, прирезал бы, получи он эту возможность, все еще лежало в грязи лицом вниз. Кровавая лужа растекалась вокруг, и Кайрик тупо смотрел на труп до тех пор, пока тело тоже не исчезло из виду.

– Что он там разглядывает? – прошептал Келемвар. – Там ничего нет.

Миднайт в ответ пожала плечами.

– Прости меня, Кел. Я принял тебя за другого, – извинился Кайрик, приближаясь к воину.

Келемвар выдернул нож из плеча, вздрогнув от резкой боли. Он бросил клинок к ногам Кайрика, и Миднайт помогла воину перевязать раненое плечо.

– Мы должны найти Адона, – сказал Келемвар.

– Кажется, я догадываюсь, чем его соблазняют, – пошутила Миднайт, пытаясь поднять настроение друзей.

Она закончила перевязывать рану Келемвара, и вся троица направилась к лестнице.

Двери, разделившие Адона с Миднайт, не поддавались, и жрец, повернувшись, прошел немного по коридору в надежде отыскать какой-нибудь другой способ воссоединиться с Миднайт. Неожиданно для себя он обнаружил, что стоит, устремив пристальный взгляд на усыпанное звездами и невообразимо прекрасное небо над головой.

Наблюдая за ночным небом, Адон также заметил весьма необычное поведение звезд. Они двигались!

Подобно огненным стрелам, звезды неслись по небу с бешеной скоростью, поэтому многие из них имели неясные очертания. Адон закрыл глаза, но, несмотря на опущенные веки, продолжал видеть сумасшедшие игры резвящихся ночных звезд.

Жрец стоял завороженный необычным зрелищем, а когда наконец очнулся, оказалось, что он уже лежит в мягкой постели, украшенной розами, сладкий и нежный аромат которых кружил ему голову и заставлял сердце биться быстрее. Лепестки роз так мягко и нежно проскальзывали меж пальцев Адона, что он не смог сдержать улыбки умиления.

Открыв глаза и выглянув за край постели из цветов, он обнаружил прекрасных созданий, самых прекрасных из тех, какие он когда-либо видел. Их волосы горели огнем, а тела могли служить образчиком совершенства. Великолепная постель Адона покоилась на их плечах.

Адон настолько доверился этим существам, что даже не вздрогнул, когда его окружила стена пламени. Взгляд его слегка затуманился, и все, что видел священнослужитель, приобрело янтарный оттенок, однако жар совсем не чувствовался. Языки пламени, перескакивая с красной розы на белую и превращая их в черные орхидеи, добрались наконец до самого Адона. Но, охваченный пламенем, он не ощущал ни боли, ни даже малейшего неудобства. И только яркий, жаркий свет любви и благости согревал душу священнослужителя, который окончательно уверился в мысли, что уже умер и попал на какой-то из райских Уровней.

Как ни напрягал память Адон, он все же не смог припомнить ничего из того, что произошло с тех пор, как их с Миднайт разделили в подземелье замка Килгрейв. Он как-то сразу очутился на этом ложе – на погребальном костре. И сейчас его несли к тому, что станет ему вечной наградой. «Но как я умер?» – подумал Адон, и изменяющиеся, дивные голоса держащих ложе созданий ответили ему:

– Никто этого не помнит. Мгновение боли выстрадал другой, чтобы избавить тебя.

«Другой?»

– Другой, такой же, как мы. Наша обязанность – облегчать страдания. Мы проживаем твою смерть, чтобы позволить тебе возродиться в Королевстве Сьюн.

Сверкающие хрустальные шпили прорезали темноту ночи, и Адон сосредоточился на возникшем впереди храме. Поразительной красоты прозрачные узоры, среди которых ни один не походил на другой, украшали стены протянувшегося вдоль горизонта бесконечного здания, делая его живым и радостным. Казалось, каждый из последователей Сьюн, обретший покой в этом месте, внес свою лепту в убранство дворца, оставив в вечности память о себе. Затем чья-то рука собрала все разрозненные образы и составила из них единое целое, никого не разочаровав и создав храм красоты, который затмил самые удивительные мечты Адона.

Уже вход во дворец размерами превосходил любой из виданных Адоном, а то, что находилось внутри, являло собой какой-то особый мир. Бесчисленное множество верующих наполняло земли, через которые несли священнослужителя. Люди купались и резвились в маленьких озерцах, образовавшихся из слез радости. Наслаждаясь теплом любви, даруемым богиней Сьюн, верующие грелись на камнях, прежде являвших собой груз неверия, отягощавший души и мешавший соединению с богиней. Освобожденные от тяжкого бремени жизни, последователи Сьюн могли теперь полностью посвятить себя служению порядку, красоте и любви через поклонение богине.

Огненноволосые существа пронесли Адона через множество подобных Королевств, и каждый новый вид восхищал жреца все больше и больше. Наконец носильщики исчезли, и Адон очутился перед дверьми, отделанными железом, которое, мерцая спокойным светом, вдруг превратилось в проливной дождь из сверкающих капель воды. Священнослужитель без колебаний шагнул вперед.

То, что оказалось за дождевой завесой, представляло собой маленькую комнату. Стены отсутствовали, и комната была со всех сторон окружена пламенем, гигантские и яростные языки которого поднимались до неба. Мягкие, свисающие шторы защищали глаза жреца от разъярившегося огня. Адон оказался в самом сердце вечного пламени красоты.

– Тебя мучит жажда?

Адон обернулся. Сама богиня Любви и Красоты Сьюн Огневолосая стояла перед ним. В каждой руке она держала по бокалу с темно-красным нектаром. Взяв один из бокалов, священнослужитель увидел, как тело его начало пламенеть таким же янтарным светом, каким сияла плоть самой Сьюн.

– Богиня, – промолвил Адон и бросился на колени, сумев не пролить ни одной капли из бокала.

Сьюн рассмеялась и протянула к нему руку. От прикосновения богини дыхание Адона замерло, воздух застыл в его легких. Он почувствовал, как неведомая сила разливается по его телу.

«Я дышу. Значит, я еще жив», – радостно подумал Адон.

Сьюн, казалось, прочла его мысли.

– Ты не умер, глупый мальчишка. Еще не умер. Существует одна очень основательная причина, по которой я привела тебя сюда. Я влюблена в тебя. Ты – предмет моей страсти.

Потеряв дар речи, Адон поднес бокал к губам, и сладкое пламя заструилось по жилам.

– Богиня, я не достоин…

Сьюн улыбнулась и сбросила роскошное шелковое платье, которое, упав на пол, тут же исчезло. Адон опустил взгляд и увидел под ногами клубящиеся облака.

– Я – красота, – сказала Сьюн. – Прикоснись ко мне.

Словно во сне, Адон сделал несколько шагов вперед.

– Истина – это красота, она всегда прекрасна. Обними меня, и ты узнаешь ответы на все свои вопросы.

Внезапно Адон услышал доносящийся откуда-то предупреждающий крик, но не обратил на него никакого внимания. Не существовало ничего более важного, чем это мгновение. Жрец обнял богиню и коснулся ее губ.

Поцелуй казался бесконечным. Но вдруг Адон понял, что Сьюн изменяется. Нежные губы стали жесткими. Бесчисленное количество острых шипов вылезло из удлиняющихся челюстей богини, Намереваясь разодрать лицо жреца. Пальцы Сьюн превратились в свирепых гадов, обвивших тело Адона, угрожая разорвать его на куски.

– Сьюн! – закричал служитель.

Смех вырвался из пасти чудовища, когда змеиные языки оплели горло Адона.

– Ты не достоин богини, – произнес монстр. – Ты согрешил перед ней и должен понести наказание!