Трижды до восхода солнца - Полякова Татьяна Викторовна. Страница 25

Двигая к лифту, я набрала номер Сергея и выяснила, что его офис на третьем этаже. В кабину лифта одновременно со мной вошел мужчина с багровой физиономией, пальто выглядело так, точно он спал и нем на скамейке.

— Скверный день, — заявил он, косясь на меня. Потом икнул дважды, пожал плечами виновато и добавил: — Извините, меня тошнит.

— Меня тоже, — кивнула я.

— Последствия бурной ночи, — добавил он, оказавшись на редкость словоохотливым. — А вас отчего?

— От жизни.

Он вроде бы собрался еще что-то спросить, но лифт остановился на нужном мне этаже. Я махнула рукой на прощание, и страдалец отправился дальше. В трех шагах от лифта меня ждала девушка в мини-юбке, ботфортах и ярко-красной кофточке, четыре верхние пуговицы расстегнуты, улыбка от уха до уха. На месте ей не стоялось, а в жизни ее, судя по всему, был завидный порядок.

— Ефимия Константиновна? — ласково спросила она, на мой кивок улыбнулась еще шире и попросила: — Следуйте за мной, пожалуйста.

Через минуту мы вошли в просторную приемную.

— Вам придется немного подождать, Сергей Федорович скоро освободится.

Я повесила пальто в шкаф и устроилась на белоснежном диване. Ждать пришлось довольно долго, наконец дверь в кабинет Багрянского-младшего распахнулась, и появились трое мужчин, молодых, шумных, прошли мимо, с интересом на меня поглядывая, то ли моя мрачная физиономия произвела впечатление, то ли природную красоту даже дурное настроение испортить не могло, а может, посетители-девушки здесь редкость, поди разберись. Девица в красной кофте сунула нос в кабинет, а вслед за этим распахнула дверь пошире, приглашая меня войти. Сидя за огромным овальной формы столом, Сергей перебирал какие-то бумаги.

— Привет, — сказал он, вскинув голову. — Извини, что не смог приехать сам, да еще заставил тебя ждать.

— Перемена обстановки мне на пользу, — милостиво произнесла я.

— Нелегко работать под руководством сестры? — улыбнулся он.

— Мне в принципе нелегко, я ленива, но, по мнению Агатки, делаю успехи, порок понемногу отступает.

Он приглядывался ко мне, наверное, гадая, что это на меня нашло, а я мысленно вздохнула: если так пойдет дальше, люди начнут от меня шарахаться.

— Агата сказала, у вас есть новости?

— Есть, — памятуя, что нахожусь в кабинете чрезвычайно занятого человека, я коротко поведала о наших успехах. Сергей выслушал молча, с задумчивым видом бродил по кабинету, чем слегка действовал на нервы, впрочем, в то утро на нервы действовало все.

— Об убийстве Юдиной я, конечно, знаю, — произнес он после недолгой паузы. — Это ведь подтверждает наши подозрения?

— На первый взгляд да.

— На первый взгляд? У вас что, есть сомнения?

— В том, что Юдину убили, — нет. Связано ли это каким-то образом с твоей матерью, предстоит выяснить. Не мешало бы взглянуть на рукопись…

— У меня тоже есть новость, — точно не услышав последней фразы, сообщил Сергей. — Вчера днем кто-то проник в дом родителей. Неизвестного интересовал кабинет матери. Замки ящиков стола вскрыты, бумаги разбросаны по полу. Ничего из ценных вещей не пропало, хотя в доме их немало. Так что это не обычный грабитель.

— Отец сейчас живет один? — спросила я, пытаясь оценить новость.

— У меня своя квартира, я живу отдельно уже восемь лет.

— В доме есть сигнализация?

— Есть. Днем приходила домработница, поэтому дом на охрану отец не поставил. Дверные замки не вскрыты, следовательно, открыли дверь ключом.

— У кого они есть, кроме отца?

— У домработницы. Раньше они ей были не нужны, мама предпочитала руководить процессом и в это время всегда находилась дома. Но после ее смерти… Ты понимаешь, отец очень занят, а следить за порядком кто-то должен. Ольга Витальевна приходит утром, когда он на работе, у нас она больше десяти лет и с точки зрения отца вне подозрений. В отличие от меня.

— Ты хочешь сказать, твой отец решил, что в кабинет матери в его отсутствие заглянул ты?

— Вот именно. По этому поводу мы вчера здорово поскандалили. Доводов разума он не слушает. Убедил себя, что мне нужны бумаги мамы и я проник в родной дом, точно вор.

— Бумаги пропали?

— Я не смог это выяснить. Он кричал, что я святотатец, обзывал мерзавцем.

— Что ж такого в этих бумагах, если он боится, что их увидит родной сын?

— Не уверен, что боится. Возможно, его бесит сама мысль о том, что кто-то посмел его ослушаться.

— В милицию заявили?

— Нет. Он же уверен — это сделал я. А доносить на родного сына…

— У тебя ключи от дома, конечно, есть?

— Разумеется. Но я их никому не давал. Со своей стороны, отец утверждает то же самое. С домработницей он разговаривал по телефону, у нее при известии о визитере едва не случился сердечный приступ. Живет она одна, дочь уже много лет в Америке, ключи ей передал шофер вчера утром, и они все время были при ней. Вероятность, что кто-то успел сделать с них дубликат, равна нулю.

— Шофер?

— Теоретически возможно, но очень сомнительно. И по времени не получается, да и работает он у отца много лет. Что могло его заставить совершить подобный поступок? В общем, все замыкается на мне. Я просил отца показать мне бумаги матери, он отказал, и тогда я устроил погром в ее кабинете. Феня, — глядя на меня упор, вдруг произнес он. — Мою мать убили, а теперь охотятся за ее бумагами.

— Отцу о смерти Юдиной наверняка известно, а все три события: внезапная смерть жены, убийство ее подруги и шмон в квартире — нетрудно связать друг с другом.

— Я пытался поговорить об этом, он назвал меня чокнутым.

— Получается, что он держит ее кабинет под замком из глупого упрямства. И никаких тайн?

— Не из упрямства, а из уважения к ее памяти, Там все должно быть так, как при ее жизни, и посторонним в кабинете не место. Я, само собой, посторонний. По поводу Юдиной он сказал следующее: если это не грабитель, значит, псих, которому она когда-то здорово насолила. Никаких бумаг матери у нее не было и быть не могло.

Я пожала плечами.

— Сейчас меня куда больше интересует, как грабитель, или кто он там, проник в дом. Ключи были у троих человек, если твой отец исключает домработницу и шофера, а ты уверен, что использовать твои ключи не могли… значит, позаимствовали их у твоего отца.

— Вряд ли он согласится с твоей логикой.

— Допустим, у него есть любовница. Взять ключи в момент свидания легче легкого. Передать сообщнику, чтобы изготовил дубликат, а потом спокойно вернуть их на место.

— Но зачем ей бумаги моей матери?

? Вдруг кто-то настойчиво попросил ее о любезности?

— Друзьям отца известно куда больше о его личной жизни, чем мне, — покивал Сергей. — Возможно с кем-то из его подружек они хорошо знакомы.

Я вот что подумал: если мою мать отравили на приеме, значит, в деле замешан врач. Только врач может знать, как отреагирует организм диабетика на то или иное лекарство.

— Необязательно. Чтобы разжиться необходимой информацией, достаточно покопаться в Интернете. — Я наблюдала за Сергеем, прикидывая, стоит ли задать еще вопрос, и в конце концов решила, что стоит. — Мебель для «Успенской слободы» изготовили на фабрике, принадлежащей твоему отцу. Ты знал об этом?

— Заботу о фабрике отец с некоторых пор переложил на мои плечи, так что договаривался Гришин со мной. А почему ты спросила?

— Девушка, выдававшая себя за официантку, должна хорошо ориентироваться. Для этого ей наверняка пришлось побывать в «Слободе» раньше. Сергей кивнул.

— У меня не нашлось времени заглянуть к Гриши ну, но кое-кто из сотрудников, конечно, там был Отец, кажется, тоже.

— Да. Накануне приема.

— Один?

— С человеком по фамилии Бакланов.

— Если бы его сопровождала девица, было бы слишком просто. Верно?

«Он настолько уверен, что отец причастен к убийству жены? — подумала я. — Или очень хотел быть уверенным?»

— Значит, на фабрике рулишь ты. А формально она принадлежит отцу?