Перси Джексон и похититель молний - Риордан Рик. Страница 12

Я был один-одинешенек. Сирота. Мне придется жить с… Вонючкой Гейбом? Нет. Этого не будет. Сначала буду жить на улицах. Потом притворюсь, что мне семнадцать, и вступлю в армию. Что-нибудь придумаю.

Гроувер все еще хныкал. Бедный парень – бедный козел, сатир, да какая теперь разница, – он словно ждал, что его прибьют.

– Ты не виноват, – сказал я.

– Нет, это моя вина. Мой долг был – защищать тебя.

– Это моя мать попросила тебя, чтобы ты меня защищал?

– Нет. Но такая уж у меня работа. Я хранитель. По крайней мере… был.

– Но зачем… – У меня внезапно закружилась голова, перед глазами все поплыло.

– Не напрягайся, – испугался Гроувер. – На вот.

Он помог мне взять стакан и ухватить соломинку губами.

Вкус меня ошеломил, ведь я думал, что это яблочный сок. Ничего подобного. Это было шоколадное печенье. Жидкое печенье. Причем не какое-то там печенье – точно такое, синее, готовила дома мама, маслянистое и горячее, во рту просто таяло. По мере того как я втягивал в себя этот напиток, по всему телу разливалось приятное тепло, я ощущал приток энергии. Мое горе никуда не делось, просто я чувствовал себя так, словно мама, совсем как в детстве, поглаживает меня рукой по щеке, дает мне напиться и говорит, что все будет хорошо.

Я даже не заметил, как выпил стакан до дна. Я заглянул в него, уверенный, что там еще осталось теплое питье, однако в стакане оказались кубики льда, которые даже не успели раствориться.

– Понравилось? – спросил Гроувер.

Я кивнул.

– А какой у него примерно вкус? – В его голосе слышалась легкая зависть, так что я даже почувствовал себя виноватым.

– Прости. Надо было дать тебе попробовать.

Гроувер сделал большие глаза.

– Нет! Я совсем не то имел в виду. Просто так… замечтался.

– Шоколадный коктейль, – сказал я. – Мамин. Домашний.

– И как ты себя чувствуешь? – вздохнул Гроувер.

– Как будто могу отшвырнуть Нэнси Бобофит на сто ярдов.

– Это хорошо, – заявил Гроувер. – Это очень хорошо. Думаю, ты не рискнешь выпить больше этого напитка?

– Что ты имеешь в виду?

Он осторожно взял у меня пустой стакан, словно это был динамит, и поставил обратно на стол.

– Пошли. Хирон и мистер Д. ждут.

Крыльцо тянулось вокруг всего Большого дома.

Походка у меня была нетвердой, я еще не привык ходить так далеко. Гроувер предложил понести рог Минотавра, но я не выпустил коробку из рук. Слишком дорого достался мне этот сувенир. Теперь-то уж я с ним не расстанусь.

Когда мы достигли противоположного конца дома, я перевел дух. Мы находились, наверное, на северном берегу Лонг-Айленда, потому что с этой стороны долина простиралась до самой воды, которая поблескивала примерно в миле от нас. Лежавшее между нами и заливом пространство представлялось непостижимым, как мираж. Ландшафт был испещрен зданиями, напоминавшими древнегреческую архитектуру – открытый павильон, амфитеатр, круглая арена, – только все это выглядело новехоньким, и беломраморные колонны блестели на солнце. На посыпанной песком площадке неподалеку дюжина старшеклассников и сатиров играла в волейбол. По глади небольшого озера скользили лодки. Ребята в ярко-оранжевых футболках, таких же, как у Гроувера, гонялись друг за другом вокруг рассыпанных по лесу домиков. Некоторые стреляли по цели из лука. Другие катались верхом по лесной тропе, и, если это не галлюцинация, некоторые лошади были крылатыми.

В дальнем конце крыльца за карточным столиком сидели двое мужчин. Светловолосая девочка, кормившая меня с ложечки пудингом с запахом попкорна, облокотилась на перила рядом с ними.

Мужчина, сидевший лицом ко мне, был невысоким, но тучным. Красный нос, большие водянистые глаза и вьющиеся волосы, такие черные, что они даже казались немного фиолетовыми. Он был похож на живописное изображение малютки ангела… как их называют… кверуфимами? Нет, херувимами. Так правильно. Он походил на херувима, который дожил до среднего возраста где-нибудь в маленьком городке. На нем была тигровой расцветки гавайская рубашка, и он смотрелся бы вполне уместно на каком-нибудь покерном вечере Гейба, хотя у меня создалось впечатление, что этот парень даст сто очков вперед моему отчиму.

– Это мистер Д., – шепнул мне Гроувер. – Он директор лагеря. Так что будь вежлив. Девочку зовут Аннабет Чейз. Она просто живет в лагере, но пробыла здесь дольше всех. А с Хироном ты уже знаком…

Он указал на мужчину, сидевшего напротив мистера Д., спиной ко мне.

Первое, что бросилось мне в глаза, – мужчина сидел в инвалидной коляске. Затем я узнал твидовый пиджак, редкие каштановые волосы, чахлую бороденку.

– Мистер Браннер! – воскликнул я.

Учитель латыни обернулся и с улыбкой посмотрел на меня. Глаза его блестели тем же озорным блеском, как в минуты, когда он устраивал всему классу очередной опрос и никому выше четверки не ставил.

– А, вот и славно, Перси, – сказал он. – Теперь нас как раз четверо, чтобы составить партию в безик.

Он предложил мне кресло справа от мистера Д., который посмотрел на меня налитыми кровью глазами и тяжело вздохнул.

– Ах да, совсем забыл, я ведь должен был сказать: «Добро пожаловать в Лагерь полукровок». Вот. А теперь не жди, что я буду радоваться встрече с тобой.

– Уф, спасибо, – сказал я, отодвинувшись от него чуть подальше, потому что из общения с Гейбом твердо научился определять, кто из взрослых любитель веселящего напитка, а кто нет.

Если мистер Д. был трезвенником, то я, простите, сатир.

– Аннабет! – окликнул мистер Браннер светловолосую девочку. Она подошла к нам, и учитель нас познакомил. – Эта молодая леди выходила тебя, Перси, и поставила на ноги. Аннабет, дорогая, почему бы тебе не пойти и не проверить, приготовили ли койку для Перси? Пока поселим его в домике номер одиннадцать.

– Конечно, Хирон, – ответила Аннабет.

Она была моей ровесницей, может, на пару дюймов повыше и намного более атлетического сложения. С ровным загаром и волнистыми белокурыми волосами – в моем представлении она выглядела как типичная калифорнийская девчонка, если бы этот образ не разрушали ее глаза. Они были поразительные, темно-серые, как грозовые тучи, красивые, но внушающие невольную робость, так, словно эта девчонка обдумывала, как лучше втянуть меня в драку.

Аннабет бросила взгляд на рог Минотавра в моей руке, затем снова посмотрела на меня. Я воображал, что она скажет: «Ты убил Минотавра!», или: «Ух ты, такой бесстрашный!», или что-то в этом роде.

Но девчонка выпалила:

– А ты, когда спишь, пускаешь слюни!

Затем она стремительно бросилась вниз по лужайке, ее белокурые волосы развевались на ветру.

– Так вы, значит, работаете здесь, мистер Браннер? – сказал я, стараясь как можно скорее сменить тему.

– Я не мистер Браннер, – ответил мой бывший учитель. – Скорей, это был мой псевдоним. Можешь называть меня Хирон.

– О’кей. – Окончательно смутившись, я посмотрел на директора. – А мистер Д…это тоже что-то означает?

Мистер Д. перестал тасовать карты. Он посмотрел на меня так, будто я только что громко рыгнул.

– Молодой человек, имена могущественны. Не надо употреблять их всуе.

– О да! Конечно. Простите.

– Должен сказать, Перси, – вмешался Хирон-Браннер, – я рад видеть тебя в живых. Прошло уже много времени, с тех пор как меня уведомили об одном потенциальном обитателе нашего лагеря. Не хотелось бы думать, что я попусту потратил время.

– Вас уведомили?

– Я целый год провел в Йэнси, чтобы подготовить тебя. Конечно, у нас есть сатиры в большинстве школ, они ведут наблюдение. Но Гроувер предупредил меня сразу после встречи с тобой. Он почуял в тебе что-то необычное, поэтому я решил сам приехать и посмотреть на тебя. Я убедил другого латиниста… ну, скажем, взять отпуск.

Я постарался вспомнить начало учебного года. Это казалось очень далеким прошлым, но все равно во мне всплыло смутное воспоминание о том, что первую неделю в Йэнси у нас был другой латинист. Затем, без всяких объяснений, он исчез, и класс принял мистер Браннер.