Убийства в стиле action - Джеймс Питер. Страница 10

Утвердившись на качавшемся полу, она сняла с ноги правый ботинок, подскочила как можно выше, грохнула каблуком в панель на крыше. Ничего хорошего. Кабина бешено закачалась, стукаясь в стены, кидая ее в стороны. Эбби затаила дыхание. Сейчас точно что-то порвется. Последняя проволочка, отделяющая от неведомой бездны…

В иные мгновения действительно хочется, чтоб она порвалась. Пролететь оставшиеся этажи, сколько б их ни было. Решить дело одним разом. Некрасиво, грубо, но окончательно. Ирония судьбы…

И словно в ответ на ее размышления погас свет.

11 сентября 2001 года

Однажды ночью на брайтонской улице, где рос Ронни Уилсон, загорелся дом. До сих пор помнится запах, шум, столпотворение, пожарные машины, которые он видел, стоя в темноте в ночной рубашке и тапках. Помнится одновременный ужас и восторг. Но лучше всего помнится запах.

Жуткая вонь разрушения и отчаяния.

И сейчас в воздухе слышится то же самое. Не сладкий, приятный дымок от поленьев, не уютный вкус угольной золы, а резкое зловоние горящей краски, обугленной бумаги, плавящейся резины, едкие испарения тающего винила и пластика. Ядовитый дым щипал глаза, хотелось заткнуть нос, попятиться, вернуться в деликатесный бар, откуда он только что вышел.

Вместо этого Ронни замер на месте.

Как и все прочие.

Настала тишина, нереальная по утрам на Манхэттене, словно кто-то нажал на кнопку отключения звука. Еще двигавшиеся машины остановились на красный свет.

Люди таращили глаза. Ронни только через несколько секунд понял, куда они смотрят. Сначала оглядел улицу с пожарным гидрантом, расставленными перед магазинчиком козлами с журналами и путеводителями, с лавкой под вывеской «Масло и яйца». Посмотрел за светящийся указатель «Стойте!» с изображением красной руки, за штангу светофора на перекрестке с Уоррен-стрит, видя шеренги стоящих машин с горящими хвостовыми огнями.

Потом вычислил общее направление взглядов.

Посмотрев в ту сторону, сначала увидел в нескольких кварталах небоскребы в густых клубах черного дыма, столь плотных, как будто они шли из топки, заправленной нефтехимическими продуктами.

Понял – горит какое-то здание. Вскоре с ужасом и потрясением понял какое. Здание Всемирного торгового центра.

Черт побери, проклятье, вот дерьмо…

Застыв в ошеломлении вместе со всеми, он как бы прирос к месту, не веря собственным глазам, не соображая, что видит.

На светофоре загорелся зеленый, машины, фургоны, грузовики поехали. Ронни предположил, что водители ничего не заметили или им просто не видно в лобовые стекла.

Дым на несколько секунд рассеялся, показалась высокая гордая черно-белая антенна на фоне яркого голубого неба. Он узнал Северную башню, которую видел в свой прошлый приезд, и вздохнул с облегчением. Офис Дональда Хэткука в Южной башне. Хорошо. Отлично. Встреча, может быть, все-таки состоится.

Послышался вой сирены, усилился до оглушительного, гулко раскатываясь в царившей вокруг тишине. Ронни оглянулся на сине-белый патрульный автомобиль нью-йоркской полиции с тремя седоками. Сидевший позади наклонился и вытянул шею, приглядываясь. Машина поспешно вильнула на встречную полосу, задев три стоявших в ряд желтых такси, от которых посыпались красные искры, потом резко затормозила со скрипом, протискиваясь между хлебным фургоном, остановившимся «порше» и еще одним желтым такси.

– Ох, Господи Иисусе! О боже! – причитала где-то рядом какая-то женщина. – О боже, он врезался в башню! Ох, боже мой!..

Сирена заглохла вдали, едва слышная в снова надолго установившейся тишине. Чемберс-стрит застыла, разом опустела. Ронни наблюдал за переходившим ее мужчиной в бейсбольной кепке, легком анораке, рабочих ботинках, с пластиковым пакетом, в котором он, видно, нес еду на обед. Даже слышалось, как он топает. Мужчина оглядел пустую дорогу, как бы опасаясь попасть под другой полицейский автомобиль.

Но другого полицейского автомобиля не было. Полная тишина. Словно первого было вполне достаточно, чтобы справиться с ситуацией – мелким незначительным происшествием.

– Видели? – выпалила стоявшая позади женщина.

– Что? – оглянулся Ронни.

У женщины были длинные темные волосы, выпученные глаза. На тротуаре лежали пакеты с продуктами, из которых вывалились картонные упаковки и жестяные банки.

– Самолет! – вымолвила она дрожащим голосом. – Господи боже мой, самолет, будь я проклята! Черт возьми, врезался в башню! Глазам своим не верю. Самолет… В башню врезался!..

– Самолет?

– В башню врезался, чтоб мне пропасть! Врезался в чертову башню…

Женщина была явно в шоке.

Загудела другая сирена, не полицейская, гулкая, низкая. Пожарная машина.

«Потрясающе! – подумал Ронни. – Ох, это надо ж такое придумать! Чтоб в то самое утро, когда у меня встреча с Дональдом, какой-то трехнутый психопат врезался на своем самолете в распроклятый Всемирный торговый центр!»

Он взглянул на часы. Елки-палки, 8:55! Вышел из деликатесной примерно без четверти девять, было еще полно времени. Неужели простоял целых десять минут? Наглая секретарша Дональда Хэткука велела не опаздывать, у Дональда всего час до отъезда в аэропорт, чтоб куда-то лететь, вроде бы в Уичито. Или в Вашингтон. Всего час. Один час, чтобы уговорить его и спасти себя!

Снова сирена. Черт побери. Что за хаос! Хреновы аварийные службы сейчас все кругом перекроют. Надо бежать, пока не успели. Встреча должна состояться.

Должна.

Ни в коем случае нельзя позволить какому-то разбившемуся в самолете придурку ее отменить.

И Ронни побежал, волоча за собой чемодан.

Октябрь 2007 года

В водосточной канаве стоял неприятный запах, которого вчера не было. Наверно, разлагается какой-то грызун. Рой сразу почуял его по приезде около девяти утра и теперь, через час, сморщил нос, снова входя в трубу с двумя сумками, полными горячих напитков, закупленных в ближайшем магазинчике местным молодым услужливым полицейским.

Дождь барабанил без умолку, превращая землю вокруг в болото, но Грейс заметил, что уровень воды в туннеле не повышается. Интересно, сколько еще до этого должно пройти времени. После того как несколько лет назад в брайтонской канализационной системе был найден труп молодого человека, он узнал, что все водосточные трубы идут к коллектору, содержимое которого выливается в море у Портобелло рядом с Писхейвеном. Если и эта канава с ним связана, то, скорее всего, почти все свидетельства, включая одежду, давным-давно смыты.

Он пропустил мимо ушей иронические замечания о своей новой роли мальчика на побегушках – нервы на взводе после беспокойной ночи и тяжелых мыслей о скелете – и принялся наливать коллегам чай, кофе, как бы извиняясь и отчасти возмещая испорченные выходные.

В водосточной канаве шла бурная деятельность. По всей длине трубы рассыпались Нед Морган, медэксперты, следователи, криминалисты в белых костюмах. Осматривали каждый дюйм, отыскивая в грязи обувь, одежду, украшения, высматривая любой лоскутик, кусочек, царапинку, которые могут быть связаны с брошенной сюда жертвой. С наибольшей вероятностью в такой сырости могут уцелеть синтетика и кожа.

Сотрудники бригады, ползающие на четвереньках в темной, выложенной кирпичом канаве, в серых тенях, перемежающихся с белым светом, производили фантастическое впечатление.

Криминалист-археолог Джоан Мейджор, тоже в белом с головы до ног, работала молча и сосредоточенно. Если дело дойдет до судебного разбирательства, она должна представить точную трехмерную модель скелета. Побегав вокруг, улавливая сигналы ручного спутникового навигатора, определяющего координаты останков, Джоан принялась зарисовывать точное положение скелета относительно туннеля и склонов вырытой ямы. Через каждую пару секунд вспыхивала фотокамера криминалиста.

– Спасибо, Рой, – почти автоматически поблагодарила Джоан, принимая протянутую кружку кофе с молоком и ставя ее на деревянный ящик с инструментами на небольшом треножнике, чтоб не промок.