Карболитовое Сердце (СИ) - Павловский Алексей Игоревич. Страница 41

Чеглокова, несущегося по Дворянской улице, овеяло шелестом ветра: его обогнала маленькая размытая от скорости фигурка.

В глубине бомбоубежища Филин наконец-то собрал себя в кучку, вытер сопли и прогнал скачущие вокруг мины в галерею- сторожить тылы. На карачках Ваня быстро пополз к выходу- ноги не держали. Первое, что он увидел, с трудом отворив ржавую дверь, был Яроволк, горой лежащий посреди двора в тёмно-кровавой луже. Его грудь вздымалась с хрипом. В стороне, опираясь на забор, шатался последний мосоловский телохранитель, тот самый бычара, которому ещё в начале боя выжгло электронику. В руке злодея плясал обрез, направляемый в голову лежащему киборгу.

Ваня выхватил пистолет и тут же выронил: глючный стрелковый комплекс своей молодецкой напругой доломал ему треснутое ещё в Геленджике ребро. В глазах заплясали звёздочки и красные окошки ошибок. Чортова железяка! Со всех сторон к дому приближались голоса, плясали фонарики в руках бегущих людей. Но не успевали, никак не успевали...

Филин беспомощно наблюдал, как бандит с трудом прицеливается и начинает выжимать спуск, но тут от пролома в заборе метнулась серая молния. Выстрел грохнул, картечь высекла искры из брусчатки в дальнем углу двора, а на руке стрелка повис вцепившийся Зверофей. Бычара взревел, размахиваясь маленьким тельцем, но тут сверкнуло, сухо треснуло, словно ветка в костре, и вражина рухнул оземь. Дарёная дедом Святогором старая командирская зарука на восемьдесят киловольт отработала на славу. Запах озона перекрыл вонь крови, масла и тротила. Малыш Зверофейчик с разбегу въехав коленями в масляно-кровавую лужу, обнял отца.

- Папа... Я... Я разрешу тебе играть в мои сохранёнки в Транспорт Тайкуне! Не помирай!

Яроволк медленно поднял огромную ладонь и погладил сына по голове.

19. Старинная славянская забава

После взрыва рыбинспекции по Керчи ударной волной прокатился лихой погром, старинная славянская забава. У жителей давно накипело. Разбуженные взрывами, обыватели сонно вылезали за новостями в интернетики, и видели там массу интересного.

Админ керченского форума в отчаянии грыз ногти: целая новая ветка сообщений росла и росла. В сеть упадали фотографии, видеоролики и тонны иного компромата, всё то, чем Сатыровы столь щедро поделились с теплостанцами прошлым утром. Админ ничего поделать не мог: пароль учётки не подходил. Более того, с его родного аккаунта постил какой-то хмырь с местечковой лексикой. Когда в постингах замелькало имя самого админа, тот вдруг успокоился. Покидав в рюкзачок что попало, надел тёмные очки и парик, забытый у зеркала его вчерашней девушкой, скользнул в дверь да и был таков.

Сайт мэрии также неузнаваемо преобразился. Теперь он освещал самоотверженную работу мэра Подсадова и его приближённых с оригинальной стороны. Через десять минут после взлома толпа разъярённых бабулек выпихнула замешкавшегося градоначальника прямо в окно его собственной спальни, что размещалась по соседству с кабинетом.

С газона ушибленного чиновника подхватили руки секретарей и заместителей. Избитая кучка хорошо дефенестрированных чиновников унеслась на моторке за пролив, в Тамань, к кровожадным дикарям.

Национально озабоченные граждане по старинной традиции сбились у ворот судоремонтного в факельную колонну, как давно мечталось, и зашагали к синагоге на Козлова, предвкушая жестокую забаву. Однако по пути то один, то другой погромщик заходил с мобильника на городской форум, обнаруживая там интереснейшие факты, и тотчас растворялся в ночи. До ворот синагоги дошли лишь семеро упёртых. Евреев за воротами не оказалось- были заняты какими-то другими делами. В общем, не задалось.

Кровь пролилась лишь в Заповеднике. Выдернутого из постелей директора как есть, в пижаме, прямо во дворе музея насмерть закидали древнегреческими надгробиями хрупкие бабушки-смотрительницы. Филин так и знал, что недаром их опасаются.

Учёный Секретарь отделался легче: ему порвали анус и щёку рулонами исходящей и входящей документации. Соответственно. Археологи все бумаги специально на квартиру чиновнику занесли, не поленились.

Вместо заглавной страницы сайта Керченской инспекции рыбных ресурсов Фомы Мосолова теперь висело большое подробное фото свежевымытых женских гениталий, как бы намекая. Дальше красовались скриншоты, где килькин повелитель всяко машет своими щупальцами вокруг Яроволка.

За запертыми дверями Управления правопорядка на Ленина в основном царила паника. Кто-то жёг документы, забыв об их непременных электрокопиях, толстый участковый Симонов со свежесбритыми усами прыгал на одной ноге, переоблачаясь в цивильные шаровары. Начальник Управления безвестно отсутствовал, видимо, уже навсегда.

Островком спокойствия оставался подвал. В сводчатом тоннеле серверной, бывшем винном погребе, в самокруточно-табачном мареве заседала пёстрая компания молодых оперов и выпихнутых на пенсию офицеров. Собравшись по сигналу престарелого комиссара Мартова со всего города, они присматривали за отключёнными от греха подальше серверами, попивая кофеёк с самогоном. Общество разражалось взрывами хохота, когда Мартов зачитывал с экрана нетбука особо ядрёные сообщения керченского форума. Всё самое интересное комиссар на всякий случай копировал на диск и в облако, просто-таки лучась особым полицейским счастьем. В город решили пока не выходить. Всё-таки нерабочее время.

Погром закончился так же внезапно, как и начался, удушенный твёрдой пастырской рукой пономаря Дементия. По степи во все стороны тараканами разбегались вчерашние владетели Керчи, пешие, конные и машинные.

Никто так никогда и не связал действия неизвестного наглого хакера с Князем Игорем, обретавшимся в бесконечно далёком и наверняка заснеженном Тёплом Стане. Ну а Тараса Наливайченко, скромного рыночного старьёвщика, даже его старая еврейская мама ни в чём не заподозрила. Потому что ну я вас умоляю.

20. День Рыбака

Погром погромом, но День Рыбака никто не отменял. С восходом Солнца произошла генеральная уборка Керчи. По Дворянской бродили сияющие стекольщики с вязанками оконных стёкол, на глазах обращая их в пачки ассигнаций. Понурые дворники с натугой сгребали льдистые груды осколков и скинутые с крыш каменные блоки. Наконец-то проснулись пожарные. Обе их престарелые поливалки были в работе. Одна орошала морской водой чадящие руины килечной инспекции, чтобы не воняло, а вторая отмывала залитый кровью и маслом двор Теплостанской экспедиции.

Наконец, к полудню всё было приведено в относительный порядок. Всем керчанам без изъятия пришло текстовое сообщение, и на центральной площади с грифоном собралось как бы не полгорода. Все лица были обращены к обшарпанному белокаменному кубу на газоне перед телеграфом- это и был фонтан Гущина.

Вода ещё не текла, но из-под земли доносились глухие удары. Духовой оркестр играл марш авиаторов. Получалось бодро, хоть и нестройно: из оркестра в ночи сбежали дирижёр и басист, по совместительству финдиректор пожарной части.

Народ на площади активно шушукался про ночные события- такой динамичной ночки в Керчи уже лет семь не выдавалось. И кто бы мог подумать, что начальник рыбоинспекции, как его там, мужчина положительный, красивый, полный- вдруг окажется киборгом-терминатором? Вся Дворянская вот этими вот собственными глазами видела, как он, уже разоблачённый, в бессильной злобе жалил своими жалами геройского полковника из Тёплого стана, а потом полгорода взорвал, только Дланью Войно-Ясенецкой и угомонили гада... В интернетиках все новостные агентства смаковали живописные видюшки битвы, снятые в ночи любопытными бабками из окон. А около Иоанна Предтечи уже поставили ящик с крестом- на перезарядку длани собирают, а то как же?

В первых рядах собравшихся стояли герои торжества. Яроволк, по-мумийному замотанный медицинским скотчем, распирал собой изнутри белоснежный мундир воеводы левой руки с теплостанским шевроном. Фтизиатр Догвадорж штопал пациента всё утро, сотворив медицинское чудо, а попутно с небрежной лёгкостью выбил теплостанцам лицензию на работу киборг-модулей. В медицинских целях. Звероволков медблок работал на форсаже, но киборг всё ещё тяжело опирался на трость. С другой стороны дипломата подпирали сияющий как медный пятак Зверофей и смурная спросонья Тайга в праздничном индейском наряде.