Кор-Унтару - Левская Яна. Страница 4

   Из-за спин охотников донесся голос Лута:

   - Не могу найти, откель сам парень притопал, - мужчина кивнул на мертвого Трита. - Здесь только наших сапог отпечатки. Свежие.

   - Жор знает, что такое! - Багран повернулся и плюнул через плечо. - Так. Что б там ни было, надо его забирать. Пойду за волокушей.

   - Н-да, добре поохотились.

   Нечто подозрительное стряслось сегодня в Малом Наре - люди  какие-то замороченные, то тут, то там толпятся небольшими кучками и вполголоса переговариваются, качают головами. Этим утром Вдова, по обыкновению, направлялась сперва к Микалю Скорняку, а затем по "соседям" за продуктами: к мельнику за мукой, потом к Хромой Фаде за молоком и так далее по списку. Ведя коняшку в поводу, она зорко осматривалась по сторонам, силясь понять, что происходит. Но стоило ей поравняться с одной из группок, разговоры притихали, как обычно в ее присутствии, и возобновлялись только, когда она отдалялась лакратов на пять. Услышать ничего не удавалось. "Да и ладно, сейчас Микаль всю подноготную выложит, никуда не денется". Привязав коня к столбику у забора, женщина ловко перепрыгнула через невысокую оградку и зашагала к порогу. Микаль вечно запирал калитку даже среди белого дня, требуя, чтобы посетители дёргали деревянную сосульку, висевшую на шнуре между воротными столбами. Сосулькой этой приводилась в движение толстая верёвка, протянутая от забора через весь двор к дому, где над порогом болтался коровий колокольчик. Колокольчик в свою очередь возвещал хозяина о приходе гостей, а так же (хоть это вряд ли планировалось) о птичьих посиделках, устраиваемых на такой, с точки зрения пернатых, удобной и практичной верёвке.  Таким образом, добропорядочные посетители терпеливо ожидали под забором, пока хозяин рассмотрит их в окошко, а потом решит, идти ли ему отпирать. Вдова этой процедурой надменно пренебрегала, что, само собой, не способствовало установлению со скорняком теплых отношений. Широкими шагами она пересекла двор, переступив полосу птичьего помёта, что проходила аккурат под облюбованной пичугами верёвкой, и громко постучала в двери. В доме зашуршало, затопало - в общем, засуетилось по полной. Это Микаль лихорадочно убирал все, что, с его точки зрения, могло оказаться лишним при визите Вдовы. Что за стратегически важные объекты пытался он там скрыть, и какую опасность для него могло означать их Вдовой обнаружение, она не знала, но хозяину виднее. Убеждать мелочного старикашку, что никогда не опустится до того, чтобы наносить увечья за вредность характера, она, разумеется, не собиралась. Наконец, двери "гостеприимно" распахнулись, и неизменная улыбка на сморщенном желто-коричневом котелке скорняка была первым, что предстало взору гостьи.

   - О, день добрый, уважаемая. А что, колокольчик опять не работает?

   - Ну, как обычно.

   - Да... Как обычно...

   - Пропустишь, или так и будем стоять?

   - А-м... Проходи.

   Вдова ступила внутрь лавки, в темень и вонь.

   - И как ты так живешь?

   - В смысле?

   - Весна на дворе. Окна открывать не пробовал?

   - Так холодно еще и сыро, у меня кожи поведет. Что я заказчикам скажу?

   - Какая самоотверженность, - пробубнила она себе под нос, кладя пухлую сумку на стойку. - Тут пара зайцев. Смастери мне рукавицы.

   - Так весна же на дворе! - съехидничал Микаль. - А там и лето. Зачем они тебе?

   Вдова только молча посмотрела на мужичка, и тот счел за лучшее, не приставать с вопросами.

   - Как скоро справишься?

   - Как только кожа готова будет... А шить не долго, - он уже скрылся в подсобке.

   - Ты не знаешь, что тут стряслось? - бросила охотница ему вдогонку. - Люди взбудоражены.

   - А, тут... Итыного сына сегодня в лесу нашли - мертвехонького. Трита.

   - Трит? Что за Трит?

   - Ну... Высокий такой, крепенький. Хороший парень был.

   - У вас тут таких пол села! Объяснил, можно подумать.

   - Ты чего интересуешься-то? - скорняк вернулся с кошелем и начал отсчитывать монеты, укладывая в ряд на стойке.

   Вдова повела бровью и вопросительно воззрилась на него.

   - Грибов объелся? То из тебя лишний готлем не выбьешь, то сам разбрасываться начинаешь.

   Кожевник застыл, глядя на деньги, потом плюнул и ловко сгреб монеты обратно в мешочек.

   - Совсем плох стал. И не говори, - поохивая, он направился к буфету, достал стакан и налил себе чего-то золотистого и дурно пахнущего брагой. - Местного коньяку? - скорняк  приглашающе протянул Вдове второй, пока еще пустой, стакан.

   - Благодарю, но по утрам не пью ничего крепче чая. Всего хорошего.

   - Ну что ж я сам буду?

   - В лечебных целях можно и самому, - женщина натянуто улыбнулась и вышла.

   Прикрыв за собою дверь, она облегченно втянула свежий воздух, запивая им прогорклый душок скорняцкой лавки.

   Невдалеке от дома молочницы Фады у одного из дворов сгрудилась толпа человек в двадцать. Оттуда доносились женские голоса, жалобные всхлипывания и причитания. По общей атмосфере уныния и траура, а также, располагая полученными от Микаля сведениями, Вдове не сложно было догадаться, что там еще вчера жил ныне покойный Трит. Ведомая предчувствием, женщина направила коня к людям. Не ожидавшие ее появления, они расступились, открывая взгляду тело на волокуше. Вот тут настал черед Вдовы впасть в уныние - мертвецом оказался ее вчерашний, если можно так выразиться, гость. "Ничего себе поворот", - оторопело подумала она, разглядывая бледное лицо, разметавшиеся во все стороны русые волосы с увязшими в них травинками и прочим сором, и, наконец, темное багровое пятно, проступившее на ткани, которой была прикрыта грудь бедняги.

   Она молчала, остальные тоже.

   Ситуация крайне драматическая, но еще более нелепая.

   "Что она тут делает?" - крутилось в головах сельских.

   "Какого жора я тут торчу?" - спрашивала сама себя Вдова, продолжая пялиться на труп. Что-то было в нем не нормально. Вопрос, что? Едва уловимая неестественность, некая ошибка. Словно у бутафорного фрукта из театрального арсенала не докрашен листик у черенка. Вдова втянула воздух, принюхиваясь к запаху трупа - мертвечиной не пахло. "Вот оно!" Не было запаха крови и плоти. Бутафория. Очень странный, однако же логичный вывод: если колбаса не пахнет колбасой, значит, это не колбаса. Чувства ее обострились, ей вовсе не нравилась такая вот нестыковка, возникло неодолимое желание во все этом разобраться, но немая сцена затягивалась, и это было плохо.

   Сквозь общий фон напряженности и отчуждения повеяло страхом. Вдова так четко ощутила этот непередаваемый аромат, возбуждающий мозг любого хищника, что не удержалась и качнулась вслед за запахом к его источнику. Худенькая белокурая девушка, стоявшая по ту сторону волокуши, отшатнулась и сдавленно пискнула. Подружки, толпившиеся рядом, встрепенулись.

   - Марика, что с тобой?..

   "Марика... Девушка Трита, которая пряталась ночью в кустах со своим ненаглядным. Отчего-то безумно меня боится. Отлично. Пора рвать когти".

   - Сочувствую вашему горю, - глухо проронила она, чтобы не показаться совсем уж чудовищем и зашагала прочь.

   Дело оборачивалось очень плохо. Если после своего вчерашнего визита Трит не успел повидаться с дружками, на спор отправившими его в логово "ужасной ведьмы", то вышеозначенной ведьме придется туго. Попробуй, докажи потом, что от Северной Кручи он ушел на своих двоих.

   "Вот гадство!" - вновь плюнула Вдова про себя, но уже с гораздо большим чувством, чем накануне.

   После утреннего визита в деревню и рухнувших на голову откровений Вдова ожидала, что не далее, как этой ночью, деревенские придут к порогу ее хижины с факелами вершить самосуд. Поэтому, собрав все самое необходимое и оседлав верного конька, она ближе к вечеру ушла в лес. Ей известны были несколько укрытий, где можно было переждать капризный март, а в апреле двинуться в путь прочь от Малого Нара. Но жечь "ведьму" не пришли ни на следующий день, ни через день. Утром третьего дня к ее дому пожаловал какой-то охотник, постучал в двери, потоптался на пороге и ушел ни с чем. Зря она паниковала. Хотя перестраховаться в такой ситуации никогда не лишне. На четвертый день она вернулась домой, а на пятый к ней заявились гости.