Кор-Унтару - Левская Яна. Страница 92

   Дождь уже лил сплошной стеной. Казалось - само небо падает вниз. Земля ощетинилась грязными водяными иглами. Шеа не двигалась. Ее черед пришел. Мышцы сковывал холод. В голове колыхалась багровая взвесь спутанных мыслей. Но когда тело начала трепать лихорадочная дрожь, она поднялась на ноги. Раз до сих пор не умерла, на то могли быть причины. А если существовали причины, необходимо было выжить, чтобы их узнать. Стоя под хлесткими ударами ливня, Шеа обвела взглядом безжизненную, заключенную в кольцо водяных стен пустошь, и двинулась вперед.

   Когда дождь ослаб, взору открылся горизонт. Далекий и пустой. Поискав знакомые ориентиры и не найдя ни одного, Шеа поняла, что ударом гальтов ее снесло куда-то очень далеко от Поющих Равнин. Посмотрев под ноги, где жесткой щетиной вздыбилась трава странного синего оттенка, Кор-Унтару всерьез задумалась, а не вышвырнуло ли ее вообще за пределы Санд-Дам? Поразмыслив над ситуацией, она даже не смогла решить: скверно это или нет. Возможно, очнувшись под боком у Следящих, она не успела бы и пикнуть, как душа ее уже поднималась бы пушинкой к солнцу. Да нет, скорее падала бы в бездну со свистом. Так что...

   Ветра не было, но мокрая одежда липла к телу ледяным коконом. Шеа, передернув плечами, ухмыльнулась - отчего она, собственно говоря, мучается? - и прошептала несколько слов, привычно зачерпнув силы... Тут же волна режущей боли швырнула канн-даэмор на землю. К горлу подкатил горячий ком, прожигая внутренности. Шеа закричала не своим голосом, чувствуя, как сквозь каждую пору тела рвется наружу что-то немыслимое, неописуемое. Если бы она нашла в себе силы открыть глаза, то увидела бы, как на коже выступает кровавый пот. Нечто натянулось внутри раскаленной струной - Шеа завыла. А затем струна порвалась, хлестнув сознание... и мрак обрушился на мир плотным занавесом.

   Дождь стекал по щекам, размывая кармин в розовый. Шеа чувствовала, как холодные капли лижут кожу. Казалось, ее выпотрошили, вывернули наизнанку и бросили подыхать. Внутри серой пылью оседала пустота. Кор-Унтару не нужно было даже проверять - она знала, что силы больше нет. Вот что нес в себе тот символ, сразу за которым последовал удар. Неспроста над знаком корпели все восемь гальтов, наполняя его собственной энергией. Шеа приняла это за очередную попытку ее убить, но все оказалось намного хуже. Они разделили Призвавшую и Призванную. Знак подействовал, как только Шеа обратилась к силе, и вырвал ее из оболочки.

   "Это конец", - осознание пришло слишком поздно.

   Шеа не знала, сколько провалялась посреди степи под унылым, льющим слезы небом. Когда стемнело, она поднялась - так, наверное, восстают мертвые из своих могил - и сделала шаг. За ним другой. Ее гнал вперед инстинкт: того, кто остается на месте, рано или поздно находят. Она же не хотела быть найденной. Потому что искать ее могли только враги. Соратников, как оказалось, у нее никогда не было.

   Она смутно помнила, как наткнулась на ту волчицу. Просто в темноте зародился остерегающий рык, а через мгновение из травы поднялся зверь. Шеа видела только сгусток мрака - сквозь плотные облака свет луны не пробивался, и сложно было разглядеть что-то большее, чем силуэт. Рука метнулась к карду в ножнах под мышкой. Слишком резко. Волчица прыгнула. Шеа подумала, что успеет: уйти в сторону, развернуться и взрезать ножом горло зверя. Но она не успела. Побоище на Поющих Равнинах напомнило о себе. С такой замедленной реакцией положение Шеа становилось опасным. Хотя удар передних лап пришелся вскользь, в левом плече рванула боль, и рука обвисла плетью.

   Комок тьмы, прокатившись по траве, тут же ринулся обратно - к врагу. Кор-Унтару метнулась в сторону, но, не удержав равновесие, рухнула на землю. Не успела подняться, как волчица придавила ее сверху всем весом, норовя подобраться к шее. Женщина извернулась, высвобождая прижатую к земле руку, и вонзила кард куда пришлось. Раздался визг. Но в следующую секунду в горле зверя уже клокотало рычание. Когти, располосовав рукав плаща, задели кожу. Шеа, выдернув лезвие, снова воткнула его в брюхо, покрытое мокрой и липкой от крови шерстью. Зверюга зашлась в агонии, окончательно шалея. Казалось, ее невозможно убить. Шеа остервенело пыряла кардом волчьи внутренности, не замечая хлещущую вперемежку с содержимым кишечника кровь. Она не заметила, как удары лап сменились конвульсиями, в сумасшедшем угаре страха и бешенства продолжая кромсать тушу зверя. Рука ее опустилась только, когда волчица затихла, обмякнув истерзанной тряпкой.

   Подрагивая от отвращения, Шеа чувствовала, как напряжение стаей горячих мурашек по венам оставляет ее тело, сменяясь нечеловеческой усталостью. Тепло быстро покидало труп животного, пропитавшаяся кровью и водой одежда начала холодить. Шеа выползла из-под волчицы, кашляя и отплевываясь. В левом плече занимался жар, саднили царапины на руках и ребрах, а голова кружилась от зловония и голода. На остатках воли Кор-Унтару сделала еще полсотни шагов, а затем ноги ее подкосились, и она просто рухнула в океан мокрой травы.

   Казалось, теперь дух покинет ее тело, но что-то не давало соскользнуть сознанию в холодную темноту. Вот уже четверть часа натянутой струной на грани восприятия гудела странная смесь голода и жажды, боли и сладкого предвкушения. Шеа замычав, поднялась на локтях, как слепой щенок, водя головой в попытке уловить тревожный зов. Когда ей показалось, что она распознала направление, ноги сами понесли ее вперед.

   В нескольких лакратах от места схватки Кор-Унтару застыла на краю неглубокой землянки, вырытой под кустом терна. Там в ворохе сорванной травы копошились, в темноте похожие на крыс, новорожденные волчата. Шеа опустилась на колени, прислушиваясь к урчанию и писку. В голове проплыла усталая мысль: "Не жильцы".  Женщина коснулась кончиками пальцев одного из щенков. С пугающей остротой и ясностью ощутила безумный ритм крошечного сердечка, частое дыхание и дрожь замерзающего тельца.

   Кожу обожгло горячее дуновение знакомой силы. Отобранной. Насильно вырванной из оболочки. Кор-Унтару в замешательстве отдернула руку, не понимая, что происходит. Струна внутри нее натянулась до предела, запев. Шеа осторожно провела подушечками пальцев по брюшку волчонка. На коже остался мокрый след. Перекушенная пуповина еще сочилась кровью - зализывать ее было некому. Шеа почувствовала, как в глубине ее тела зарождается странная дрожь. Дыхание стало тяжелым и прерывистым, кожа пылала. В области желудка разворачивал щупальца чудовищный спрут, требуя... пищу. Как в тумане, ведомая слепым инстинктом, она поднесла испачканный палец к губам и облизала... По языку разбежались колкие искорки, в голове словно взорвалось солнце, опалив душу, развеяв остатки рассудка.

   Укус. Чужие судороги. Агония. Жар силы, струящейся по горлу.

Безумие насыщения, ликование, эйфория...

   И, кажется, пустота заполнена... Но лишь частично. На время.

   Дождь хлынул стеной.

   Шеа еще долго сидела на краю разоренной землянки, чувствуя, как по щекам текут горячие струйки, разбавляя ледяное прикосновение дождевых капель. Она плакала впервые за очень долгое время. Плакала в последний раз.

   Две ночи спустя Кор-Унтару впервые изменила тело.

   Потревоженные птицы взмывали из травы в небо, когда мимо, забыв себя, по степи неслась черная волчица. Где-то бесполезным хламом валялись остатки снаряжения канн-даэмор. Только измазанный в крови кард болтался в ножнах под брюхом зверя.

                                                 * * *

   Шеа тряхнула волосами, отгоняя наваждение памяти.

   Трансформация перешла в следующую стадию.

   Короткая черная шерсть поползла по коже, кости истончились, вывернулись суставы. Через минуту на подоконник запрыгнула кошка. Вполне обычная. Разве что чуть крупнее зенирских обитателей помоек.