Ратибор. Забытые боги - Корчевский Юрий Григорьевич. Страница 4

От возмущения Илья едва не задохнулся, Александер же ответил спокойно:

– Он хоть и варвар, но не раб и сам волен выбирать для себя и работу, и крышу над головой.

Но такой ответ не обескуражил непрошеного гостя – он повернулся к Илье:

– Не желаешь ли потрудиться на мою госпожу?

– Что он должен делать и сколько ему за это будут платить? – вмешался Александер.

– Он будет носильщиком паланкина, а платить ему будут как всем.

– Мне бы хотелось услышать – сколько?

Александер понимал, что Илья не знает цен на рынке труда, и не хотел, чтобы Илья в случае своего согласия прогадал.

– Два дупондия в месяц. Крыша над головой, хорошая еда… Недалеко от дома госпожи термы.

Незнакомец начал нахваливать условия, Александер же скривился:

– Уважаемый! Два дупондия – это смешно. Если ты думаешь, что мы живём в деревне, то не знаем цен? Ты, наверное, хотел сказать – два сестерция?

– Пусть тебя поразит молнией Юпитер! Где ты видел такие цены?

Оба начали ожесточённо торговаться, хотя Илья своего слова ещё не сказал. Ему даже смешно стало, получалось прямо по поговорке «Без меня меня женили»…

Он быстро просчитал в голове варианты. Здесь, в деревне, у него перспектив нет. Ну, будет работать на винограднике до старости, пока не умрёт. Но зачем-то судьбе было угодно забросить его в чужую страну в древние века? Ведь не для изготовления вина для легионеров… А потому надо перебираться в город. Под лежачий камень вода не течёт, и вот сейчас судьба в образе этого господина даёт ему шанс. Он бы согласился и за два дупондия, хотя не знал покупательной способности этой денежной единицы. Будет крыша над головой и еда, и это пока для него существенно.

Александер и незнакомец с чисто южным темпераментом спорили, размахивали руками и занятно жестикулировали. Только вот Илья ни слова понять не мог, поскольку спорили они на латыни, которую он не знал.

Он кашлянул, спорщики повернули к нему головы и, как по команде, замолчали.

– Александер, твоё окончательное слово?

– Один сестерций и два дупондия!

– Тогда я согласен.

Незнакомец приблизился к Илье, обошёл его вокруг, оценивая стать. Илье стало неприятно, как будто лошадь покупали.

– Хорош, для носильщика даже слишком… Идём со мной.

Но только Илья двинулся к выходу, как незнакомец вскричал:

– А одежда?! Неужели у тебя ничего нет, кроме набедренной повязки?

В ответ на это Илья только развёл руками.

– Нищий – и сразу familia urbana! Да ты везунчик, парень. Кстати, как твоё имя?

– Илья.

Familia urbana – род слуг, обслуживающих дом, подающих на стол кушанья, готовящих пищу, убирающих, охраняющих дом, развлекающих гостей. Стояли они на ступень выше, чем те, кто трудился пастухом, виноградарем, ткачом, столяром, портным.

Прислуга могла быть как из свободных граждан, так и из рабов. Невольники Рима были из числа захваченных пленных. И если сам город Рим насчитывал около шестисот тысяч свободных граждан, то рабы составляли половину.

Попасть в рабство могли свободные граждане за долги кредиторам, отец мог продать своих детей в рабство; за серьёзные преступления свободный человек мог быть зачислен в рабство с конфискацией имущества. Свободная женщина, связавшаяся с рабом и не прекратившая эту связь после предупреждения, становилась рабыней того, кому принадлежал раб.

Рабы не имели внешних опознавательных знаков и в свободное время могли посещать стадионы, термы, театры.

Торговля рабами приносила большой доход. Везли их из Африки, Испании, Сирии, Галатеи и других мест. И за каждого ввозимого в империю раба работорговец платил казне четверть его стоимости, а цена раба доходила до 18–20 золотых солидов.

Илье же положили в качестве жалованья смешные деньги.

Римская денежная система была простой. Один золотой ауреус стоил двадцать пять динариев, серебряный сестерций стоил четыре асса, дупондий же равнялся двум медным ассам.

Но Илье было плевать на эти соотношения. Будет крыша над головой, еда, и он будет в городе. У него появилось желание добраться до Рима – почему-то он был убеждён, что там он будет востребован. Вспомнилось латинское высказывание – все дороги ведут в Рим.

Они вышли со двора. Незнакомец, которого звали Аякс, остановился у паланкина, стоящего на земле:

– Госпожа, я нанял носильщиком варвара, человека свободного. Ты одобришь мой выбор?

Лёгкая шёлковая занавеска приоткрылась, и показалось женское лицо. Внутри паланкина было сумрачно, и Илья не успел рассмотреть женщину.

– Да, он подходит, Аякс. Я уже заждалась, нам пора в путь.

На обочине дороги сидел носильщик – уже бывший, держась за ногу, которую он неосторожно вывихнул.

Рядом с ручками паланкина стояли трое мужчин. Один из них был чернокожим, двое других – из стран Магриба.

– Илия, не стой, берись за ручку. Осторожно подняли носилки. Так, Илия, ты новичок, объясняю. В ногу не шагать, ты не гастат в строю, иначе паланкин будет раскачиваться. Пошли!

Аякс произносил его имя на римский манер – Илия. Все носильщики были рослыми, физически крепкими и носилки несли легко. Впереди шагал Аякс. Его задачей было освобождать дорогу госпоже, если была в том необходимость, а также предупреждать её, если навстречу несли знатную даму, с которой следовало раскланиваться, иначе это выглядело бы как неучтивость.

Дорога заняла уже часа два, когда впереди показался город.

– Мессина! – торжественно объявил Аякс, и, наверное, больше для Ильи, чтобы впечатлить его.

Город по меркам империи был важен и велик – сто двадцать пять тысяч жителей, и это при том, что сам Рим имел шестьсот тысяч и был крупнейшим городом мира. А для Ильи Мессина – как современный районный центр, небольшой провинциальный городок. Но когда до него дошло, где этот город, он едва не выругался – Мессина находится на северной оконечности острова Сицилия, отделённом от континента Мессинским проливом.

Когда-то, в свою бытность судовым механиком, он был однажды в этих местах. Сейчас же для него было плохо то, что пешком до Рима отсюда не дойдёшь.

Вошли в город. Улицы его были узкие, но прямые и застроены каменными зданиями. В городе было полно народу – солдаты, рыбаки с ящиками, полными рыбы, торговцы всех мастей. Шум, суета…

После тихой деревни шум оглушил Илью. Оказывается, от цивилизации со всеми её атрибутами – шумом, запахами, суетой людей – отвыкаешь быстро. К тому же смущало разноязычие. Слышалась и греческая речь, и латиница, и арабский говор, и вовсе непонятный… Воистину – Вавилон!

Но Аякс шёл вперёд, властно покрикивая и освобождая дорогу для носилок.

Народ по большей части ростом был невелик, рослые носильщики были на голову выше, а Илья – так и на две. На него засматривались прохожие, особенно женщины. Высокий, мускулистый, русоволосый и сероглазый, с кожей, покрытой ровным загаром, он выделялся на фоне местных жителей, невысоких кареглазых брюнетов.

– Варвар-то красавец, как Аполлон! – услышал он чей-то женский голос.

Может быть, кому-то из мужчин такое внимание и польстило, но не Илье в его нынешнем положении. После Марьи, убитой на его глазах, он не мог смотреть на других женщин; безразличны они ему были, как будто выгорело всё внутри. Да и в деревне, где он провёл с Александером почти полгода, женщин почти не было. А если и были, так замужние, расплывшиеся после многих родов, задавленные тяжёлым ежедневным трудом.

К удивлению Ильи, они прошли через весь город и вышли на его окраину. Здесь, вдали от порта и городского шума, располагались виллы богатых людей – по-другому назвать эти дворцы, расположившиеся на больших зелёных участках, утопающие в цветах и садах, он не мог. Допрежь в России и на Руси, где ему удалось побывать, он такой красоты не видел. Цветы и деревья, названия которых он не знал и не видел никогда, благоухали, распространяя окрест тонкие, приятные ароматы.

Виллы располагались на пологом склоне холма, откуда прекрасно были видны город и море за ним, а далеко, в дымке – континент, основные земли империи.