Оковы для призрака - Мид Райчел. Страница 79

Я еще не успела ничего обдумать, а мои руки уже стягивали с Адриана рубашку; он, не задавая никаких вопросов и не колеблясь, делал то же самое с моей одеждой. Может, иногда он вел себя мудро и с пониманием, но тем не менее оставался… ну Адрианом. Сейчас он был в своей стихии, делал то, к чему всегда стремился, не тратя времени на раздумья. А он очень, очень долго хотел меня.

И он действовал очень умело, вот почему я оказалась раздета гораздо быстрее, чем он. Жаркие губы страстно целовали меня в шею, но он был очень осторожен, чтобы не поцарапать клыками тонкую кожу. Я подобной нежности не проявляла, впиваясь ногтями в его обнаженную спину. Его губы соскользнули ниже, к ключицам; одной рукой он ловко снял с меня лифчик.

Пока мы стягивали друг с друга джинсы, я поразилась реакции собственного тела. Мне удалось убедить себя в том, что после Дмитрия я никогда больше не захочу секса, но сейчас? О, сейчас я жаждала его. Может, это была психологическая реакция на то, что Дмитрий отверг меня. Может, импульсивное желание жить одним днем. Или любовь к Адриану. Или просто вожделение.

Что бы это ни было, я чувствовала себя беспомощной под его руками и губами, которые, казалось, стремились исследовать каждый участок моего тела. Остановился он лишь раз — когда снял с меня все, и я лежала рядом с ним полностью обнаженная. На нем самом оставались лишь трусы — до них я еще не успела добраться. Шелковые, естественно, — что другое мог носить Адриан? Он обхватил ладонями мое лицо, в его глазах полыхало желание — и отчасти изумление.

— Какая ты, Роза Хэзевей? Ты реальна? Или снишься мне? Я боюсь, что прикосновение к тебе разбудит меня и ты исчезнешь.

Это было знакомое мне состояние поэтического транса, в которое он иногда впадал; оно наводило на мысль, что порожденное стихией духа безумие отчасти поразило и его.

— Прикоснись и узнай, — ответила я, притягивая его к себе.

Он больше не колебался. Последняя одежда была сброшена, я вся пылала от прикосновения к его телу и ощущения скользящих по коже рук. Логика, разум… все это больше не имело значения. Ни одной мысли, просто мы двое и яростное желание слиться воедино…

— Ох, дерьмо!

Это прозвучало почти неразборчиво, поскольку мы как раз целовались. Я едва сумела отодвинуться. Утратить ощущение его близости — это было потрясение для меня и уж тем более для него. Он изумленно смотрел, как я отползала от него и в конце концов умудрилась сесть.

— Что… Что случилось? Ты передумала?

— Нужно предохраняться… У тебя есть презервативы?

Несколько мгновений он переваривал мои слова, а потом вздохнул.

— Роза, только ты способна в такое мгновение вспомнить об этом.

Да, нельзя сказать, что это был подходящий момент. Но уж лучше вспомнить об этом сейчас, чем потом. Несмотря на неистовое желание — а оно никуда не делось, поверьте, — перед моим внутренним взором внезапно возник пугающе живой образ сестры Дмитрия, Каролины, с которой я встречалась в Сибири. У нее был полугодовалый малыш. Очаровательный, как почти все малыши, но, ей-богу, как же ей приходилось нелегко! Она работала официанткой, а дома все внимание уделяла сыну. Пока она была на работе, за ним приглядывала мать Дмитрия. Малышу все время что-нибудь требовалось: покормить, перепеленать, проследить, чтобы он не затолкал в рот какой-нибудь мелкий предмет и не задохнулся. Сестра Каролины, Соня, тоже должна была вот-вот родить, и по тому, как развивались события с младшей сестрой Дмитрия, Викторией, я не удивилась бы, если бы вскоре забеременела и она. Маленькая небрежность способна круто изменить жизнь.

Я была абсолютно уверена, что, по крайней мере, сейчас, в таком юном возрасте, ребенка не хочу. С Дмитрием беспокоиться было не о чем, поскольку мужчины-дампиры бесплодны. Но с Адрианом? Это была проблема, а еще одну порождал тот факт, что, хотя венерические заболевания редкость среди представителей обеих наших рас, я не первая девушка, с которой был Адриан. И не вторая. И не третья…

— Так есть они у тебя? — нетерпеливо спросила я.

Даже чувство ответственности не могло заглушить во мне жажду секса.

— Да. — Адриан тоже сел. — У меня в спальне.

Мы уставились друг на друга. Его спальня находилась далеко, в той части двора, где жили морой.

Он придвинулся, обнял меня и принялся покусывать мочку моего уха.

— Риск очень невелик.

Я закрыла глаза и прислонилась к нему. Обхватив меня за бедра, он поглаживал их.

— Ты что, врач? — спросила я.

Он негромко рассмеялся и поцеловал в чувствительное местечко за ухом.

— Нет. Просто готов рискнуть. Ты же не станешь утверждать, что не хочешь этого?

Я открыла глаза и отодвинулась, чтобы иметь возможность его видеть. Он был прав. Я хотела этого. Очень, очень сильно хотела. И какая-то пожираемая вожделением часть моего существа — очень значительная, между прочим, — пыталась склонить меня на свою сторону. Риск и впрямь невелик. И ведь есть же люди, которые пытаются завести ребенка и не могут? У моего желания были убойные аргументы, и тем более удивительно, что победила логика.

— Я не готова рисковать, — сказала я.

— Ладно. — Теперь Адриан пристально разглядывал меня. — Тогда в другой раз, а сегодня проявим… ответственность.

— Это все, что ты способен сказать?

— А чего еще ты ждешь? — Он недоуменно посмотрел на меня. — Ты же сказала «нет».

— Но ты… Ты мог бы принудить меня.

— Ты хочешь, чтобы я тебя принудил? — В его глазах отражалось потрясение.

— Нет. Конечно нет. Просто в голову пришло, что… ну, что ты мог бы.

Адриан обхватил мое лицо ладонями.

— Роза, я жульничаю в картах и покупаю спиртное несовершеннолетним. Но я никогда, никогда не стану заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. В особенности это…

Я прервала поток его слов, прижавшись к нему и снова целуя. Наверное, от удивления он среагировал не сразу, но потом, пусть и неохотно, оттолкнул меня.

— Маленькая дампирка, — сухо сказал он, — это плохой способ проявлять ответственность.

— Нельзя просто так взять и оборвать все это. И при этом мы можем проявить ответственность.

— Вся эта болтовня о…

Он резко смолк, когда я откинула волосы и подставила ему обнаженную шею. Говорить ничего не требовалось; он понял.

— Роза… — неуверенно сказал он, но я видела вспыхнувшее на его лице выражение страстного желания.

Пить кровь — не то же самое, что заниматься сексом, но этого жаждут все вампиры, и я слышала, что в состоянии эротического возбуждения это доставляет им гораздо большее удовольствие. Одновременно это находится под запретом и случается, по слухам, очень редко. Отсюда происходит выражение «кровавая шлюха», обозначающее дампирку, позволяющую пить свою кровь во время секса. Это позор, если дампирка вообще позволяет пить свою кровь, но я уже делала это прежде. Я отдавала свою кровь Лиссе, когда мы сбежали из Академии и у нее не было другого источника; Дмитрию, когда он был стригоем. Это было изумительно.

— Роза, ты отдаешь себе отчет в том, что предлагаешь? — уже более уверенно спросил он.

— Да, — твердо ответила я, нежно проведя пальцем по его губам и слегка прикоснувшись к клыкам. А потом повторила то, что он сам недавно говорил мне: — Ты же не станешь утверждать, что не хочешь этого?

Он хотел! В мгновение ока его рот коснулся моей шеи, и клыки вонзились в кожу. Я вскрикнула от неожиданной боли и тут же сладострастно застонала, когда в меня потекли эндорфины, всегда сопровождающие укус вампира. Утонченное блаженство! Он с силой подтянул меня к себе, прижал спиной к груди. Я чувствовала его руки, снова скользящие по телу, его губы, впившиеся в горло. Но сильнее всего было ощущение, что я растворяюсь в чистом, безмятежном экстазе. Потрясающий кайф!

Когда он оторвался от меня, я как будто утратила часть себя. Как будто стала… неполной. Ничего не соображая, я снова потянулась к нему. Он мягко отвел мои руки и улыбнулся, облизывая губы.