Вопреки всему - Тэйлор Линда. Страница 20

— Спасибо, Сэл. — Луиза накрыла руку Салли своей; та как раз подписывала чек и подняла на подругу удивленный взгляд. — Хочу, чтобы ты знала: что бы ни случилось, я никогда этого не забуду.

Оливия вздрогнула, увидев перед глазами руку, держащую плоский коричневый конверт. Она, оказывается, целиком погрузилась в собственный мир. Завтра начинается декабрь. А там и до Рождества недалеко. Она размышляла об этом весь день, хотя Сара поминутно напоминала о себе вопросами, почему это Оливия выглядит такой отрешенной и смотрит куда-то вдаль, как будто они не работают совсем рядом. Оливия каждый раз делала строгое лицо, но у нее это плохо получалось. Сара всегда умела попасть в точку и говорить о том, о чем все они думали.

Шел уже седьмой час, и последней личностью, которую Оливия ожидала увидеть в офисе, был Шон. Она радовалась тому, что осталась наконец в одиночестве, без Кэрол, которая нависала над ней на своих каблуках, словно некий мстительный хомяк, и без Сары, размышляющей о странной сыпи на левом яичке Нила. Холодный, сильный дождь барабанил по окнам, и это успокаивало. Приятно было погрузиться в собственные мысли, слушая чьи-то шаги в офисе на верхнем этаже или звук затворяемой двери где-то в коридоре. Это совсем не то, что сидеть одной у себя дома.

Оливия взяла конверт у Шона. Тот присел на краешек ее стола, чересчур бодро, как ей подумалось, покачивая ногой. Она взглянула на его физиономию. Шон был весь ожидание, а приподнятые лохматые брови выражали нечто вроде надежды.

— Что это, Шон?

— Кое-что специально для вас. Откройте конверт. Я обещал сделать это для вас, помните?

Оливия нахмурилась, соображая, в чем суть дела, и наконец вспомнила. Горячая волна залила ей шею.

— Хорошая головная боль! Неужели вы имеете в виду гороскоп?

— Именно! Это просто завораживает. Вся ваша жизнь перед вами как на ладони.

— О нет, я не могу это принять.

Оливия попыталась всунуть конверт Шону в руку. Он снова подвинул его к ней.

— Нет, можете. Мне это ничего не стоило сделать. Немножко времени, сущие пустяки.

Она снова попыталась отказаться и заметила, что Шон перестал бодро покачивать ногой. Сопротивление Оливии ослабло. Она ощутила укол совести: Шон может подумать, что она плохо к нему относится.

— Что ж, продолжайте, — произнесла она, скрывая смущение глупым смехом. — Дело в том, что я чувствую себя старой, а ваш поступок напоминает, что мне скоро шестьдесят.

— Не может быть, чтобы вы на самом деле так думали, — возразил Шон. — Возраст нематериален. Таково мое мнение. В счет идет только то, что вы чувствуете в душе. Кто вы. Чем живете. Чем занимаетесь долгое время. Надежды, страхи, страсти, амбиции, все, о чем вы никому не скажете ни слова, на тот случай…

Он говорил, обращаясь к углу комнаты, но вдруг опомнился и опустил глаза, как будто вспомнив, что Оливия здесь. Она слушала очень внимательно.

— На тот случай?

— На тот случай, что иначе вас могут посчитать глупой.

— Да. — Она сжала конверт в пальцах. — Да, я понимаю, что вы имеете в виду.

— Верю. — Шон кивнул. — Потому мне и захотелось сделать вашу диаграмму. Я не предлагаю свои услуги кому попало.

Возможно, она слишком долго смотрела на него, потому что Шон вдруг сильно покраснел и опустил глаза. Покраснела и Оливия. Сара ответила бы Шону грубоватой шуткой, они оба расхохотались бы, но, едва Шон удалился бы из офиса, Сара, дождавшись, когда он отойдет подальше и ничего не услышит, сказала бы:

— Ну просто не знаю, гей он или нет? Не могу уяснить.

Наступила пауза. Шон явно дожидался, когда она откроет конверт, но Оливия вовсе не намерена была делать это в его присутствии, когда он вот так сидит, наклонившись над ней. Она была недостаточно наделена актерскими способностями, чтобы хорошо разыграть эту сцену. Когда-то в начальной школе она играла в спектакле роль Генри Хиггинса [14], однако даже наклеенные огромные усы не убедили зрителей.

— Дождь усилился, — заметил Шон, вставая и направляясь по непрямой траектории к окну. — И здорово холодает. Скоро Рождество. Ваши дочери встретят его вместе с вами в этом году?

Шон стоял спиной к Оливии, раскачиваясь с пятки на носок и обратно; при этом он внимательно следил за самыми крупными дождевыми каплями, стекающими по стеклу.

— Я в этом не уверена. Они обе очень заняты. Рейчел просто помешана на своей работе, к тому же ей надо заботиться о Холлеме и его детях. А Луиза тоже найдет себе дело, как всегда. У нее есть бойфренд. Очень умный молодой мужчина. Работает в торговле. Думаю, она проведет Рождество с ним. Они уже достаточно долго вместе.

Оливия встала и принялась укладывать по порядку бумаги на пластмассовом подносе.

— Вам он не нравится? — Шон повернулся спиной к окну. — Бойфренд Луизы. Вы говорили о нем таким тоном, что мне так показалось.

— Я видела его только один раз.

— И у вас нет внуков?

— Да, можно и так считать. Но я полюбила детей Холлема. Они очень славные.

— А родных внуков нет?

Оливия поставила поднос с бумагами в металлический шкаф у стены.

— Я стараюсь об этом не думать. У девочек собственная жизнь.

— Но вы бы хотели их иметь? — Шон сделал шаг вперед. — Моя мать твердит об этом постоянно. Быть может, все женщины в определенном возрасте мечтают о внуках?

Оливия решительно закрыла шкаф и заперла его.

— Я полагаю, это связано с чувством одиночества и сожалением, что некого побаловать. Когда ваши собственные дети вырастают, они в вас больше не нуждаются. А маленькие дети дают вам возможность почувствовать себя необходимой.

Шон направился к двери, когда Оливия натянула на себя плащ и взяла со стойки зонтик. Окинула хмурым взглядом опустевший офис. Она что-то забыла, это определенно. Шон остановился возле нее.

— Взяли гороскоп?

— Да. Он у меня в сумке.

— Хорошо.

Это все, конечно, потому, что Шон явился и нарушил привычную рутину. Оливия прошла между столами к самому большому из них у стены и опустила сиденье вращающегося стула Кэрол до крайнего нижнего предела. Похлопала рукой по сиденью, выпрямилась и весело улыбнулась Шону.

— Ну вот. Теперь все.

— А зачем это?

— На тот случай, если уборщица забудет.

— Вы собираетесь ехать автобусом в такую погоду? — спросил Шон, когда она выключила свет.

— Да, — ответила она и пошла рядом с ним по коридору.

— Дело в том, что я мог бы подвезти вас домой.

— Это очень любезно с вашей стороны. — Оливия похлопала его по руке. — Я стояла на автобусной остановке под дождем, ветром, дождем со снегом и когда шел град. Я буду там и сегодня вечером, как обычно. Мы, женщины определенного возраста, обожаем наши маленькие привычки.

В обществе Шона она вышла на улицу и помахала ему, когда его «ситроен» умчался прочь, словно темпераментная скаковая лошадь. Смотрела на задние габаритные огни его машины и спрашивала себя, не слишком ли упорно отказывалась от предложения подвезти ее. Уж очень холодно. В прошлом Боб заезжал за ней в такую клятую погоду. Теперь их старый «форд-эскорт» стоял в гараже как некий памятник. Она не возражала, когда Боб возил ее, но не хотела, чтобы это делали другие. Она бы чувствовала себя словно сумка с покупками.

Оливия шла по крутому спуску в город, шквальный ветер массировал ей икры. Нет, автобусом ехать лучше. Это значит, что ты сидишь рядом с другими пассажирами, любуешься сквозь залитые дождем окна картинами города, мимо которых проезжаешь. Ей нравилось мирное сообщество дорожных спутников.

Не дойдя еще до остановки, Оливия задержалась у освещенной витрины, которая привлекала ее внимание. Она стояла и крепко держала в руке зонтик, а машины, проносящиеся по Хай-стрит, обдавали брызгами ее светло-коричневые колготки. Стояла и вновь и вновь прочитывала фразу, которая занимала ее вот уже два месяца. Кто-то безусловно обладал чувством юмора.