В объятиях принцессы - Грей Джулиана. Страница 13

– Вы весьма самоуверенный молодой человек, – заметила графиня. – Я дам вам это. – И она протянула Луизе баночку.

– Что это?

– Здесь несколько составляющих, среди них – мед. Предотвращает воспаление. Надо сначала немного намазать, а потом приложить марлю и забинтовать.

Луиза осторожно смазала ранку на шее. Для такого количества вытекшей крови ранка была очень маленькой – не более сантиметра. Пока она накладывала мазь, вытекло еще немного крови.

– Давайте я помогу вам, мистер Маркем, – сказала графиня. – Вам будет трудно правильно наложить бинт. – В голосе леди Сомертон слышалось веселое изумление.

– Нет, спасибо, я справлюсь. – Луиза схватила бинт и несколько раз обмотала вокруг шеи. Посчитав, что все сделала правильно, она завязала его и всмотрелась в свое отражение. Да, она далеко не красавица. Слишком большой нос, черты лица резкие, подбородок упрямо выступает вперед. С другой стороны, все это даже хорошо для принцессы, выдающей себя за мужчину.

Она обернулась к леди Сомертон, ожидая встретить взгляд, исполненный презрения и раздражения. Мальчишка-секретарь не может обращаться с графиней как с ровней. Но ее милость спокойно улыбалась. А ее глаза, большие и синие, почему-то казались старше, чем их хозяйка.

– Спасибо, ваша милость, – искренне сказала Луиза. – Приношу свои извинения за некоторую резкость. Поверьте, у меня сегодня был ужасный день.

Леди Сомертон кивнула, и слабая улыбка исчезла с ее губ.

– Ничего страшного. Поверьте, я вас прекрасно понимаю.

Луиза застегнула воротник и завязала галстук.

– Тогда не буду вас больше беспокоить.

– Я провожу вас. – Графиня погасила свет и открыла дверь. Они быстро прошли через детскую, вышли в коридор, и графиня снова заперла дверь на ключ.

– Почему вы запираете его в детской? – удивилась Луиза. – Не боитесь, что с ним может произойти какая-нибудь неприятность? – Вопрос слетел с ее губ раньше, чем Луиза поняла, что не должна была его задавать.

– Нет, – спокойно ответила леди Сомертон. – Я сплю в соседней комнате, из которой есть своя дверь в спальню сына. – Женщина улыбнулась и протянула руку: – Спокойной ночи, мистер Маркем.

– Спокойной ночи, ваша милость.

Луиза проснулась от звука разбившегося стекла.

Она резко села, уронив книгу, которую так и продолжала сжимать в руке. Она вовсе не собиралась спать. Погуляв с Куинси, Луиза попыталась открыть сначала дверь в комнату Сомертона, а потом дверь между их комнатами. Обе оказались надежно запертыми. Значит, она не сумеет воплотить в жизнь свой план – спрятаться под кроватью графа, дождаться, пока он уснет, и… Луиза искренне надеялась, что он еще не успел как следует рассмотреть ее кольцо.

Потом она решила, что дождется его прихода и постарается чем-то отвлечь его внимание – устроит шум, граф отправится выяснять, что случилось, а она проскользнет в его комнату и…

Смелость города берет, любил говорить ее отец.

И вот теперь она неожиданно проснулась среди ночи, словно школьница, заснувшая над учебниками. Дверь между их комнатами все так же закрыта, а перстень Хольштайна остается в руках графа Сомертона.

Все же она не создана для такой работы.

Луиза потянулась и прислушалась. Видимо, граф вернулся. Но в его комнате было тихо. Что-то разбилось, и опять наступила тишина. Может быть, ей приснилось?

Нет. Вот скрипнула половица, и раздался еще какой-то тихий звук. Ворчание?

Куинси высунулся из-под одеяла и навострил ушки.

– Ш-ш-ш, – зашипела Луиза и погладила песика. – Он не любит собак.

Куинси высвободился и спрыгнул с кровати. Его когти громко цокали по деревянным половицам. Он подбежал к двери между комнатами и принюхался. В это время под дверью появилась полоска света. Куинси насторожился и тихонько тявкнул.

– Тихо, Куинси, вернись! – шепотом окликнула собачку Луиза.

Песик заскулил.

Луиза спрыгнула с кровати. Это действо существенно облегчила мужская пижама в синюю и белую полоску. Этот предмет одежды она всегда предпочитала женским ночным одеяниям. Куинси поднял лапу и стал царапаться в дверь.

– Перестань! – негромко воскликнула Луиза. – Иначе нас обоих отсюда вышвырнут. – Наклонившись, она подхватила собачку на руки.

На это Куинси громко залаял.

– Тихо, Куинси! – Она попыталась зажать ему пасть, но песик стал яростно вырываться. Он размахивал коротенькими лапками и извивался тщедушным тельцем.

С другой стороны двери послышались тяжелые шаги. Куинси визгливо тявкнул, и ему, наконец, удалось вырваться из рук Луизы. Как раз в это время дверь распахнулась, и на пороге появился граф Сомертон, одетый только в темно-красные пижамные штаны. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Глаза метали молнии.

Глава 6

– Какого дьявола… – начал Сомертон.

Куинси проскочил между ногами графа, напоминавшими стволы деревьев, и вбежал в его комнату.

– Куинси! – Луиза протиснулась мимо разъяренного графа в его покои и застыла в немом изумлении.

Комната напоминала монашескую келью. Здесь не было ни мягких восточных ковров и изысканной мебели из темного дерева, ни картин в богатых позолоченных рамах и замысловатой лепнины на потолке. Камин был украшен резным мрамором, но на полке стояли только простые медные часы – такие вещи обычно используют офицеры во время военных кампаний – и громко тикали. Книжный шкаф у одной стены был забит книгами. Еще в комнате было два деревянных стула и умывальник.

И конечно, кровать – простая, узкая, даже не кровать, а койка, – застеленная кипенным бельем. На ней в данный момент возлежал корги с выражением абсолютного удовлетворения на пушистой мордочке.

– Куинси! – Луиза вышла из ступора, подбежала к спартанской койке Сомертона и подхватила песика. Он разочарованно взвизгнул и принялся извиваться всем своим маленьким тельцем, чтобы вырваться на свободу, но Луиза держала его крепко. – Непослушная собака! – шептала она ему на ухо. – Ты очень плохая непослушная собака!

Она медленно повернулась и направилась к своей двери, готовясь встретиться с яростью Сомертона, который уже, вероятно, раскалился до такого же цвета, как его шелковая пижама.

Он стоял молча, держа одной рукой другую. Всегда аккуратно зачесанные темные волосы упали на лоб. Луиза старалась не смотреть на его обнаженную грудь, на которой – этого она не могла не заметить – не было ни грамма лишнего жира. Она просто была очень большой – акры бархатистой оливковой кожи покрывали бугрящиеся мышцы. Мужчина казался совершенно неприступным.

– Мне очень неловко, – тихо сказала Луиза.

– Думаю, это самый необычный первый день работы в истории моих личных секретарей, – сообщил граф.

– Прошу вас простить Куинси. Он услышал шум и забеспокоился.

– Он создает такую суматоху всегда, когда тревожится?

– Я уже почти успокоил его, когда вы открыли дверь, – сказала она. – Вы еще больше испугали его, когда ворвались, чтобы обрушить на меня молнии вашего гнева.

Сомертон нахмурился:

– Молнии гнева?

– Да. Если бы вы не решили вмешаться, он бы сразу успокоился.

Хмурое выражение исчезло с физиономии графа. Он вздохнул и пошел к двери.

– Вы меня неправильно поняли, мистер Маркем. Я открыл дверь не поэтому.

Луиза судорожно вздохнула. Его спина оказалась не менее впечатляющей, чем грудь, – широкой и мощной, а лопатки были размером с суповые тарелки. Ниже она решила не смотреть. Это неприлично – смотреть на другого мужчину, когда Петер… Боже правый! Подтянутые упругие ягодицы, прикрытые красным шелком.

Она закрыла глаза.

– А зачем?

– Просто у меня произошла небольшая неприятность, и мне нужна ваша помощь.

– Неприятность? – Она открыла глаза. Граф подошел к ней, правой рукой прижимая к левой белую салфетку. – Что случилось?

– Я наливал себе виски. Стакан выскользнул из руки и разбился. Я порезался. Вот и все. Если вы окажете мне любезность и подержите салфетку, я забинтую руку.