Спуская псов войны(СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович. Страница 32

Корабль погрузился в белый туман. Тридцать секунд белизны за бортом – и вот уже на обзорных экранах от края до края мрачные буйствующие джунгли Чоданги.

Посадочные опоры коснулись площадки, Касс в последний раз поправил свою форму. Земное обмундирование сидело на нем не ахти – но зато он будет не так выделяться среди землян, казаться частью подразделения.

– Ты готов? – спросил он Леонида.

– Парни, мы готовы? – крикнул наемник в коридор.

– Так точно, сэр! – почти, но не совсем в унисон, согласно инструкциям командира, отозвались восемьдесят луженых глоток.

– Ну, теперь-то не подкачай, – сказал Касс, – первый акт будет самым сложным, а дальше все как по маслу пойдет. Рожу кирпичом, и я тебя очень прошу: вначале подумай – потом сделай или ляпни, а не наоборот.

– Угу, – отозвался наемник.

В этот момент бортовой искин передал сообщение из контрольного центра:

– Приветствую на Чоданге и в колонии Уольрэм. Вход на территорию колонии разрешен.

Подразделение, облаченное только в походные костюмы и с 'кароносцами' на ремне, организованно высадилось из корабля и колонной по четыре двинулось с посадочной площадки к ползущей в сторону массивной створке ворот, за которой уже стояла высокая стройная фигура. Туман и слегка запотевшее стекло дыхательной маски позволили Леониду рассмотреть чужака, тоже носящего маску, только почти в упор. Перед ним стоял балларан, серокожий, с кисточками на ушах и янтарными глазами.

Ни один мускул на лице наемника не дрогнул, пока глубоко внутри шкурный интерес душил рвущиеся наружу принципы. Выбора особого нет – но кое-кто за это ответит.

Касс и балларан обменялись приветствиями, Леонид хранил гробовое молчание, пока ворота закрывались у него за спиной. Гермостворка глухо лязгнула, зажужжали компрессоры, выкачивая наружу непригодную атмосферу Чоданги и закачивая дыхательную смесь, вспыхнули стерилизационные лампы.

– Прежде, чем вы попадете во внутренние помещения, – сказал серокожий, сняв маску, – командиры должны встретиться с управлением колонии, а рядовой состав пока подождет здесь.

Наемник сразу же отметил надменно-бесстрастное выражение лица балларанца. Голос подчеркнуто ровный. Но Леонида этим, конечно же, не обмануть. Он уже знает, какие эмоции испытывают эти существа при виде землян, воочию видел их на лице той балларанки.

– Мы готовы, – сказал Касс.

– ... Но вначале переговорим между собой, – добавил наемник.

– Жду вас в коридоре, – коротко сказал балларан и вышел.

Леонид упер тяжелый взгляд в торговца:

– Итак, ты решил сдать меня в аренду нацистам, – сказал он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

– Твои обвинения балларан в нацизме не обоснованы, – спокойно ответил тот, – ты пытаешься устроить проблему на пустом месте.

– Мы оба с тобой знаем, что они считают низшими всех, кроме себя. Это и есть нацизм.

В голосе Касса появились жесткие нотки:

– В таком случае, у меня для тебя хреновая новость. Ты уже служишь нацисту, то есть мне. Потому что под твое определение нацизма попадаю и я, и все сссла, и подавляющее большинство высокоразвитых рас галактики. И даже ты сам, умом понимая, что ты примитивнее других, все равно подсознательно считаешь себя лучше. Это нормально – считать свой вид самым лучшим. Разница между мною и балларан в том, что я свое мнение о других держу при себе, а они свою развитость выставляют напоказ, хоть и стараются делать это корректно. Политика у них такая.

– То-то же на лице той балларанки так корректно были написаны отвращение и презрение, ага.

– Ты смутил и обидел ее, раздевая глазами! Вообще у балларан принято контролировать себя полностью, промашки у них редки. Но давай будем откровенны. Я сам не люблю балларан, тем более что они давние оппоненты сссла по делам внутри совета одиннадцати. Но при всем при этом – они чрезвычайно развитые и культурные существа. Балларан не строят концлагерей и не жгут никого в крематориях, как это делали твои соплеменники, потому давай посмотрим правде в глаза: не по чину землянину судить о балларанах, проводя параллели с худшими представителями своего, я подчеркиваю – своего вида.

Леонид гневно засопел:

– Ты знал, что я не захочу на них работать, и потому не предупредил меня, что контракт предложили балларанцы, не так ли?

– Именно так. Я, видишь ли, не обязан тебя ни о чем предупреждать, ты мой подчиненный, как бы. И обсуждать с тобой контракты я тоже не собираюсь. Потому, черт тебя дери, возьми себя в руки. Нам нужны контракт и деньги, и никто не обещал, что зарабатывать их мы будем так, как нам нравится. Никого не волнует, чего ты хочешь и чего нет, придется потерпеть ради дела. Мне вот, например, не далее как шесть циклов назад хотелось тебя если не убить, то изувечить. Но перед тем, как дать тебе сдачи, я вспомнил, что у меня денег мало, а долги нереальные, и ты мне нужен, чтобы с ними расплатиться. И потому спокойно поднялся с пола и сел обратно. Высокоразвитое разумное существо обязано владеть своими эмоциями – бери с меня пример, если не хочешь, чтобы тебя считали животным!

– Думаешь, смог бы дать сдачи? – ухмыльнулся наемник.

– Пятьдесят на пятьдесят, – ухмыльнулся в ответ Касс, – либо смог бы, либо нет. Все же спецназ сссла – один из лучших. Да, стаж у тебя поболе моего, а сам ты покруче – но и я побывал в аду и выбрался оттуда. А теперь, если ты взял себя в руки – негоже заставлять работодателя ждать.

Следуя за балларанцем, Леонид по сторонам особо не глазел, сосредоточившись на предстоящем разговоре. Сразу после шлюза они миновали контрольно-пропускной пункт, состоящий из двух балларанских солдат и трехметрового экзоскелета с внушительным даже на первый взгляд набором вооружения. Хотя, скорее, это просто шагающий танк: яйцеобразный обтекающий корпус на двух мощных ногах с обратносгибающимися коленными суставами и несколько стволов.

– Искин, давай мне комментарии по всему, что мне стоит знать, – негромко сказал он, коснувшись пальцем своего УРР.

Уж весь извелся в нетерпении, ожидая этого приказа, господин.

Поднявшись на бесшумном лифте вверх на два этажа, наемник почувствовал, как тело становится легче, а мрачные серые интерьеры сменились светлыми и чистыми. Административный блок со всеми удобствами.

В широкую дверь, ведущую в зал заседаний, первым вошел балларанец, даже не подумав пропустить вперед гостей. Следом шагнул Касс, Леонид попал в комнату последним, и двери за ним тихо сами закрылись.

И вот тут старого наемника действительно ожидал если не шок, то как минимум что-то сродни ледяному душу. За столом, в кресле, установленном на возвышении, словно трон, восседал статный седой балларанец, с узким скуластым лицом не то мыслителя, не то злого колдуна из сказки, на котором застыло выражение безмятежности и высокомерия, и глубоко посаженными цепкими глазами. А рядом и чуть позади кресла стояла, облаченная в обтягивающий темно-синий костюм, та самая балларанка. Леонид не мог бы ее спутать с другой, ее лицо, рост, фигуру он запомнил хорошо, контраст между тем восхитительным впечатлением от ее красоты и жестоким обломом слишком сильно врезался в память. К тому же эффект 'все чужаки на одно лицо' тут ни при чем: все встреченные Леонидом представители расы балларан, будь то иллюзорная пара в мастерской, солдаты на КПП, их провожатый или этот вот старик – у них всех лица пусть и характерно скуластые, но разные. Ошибки быть не может – она.

Наемник смутился и сам удивился этому. Ладно, он будет держать себя в руках, хотя она – не смогла. Может быть, удастся уязвить ее хотя бы превосходством в выдержке.

– Приветствую вас во владениях рода Уольрэм, – негромко и вопреки ожиданиям без надменности в голосе произнес старик, – я магистр Кодама, владелец и руководитель этой колонии.

– Касс-р-Кинн Латанн, кондотьер, – коротко отрекомендовался торговец.

Леонид промолчал, рассудив, что если кого-то заинтересует его персона – спросят. При этом он отметил, что внимание и Кодамы, и его помощницы приковано именно к нему. И если к магистру наемник претензий не имел, то женщина вела себя как минимум вызывающе, разглядывая его совершенно не таясь, и это при том, что не так давно она была оскорблена аналогичным поведением своего визави. Леонид поборол в себе желание демонстративно смерить ее взглядом с ног до головы или скорчить презрительную мину. В конце концов, пусть себе смотрит.