Реквием опадающих листьев - Молчанова Ирина Алексеевна. Страница 42

— Ты уверен? — недоверчиво склонила голову девушка.

— Я пытаюсь проверить, — уклончиво ответил Лайонел.

— И как же, интересно? Снова мешая строить Вильяму отношения, да?!

— Сно-ова! Ну, извини, что некогда разрушил твой с ним крепкий союз!

Катя насупилась и отвернулась. Эта ее манера замолкать и отворачиваться в иные дни его даже забавляла, но только не сейчас.

— На сегодня с меня хватит, — отчеканил он, направляясь к выходу из кабинета.

— Почему ты не можешь жить спокойно, зная, что Вильям в кого-то влюблен?! — выкрикнула девушка.

— «Зачем так орать?» — Орми вспорхнула с ее колена и перелетела на люстру, повиснув там кверху ногами.

Молодой человек посмотрел через плечо.

— Если я скажу, что их встреча не может быть простым совпадением, ты мне не поверишь. Предлагаю утешительную альтернативу: природа эгоистов такова — они не могут спать спокойно, пока кто-то счастлив.

Катя горько улыбнулась.

— Ну и куда ты идешь? К девочкам, к мальчикам, или может…

— Хочешь об этом поговорить?

— Я просто не понимаю, почему… почему ты так порочен?! Конечно, пятьсот лет — это персональная вечность, но Вильям ведь сумел сохранить…

Молодой человек круто развернулся.

Люди делятся на два типа: нет-нет, не на порочных и непорочных, как ты себе возомнила. А на тех, кто вслед за удовольствиями перешагнул черту порока, и на тех, кто остался стоять у этой черты — слабовольные наблюдали, способные лишь на осуждение. Мой брат — один из них. Еще неизвестно, что больший грех: хотеть и брать или хотеть и бояться взять желаемое, мучая всех окружающих своей мнимой добродетелью.

— Ты считаешь, в мире нет истинной добродетели?

— Есть, — криво ухмыльнулся Лайонел, — но нас забыли представить друг другу! — Он вышел из кабинета, захлопнув дверь, но успел услышать тихий вздох девушки, заглушенный едким замечанием Орми:

— «Все встречи с Добродетелью закончились в его постели со счетом: "Зло непобедимо!" и просьбой "На бис"».

Бесс облизнула белую верхушку мороженого «Сахарная трубочка» и, остановив языком потекший по вафельке молочный ручеек, перевернула страницу фотоальбома.

— Отец везет меня на коляске в ясли, — прокомментировала фото девушка. И заметила, что Вильям смотрит не в альбом, а на нее, жадно следя за тем, как она уничтожает мороженое.

Молодой человек опустил глаза и долго молча смотрел на фотографию, не позволяя перевернуть страничку альбома.

Девушка закинула одну обнаженную ногу на другую и вздохнула. После секса, как она рассчитывала, выпроводить его не удалось. Он заявил, что хочет посмотреть ее фотографии.

«Ну и семейка», — подумала она, вспомнив его голубоглазого нахала-брата, который задавал ей какие-то странные вопросы с таким видом, будто от ответа на вопрос «Часто ли ее обежали в детстве?» зависела его жизнь.

Наконец Вильям позволил листать дальше.

Он внимательно рассматривал фотокарточки, пока она не прокомментировала очередную: «Мне пять лет, еду верхом на собаке, погоняя ее кнутом». Тогда он воскликнул: «Стоп!» — и схватил альбом, лежащий между ними на кровати.

— В чем дело? — изумилась девушка, дожевывая хрустящий кончик трубочки.

Вильям, впившись взглядом в фотографию, растерянно пробормотал:

— Я видел тебя.

Затем он принялся судорожно листать альбом, Бес только и успевала перечислять:

— «Детский сад, моя нога стоит на щеке одного моего дружка детства».

— «Первый класс, дарю училке две черные розы. Третья, сломанная, торчит из рюкзака».

— «Я и мои друзья. Скидываем с крыши шины от легковушек».

— «Вспорола столовым ножом брюхо Тедди».

— «Разрисовываем стену школы».

— «Курим травку».

Вильям рассмотрел лица ее дружков, дольше всех задержал взгляд на Максане и отметил:

— Я видел тебя столько раз…

Бесс чуть повернула к нему голову, на шее засаднил новый укус.

— Я не помню.

Молодой человек снова тщательно пересмотрел немногочисленные фотографии и отметил:

— Не любишь фотографироваться. Ты везде полубоком или отвернувшись.

— Не замечала. — Она откинула альбом на край кровати, проворчав: — Посмотрел — теперь можешь идти. А если еще не насмотрелся возьми альбом с собой.

— Спасибо, — по-мальчишески улыбнулся Вильям, — я возьму, будет повод встретиться с тобой снова, чтобы вернуть.

Бесс почувствовала болезненный толчок в груди, после него сердце затихло, забилось медленнее, точно с трудом. Охватил страх, как и прежде, нахлынул приступ паники.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Вильям. — Ты так побледнела! — Он взглянул на ранки от своего укуса на ее шее и смущенно потупился. Затем потянулся за черным свитером, лежащим на тумбочке.

Страх медленно, как бы нехотя отступил, Бесс вымученно улыбнулась, заверив:

— Со мной все о'кей. Иди уже!

Он натянул свитер, застегнул ремень на джинсах и взял альбом. Однако покидать комнату не спешил — стоял, прижав альбом к груди, и смотрел в пол, как будто о чем-то сосредоточенно думал. Потом неожиданно обошел кровать и, присев рядом, погладил по плечу.

— Лиза, я…

— Слушай, — резко перебила она, откидывая его руку, — ты ведь можешь найти себе любую девушку; что ты именно ко мне прилип? Ведь очевидно — я не хочу больше видеться. Зачем тебе мой альбом? Что нужно от меня твоему брату?

— Ты правда не хочешь больше видеться со мной?

Его изумрудные глаза, казалось, смотрели прямо ей в сердце, сжавшееся в испуганный комочек.

— Да, — вымолвила она.

— Тогда почему сегодня позволила остаться?

— Потому что… я… не знаю, — рассердилась Бесс, отодвигаясь от него. — Упустила шанс поучаствовать в гонке, вот и захотелось вечерок скоротать с тем, кто способен меня удовлетворить.

Она видела, что его обидели ее слова, и рассердилась еще больше. Ей хотелось процитировать одного философа, но, уже открыв рот, она передумала и просто сказала:

— Мы разные. Я и не знаю о тебе ничего…

— Спроси.

Она отвернулась.

— Не хочу. Просто уходи.

Вильям осторожно, но настойчиво повернул ее голову за подбородок к себе.

— Тебе тянет ко мне?

Бесс молчала, всматриваясь в поразительную зелень его глаз. И внутри у нее все бушевало от негодования. Он не должен ей нравиться! Слишком правильный, совестливый, добрый, нежный, заботливый — совсем не для нее — такие никогда ей не нравились. «Богатенькие Риччи» — мальчики-одуванчики с внешностью и манерами.

— Ответь!

— Да! Да! Да! — закричала она и яростно прорычала: — Доволен?

Вильям не ответил, потянулся к ней, обхватил за затылок и жадно накрыл ее губы своими, лишая воздуха, целуя с бешеной страстью и осторожностью. Как будто боялся поранить.

Ей хотелось оттолкнуть его, и когда она поняла, что не может, снова вернулся парализующий страх неизвестности. Она была не способна подчинить себе собственное тело. Оно не слушалось разума, который точно красная лапочка мигал, предупреждая об опасности, и, казалось, внимало лишь тихим ударам сердца, не в силах оборвать до дрожи волнующий поцелуй.

Вильям оторвался от ее рта и прошептал, касаясь губами щеки:

— Я должен тебя видеть. Завтра, и послезавтра, и через неделю, пока не надоедим друг другу. Хорошо?

Все, кроме переставшего биться сердца, кричало: «Нет, нет, нет!»

— А непослушные губы, подвластные этому красивому юноше, прошептали:

— Да… — Сердце сорвалось с места, подобно часовой стрелке, закрутившейся по циферблату.

Когда же Бесс ощутила способность исправиться, ответить «нет» резко и решительно, вампир вновь ее поцеловал.

В одну из секундных пауз девушка отвернулась и сказала:

— Расскажи что-нибудь о себе…

— Что угодно? — несколько растерялся Вильям.

— Когда-то у тебя была другая жизнь… семья.

Он опустил глаза на альбом, лежащий у него на коленях.

— Моя жизнь… да, конечно.