Первая мировая война - Гилберт Мартин. Страница 103

Слабым утешением в Рулебене, если людей, лишенных свободы, вообще можно чем-либо утешить, служили музыкальные концерты и оперные спектакли, дискуссионные клубы, библиотеки и кинотеатры, службы в церкви и синагоге, а также спортивные мероприятия. В крикет играли в спортивных пиджаках и фланелевых брюках. Заключенные создавали образовательные кружки в рамках Союза науки и искусства, гордившегося своими семнадцатью отделениями и 247 преподавателями. В лагере ходили слухи, что сам Эйнштейн пожертвовал оборудование для проведения в лагере лабораторных опытов по термодинамике, световым и звуковым волнам. Лекции по истории читал выпускник Оксфорда Д. С. Мастерман. В 1939 г. он руководил перевербовкой немецких шпионов на территории Британии. Созданная им система называлась «Двойной крест»? [152].

3 августа 1916 г. в лагере даже прошли парламентские выборы, по результатам которых кандидат от суфражисток набрал 1220 голосов, от Либеральной партии – 924 голоса, от Консервативной – 471. Немцы тут же обнародовали эти шуточные результаты, представив все так, будто заключенные протестуют против участия Британии в войне. Но, по словам Израеля Когена, 3000 человек, оставшихся в лагере после обмена заключенными, были далеки от антивоенных настроений. Как он выразился, это были «просто люди, которые не получили ни наград, ни компенсаций за участие в войне, но оказались сломлены морально и физически и вынуждены бороться за дальнейшее существование».

Мысль о «наградах и компенсациях за участие в войне» красной нитью проходила через множество книг и статей, выходивших в столицах всех участвовавших в войне стран. Между тем 10 ноября на Салоникском фронте французско-сербские войска во время совместного наступления столкнулись с вполне реальными ужасами и опасностями войны, да еще и под ледяным дождем. Со стратегической точки зрения наступление прошло результативно. Болгар удалось отбросить за границу Сербии, а войска Антанты почти дошли до сербского города Битола. В ходе наступления войск в плен попало 1000 человек, в том числе германские солдаты из недавно присоединившегося к болгарским войскам подкрепления. 19 ноября русская, французская и сербская кавалерия вошла в Битолу. Французский кавалерийский офицер капитан Мюрат, возглавивший наступление французско-русской дивизии во время отхода последней германской артбатареи, был потомком наполеоновского маршала, в 1812 г. вошедшего в Москву. Ровно четыре года назад сербы вернули себе этот город, отобранный у них турками во время Первой балканской войны. Вдохновленный успехом, генерал Саррайль провозгласил взятие Битолы первой победой французов со времен битвы на Марне.

В ноябре Антанта перешла в решающее наступление на Сомме, атаковав деревни Бомон-Амель, Бокур и Сен-Пьер-Дивьон на реке Анкр, которые не удавалось взять с 1 июля. Поле боя было затянуто туманом. Британцы наступали, а немцы продолжали стрелять, оставаясь невредимыми. Направляясь в Бомон-Амель, чтобы доложить обстановку, Поль Маз «заблудился и бродил, пока не наткнулся на старую немецкую линию обороны. Убедившись, что все немцы мертвы, я пошел вдоль нее». По пути он встретил британского связного. «Он показался мне усталым и взъерошенным, в отличие от двух почтовых голубей, которых он нес в корзине. Их глаза горели боевым задором». Голуби были единственным действенным средством связи между передовой и командованием.

В первый же день сражения в плен попало 5000 немецких солдат. На следующий день был взят Бокур, и в тот же день немецкий снайпер убил 46-летного младшего сержанта и писателя Г. Х. Манро, известного под псевдонимом Саки. В 1915 г. Манро подделал данные о своем возрасте, чтобы его взяли в армию. Через шесть дней после боя командир роты, капитан Карди Монтегю, ветеран Галлиполи, вспоминал, что в Бокуре «немцы не хотели сражаться и сдавались сотнями. Это было потрясающее зрелище. Они выбирались из укрытий, обдирая мундиры и снаряжение».

Монтегю и командир батальона, подполковник Бернард Фрайберг, получили ранения во время решающего прорыва через немецкие окопы. Фрайберг был ранен шрапнелью в шею. «Раздался взрыв, в ушах у меня забавно зазвенело, и я потерял сознание, – вспоминал он. – Когда я очнулся, у меня жутко болела голова. Я лежал лицом вниз, и горячая кровь стекала у меня с носа и подбородка. Сначала я думал, что у меня разбита голова, но чуть позже нащупал грязными пальцами рану на шее. Я повернул голову влево и увидел скрючившегося солдата. Повернув его к себе лицом, я понял, что он мертв».

Фрайберг получил Крест Виктории за то, что «воодушевил всех своей храбростью». Через восемь лет в официальной истории его 29-й дивизии напишут: «Подполковник Фрайберг одержал победу в битве на реке Анкр благодаря своей решительности, храбрости и умелому руководству. Пожалуй, за всю войну это был самый выдающийся пример личной инициативы». После ранения в шею Фрайбергу больше не довелось участвовать в сражениях: когда его несли в эвакуационный пункт, бинты у него на голове и глазах насквозь пропитались кровью, он быстро бледнел. Его поместили в палатке для тех раненых, которых считали безнадежными и не пытались спасти, а лишь давали обезболивающее. Позже он услышал, как кто-то отдал приказ перенести его в палатку для тех, кого еще можно спасти. В таких палатках лечили и оперировали. Тогда он так и не узнал, кто вытащил его с того света. Четверть века спустя, в холле отеля в Каире, он услышал тот самый голос, который отдал приказ, и спросил, был ли тот человек в ноябре 1916 г. на Анкре. Так Фрайберг встретил своего спасителя, начальника медицинской службы капитана С. С. Гривза. В ноябре 1916 г. Гривз командовал плавучим госпиталем.

В Daily Mirror и Paris Daily Mail, которые читали и в войсках, была опубликована сводка потерь в последних боях на Сомме. Автор, У. Бич Томас, так описывал погибшего британского солдата: «Даже когда он лежит убитый на поле боя, он исполнен стойкости и веры». Один из офицеров заметил в письме домой, что Томас в своей сводке «опирался скорее на воображение. Половина написанного в ней – не правда, а его представление о том, как все должно быть». Но в газетах и не писали о том, как все было на самом деле, о реальности приходилось судить лишь по письмам родным. Гай Чапман в дневнике в нескольких словах описал то, что сам видел ночью 16 ноября: «1-я рота понесла большие потери. Лаудер и Йонг серьезно ранены, старший сержант Делл ранен, Фаррингтон мертв, сержанта Брауна, скорее всего, уже нет в живых, сержант Бейкер ранен. Уэстл, бедняга, убит. Фоли, последнего остававшегося в живых из целой семьи, уже нет в живых. Как и многих других хороших людей, долго перечислять».

У станции Бокур, писал Чапман, «печальным свидетельством трагедии конвоя продовольственного транспорта лежали остовы пяти вагонов и трупы тех, кто их сопровождал. Стояла ужасная вонь, словно в воздухе смешались пикриновая кислота, отравляющий газ, запах крови и разложившихся трупов и кирпичная крошка. Повсюду валялись убитые». Похоронные команды работали без передышки: «Вчера похоронили 800 англичан и 40 немцев – такую цену платили штурмовые отряды за продвижение вперед на пару метров. Будь проклята эта Германия!»? [153]

17 ноября ночью поле боя на Сомме покрылось первым снегом. Следующей ночью был проведен решающий штурм с продвижением почти на километр вдоль реки Анкр. Его затрудняли снег и туман. В ту ночь был убит британский снайпер сержант Александер Макдональд. В память о нем его друг Эдвард Макинтош написал пародию на любимую солдатскую песню-скороговорку «Шьет солдатам Сьюзи-портняжка». Припев звучал так: