Операция «Переброс» - Иевлев Павел Сергеевич. Страница 31

– Решительный парень! – прокомментировал Борух. – Пальнул в двери – и все дела.

– Кто?

– Ну как кто? Инопланетянин твой липовый! Я так и думал, что он в ближайшую аптеку побежит – всё-таки мы его зацепили.

– Ты думаешь, он там, внутри?

– Думаю, уже ушёл – мы долго возились… Но на всякий случай не расслабляйся и оружие держи наготове. Пошли!

Борух зажёг мощный фонарь, прикреплённый под стволом винтовки, и решительным плавным шагом двинулся внутрь. Артём сразу пожалел, что у него нет такой удобной штуки – фонарь занимал вторую руку. Припомнив, как это делают полицейские в кино, он сцепил руки, держа в правой оружие, а в левой – фонарь, и сразу понял, что это вовсе не так удобно, как кажется со стороны… Ствол следовал за светом, но двигаться можно было только грудью вперёд – боком, закрываясь плечом, как это показывают в фильмах, никак не получалось – да и руки быстро устали. Артём плюнул на все эти киношные хитрости и пошёл, просто держа автомат у плеча стволом вверх, а фонариком освещая закоулки. В конце концов, если противник – профессионал, то Артёму оставалось рассчитывать лишь на удачу. Или, скорее, на то, что первым на «инопланетянина» наткнётся Борух. За Боруха почему-то страшно не было – боевитый прапорщик выглядел уверенным и неуязвимым.

Аптека оказалась пуста и чиста – писатель шёл мимо стеллажей с ультрановыми зубными пастами, каждая из которых гарантировала свежее дыхание и полный трындец кариесу. Таким её количеством можно отбелить пирамиду Хеопса. Шёл мимо стендов с безумной технологичности зубными щётками – с хитровыдуренными эластичными ручками, необычайно актуальным наклоном щетины и электро-мега-турбо-вибронаддувом на батарейках. Шёл мимо россыпей бритвенных станков со скользяще-плавающими несметно-многолезвийными головками, безопасными, как секс в презервативе, но без партнёра. Шёл мимо бесчисленных баночек перетёртых в труху экзотических трав, которые обещали стремительное похудение всем многожрущим и малоподвижным бездельникам – и отовсюду на него смотрели, сверкая ненатурально белыми зубами и неестественно гладкой кожей бесчисленные фигуры вырезанных в полный рост из картона рекламных людей, продающих свой здоровый вид за деньги. Артёму вдруг стало обидно за человечество – какое безумное количество сил, денег, сырья и человеко-часов ушло на эти бестолковые предметы! Ведь сидели где-то люди, напрягались, ночами не спали, пили литрами кофе и портили глаза у компьютеров – и всё это ради нового расположения щетинок на очередной остромодной зубной щётке! Вот спросит потом у такого специалиста святой Пётр у райских врат: «Что ты сделал за свою жизнь, человече?» А что тот ответит? «Изобрёл десять новых видов щетины для зубных щёток?» Плюнет святой Пётр с досады, да и отправит такого изобретателя в ад, где тот будет волосок за волоском выдёргивать всю ту щетину, которую насовал в зубные щётки за свою жизнь…

Артём так задумался, что, когда очередная картонная фигура пошевелилась и двинулась к нему, только застыл от неожиданности, забыв про автомат, так и смотрящий стволом в потолок. К счастью, это оказался Борух, который только покачал с досады головой:

– Ну ты, блин, даёшь, писатель, – да тебя в дети песочнице совочками забьют, а ты будешь только глазами хлопать!

– Рассеянность – профессиональное заболевание литератора, – оправдывался Артём, пока Борух тащил его в глубь стеллажей, небрежно отпихивая рекламные картонки в стороны.

– Вот здесь наш стрелок порезвился! – спокойно сказал он.

Возле разбитой витрины с хирургическим инструментом на белом, застеленном одноразовыми полотенцами, подносе лежали клочья окровавленной ваты, несколько изогнутых никелированных щипцов, одноразовый скальпель, бутылка антисептика и разорванные упаковки от перевязочных пакетов.

– Серьёзный парень – сказал Борух, – судя по всему, у него осколок в левой руке был. Вот он его и вытащил – заметь, сам, щипцами тащил. Вот он, осколок, – Борух показал зазубренный кусочек металла, размером с ноготь большого пальца, – гранатой зацепило. Осколок маленький, но вошёл глубоко – раз ему скальпель понадобился.

Артём только поёжился, представив себя на месте неизвестного бойца. При свете фонарика одной рукой разрезать мышцу, а потом тащить щипцами кусок железа… Бррр…

От неприятных мыслей его опять отвлёк Борух:

– Кстати, это точно не армейский спецназ.

– Почему? – удивился Артём.

– Ты что, совсем смотреть не умеешь? Он же по битому стеклу в дверях прошёлся, наследил. А ботиночки-то максимум сороковой размер! И шаг короткий! Это значит, что росточку в нем, дай бог, метр семьдесят. Таких в спецназ не берут, там все лбы здоровые.

Артём постарался припомнить, какого роста был его противник на складе, – и не сумел. Не разглядел с перепугу.

– И что это значит?

– Ничего хорошего, – вздохнул Борух, – это, видать, какая-то другая спецура, не наша. Безопасники, может быть, или фэсэошники… И если там его, такого неказистого, держат, значит, он в чём-то очень крут. Будем надеяться, что он не ликвидатор, – среди них такие мелкие и незаметные попадаются, что и не подумаешь опасаться, пока от тебя брызги не полетят…

– А кто, если не ликвидатор? Сапёр какой-нибудь?

– Может, и сапёр – но не хотелось бы – нам это сейчас хуже керосину…

– Почему?

– Видишь ли, я там, на складе, внутренние двери заблокировал и несколько сюрпризов оставил. Часть почти на виду – чисто предупредить, – а часть хорошо замаскировал, для самых упрямых. Ну не дурак же я, совсем без присмотра такое богатство бросить? Чтобы нас потом этим же арсеналом и нахлобучили? Так что абы как туда теперь не влезешь. Но хороший сапёр может и справиться… Так что будем надеяться, что он, например, полевой врач – вон как лихо осколок себе выдернул! В этих тоже ценят умение, а не горы мышц.

– А где он сейчас, по-твоему?

– Ну, насколько я понимаю такую публику – а я её таки понимаю! – он сейчас где-то поблизости. И глаз с нас не спустит! Я б на его месте засел бы в каком-нибудь соседнем доме и ждал, чтобы посмотреть, куда мы дальше отправимся. Ему тож, поди, любопытно, что это мы за типы такие странные?

– Что, если мы выйдем, а он нас и оприходует издали?

– Навряд ли. Какой смысл? Что нам с ним, вообще, делить, если вдуматься? В одной жопе сидим. Я думаю, он и на складе перестрелку больше с перепугу устроил, чем по делу. Побоялся, что ты его возьмёшь тепленьким. Он же не знал, какой ты лопух…

– Иди в задницу, – обиженно ответил Артём, – не всем же быть суперменами.

– Ладно, не обижайся. Давай нагребём тут мелочишки всякой, раз уж зашли, да и поедем дальше, по хозяйству закупаться.

Борух прихватил со стойки большой фирменный пакет и начал сваливать в него перевязочные комплекты, антисептики и какие-то лекарства. На взгляд Артёма – совершенно бессистемно, но спорить не хотелось.

Когда Борух утолил свою страсть к халяве, и мужики двинулись к выходу, за ближним к двери стеллажом обозначилось какое-то движение. Борух стремительно метнулся туда, откинув, к удивлению Артёма, на спину винтовку и моментально выхватив какой-то массивный тупорылый пистолет с двумя толстыми короткими стволами. Артём, дёрнув предохранитель ПП, кинулся к двери, отрезая врагу путь к отступлению. К их удивлению, за нагромождением стендов и рекламных картонок сидела собака – рыжая мелкая шавка дворовых помесных кровей. Увидев людей, она припала на передние лапы и, повизгивая и виляя хвостом, поползла к Боруху. Тот держал её на прицеле своего странного оружия, но стрелять не спешил. Воздержался от пальбы и Артём, боясь попасть в прапорщика. Собака, добравшись до пыльных ботинок Боруха, перевернулась на спину, подставляя живот, как будто рассчитывая, что ей сейчас начнут чесать пузо. Борух растерянно потрепал ей шерсть свободной рукой, не убирая пистолета. Собака радостно вскочила на ноги и запрыгала вокруг прапорщика, демонстрируя восторг и преданность.