Операция «Переброс» - Иевлев Павел Сергеевич. Страница 58

– Ни фига себе! Предупреждать надо – ещё чуть, и в сортир мне было бы уже незачем… – Артём никак не мог отдышаться. – И давно это вы в такой осаде?

– С ночи, представь себе, – ответил Борух. – После того как рванула моя закладка, мы сначала понять не могли – отбились? Нет? Потом вроде поняли – всё. Если кто и уцелел из этих засранцев, то повторять штурм его точно уже не тянет. Глядим – ты валяешься такой красивый, из носа юшка, глазки закатились – отволокли тебя в помещение. Потом пошли разбираться, что мы тут себе имеем, – а там такая красота, что ты себе не представляешь… Видел раздавленного таракана когда-нибудь?

– А то… Я достаточно старый, чтобы помнить времена, когда таракан был лучшим другом человека…

– Так вот, представь себе – как будто сто тонн давленых тараканов вывалили на замок и площадь…

– Слушай, – Артём содрогнулся, – до туалета добраться не так просто, так что наблюю я прямо здесь…

– Ладно-ладно, не будь таким нежным! Зато пахло там на удивление приятно – не говном каким-нибудь, а как будто степной травой и чуть-чуть персиковыми косточками…

– Полынью и миндалём… – растерянно пробормотал Артём.

– Да, точно! Хороший такой запах, а на вид – расчленёнка во всей красе… В общем, мы было пробежались по площади, дострелили то, что шевелилось, – и тут попёрло… Сначала – собаки! Какая-то немыслимая чёртова прорва собак – то, что мы у собора тогда вынесли на этом фоне, – вообще тьфу, стая у помойки. А вот это было да! Это было сильно! Мы с десяток положили, но где там! Насилу ноги унесли за стены. Я уж было пристроился из пулемёта их шугануть, но смотрю – они эту гадость жрут. Все эти кишки, слизь, оторванные конечности…

– Борух! Без подробностей! – Артём бледнел на глазах.

– В общем, жрут они это всё как не в себя, кто б мог подумать. Мы и прикинули – да пусть себе жрут, всё убирать меньше… Мы как раз прикидывали, что со всем этим делать – хоть бульдозером сгребай, а тут экологичная утилизация. Так что я не стал в них стрелять, а потом и птичек прибыло, да столько, что мы в темноте чуть не обосрались с перепугу!

– Боря, за себя говори, – недовольно нахмурилась Ольга.

– Ладно-ладно – это я чуть не обосрался с перепуга, а барышня чуть деликатно не обкакалась от волнения. Потому что, когда с чёрного неба сплошным ковром опускаются чёрные птицы – это без затычки в жопе не всякий переживет. На наше счастье они сначала тоже кинулись всю эту херню клевать на стенах, там, где собакам не достать. Так что мы успели тебя отволочь сюда и припасы кой-какие вытащить. Но вскоре они нажрались и начали на нас коситься, а потом и вовсе высунуться не давали – кидались сразу. Так что мы организованно отступили на заранее подготовленные позиции. Свалили, короче.

– И что теперь? Так и сидеть без воды и сортира?

– Ну мы вообще-то ждали, пока ты оклемаешься. С твоей тушкой на руках не повоюешь, а одного бросить боязно. Так-то мы не сильно испугались – после того, что ночью было, что нам теперь птицы? Патронов только жалко – больно их до фига. Птиц, в смысле, до фига, а патронов как раз наоборот. Поиздержались мы за ночь-то…

Борух, держа в правой руке штурмовую винтовку, быстро открыл левой дверь, выглянул и тут же закрыл обратно.

– Сидят, черти… – повернувшись к Артёму, спросил: – Ты всё ещё хочешь в сортир?

– Я могу налить лужу в углу, но вам вряд ли понравится…

– Тогда отчего бы и не сейчас? Ничего нового мы тут не высидим… Ольга, готова?

Девушка молча кивнула и, подхватив со стола «Вал», встала у Боруха за спиной, целясь в дверной проём.

– Артём, ты контуженный, так что будешь на подхвате. Твоя задача идти сзади, нести лампу и не подстрелить нас. Доступно?

– Но…

– Всё! Работаем!

Распахнув дверь, Борух сделал быстрый шаг в коридор, уходя с линии стрельбы, и они с Ольгой синхронно «заработали» – короткими трёхпатронными очередями, выбивая сидящих на окнах птиц. В коридоре закружился вихрь из крови и перьев. Синхронный шаг вперёд, хруст стекла под подошвами, дум-дум-дум Боруховского «хеклера», пуф-пуф-пуф Ольгиного «вала», ещё шаг, упали на пол пустые магазины, клацнули затворы, дум-дум-дум, пуф-пуф-пуф… Артём смотрел на это заворожённо, как на удивительный парный танец, и, опомнившись, кинулся вперёд, когда бойцы прошли уже половину коридора, встав напротив двери санузла и быстро снимая поднимающихся в воздух птиц. Кажется, пернатое воинство растерялось от такого напора, вороны метались в пространстве коридора, не пытаясь напасть. Артём добежал, поскальзываясь на битом стекле до двери, дёрнул ручку и ввалился внутрь. Борух с Ольгой не стали испытывать судьбу и метнулись за ним. За закрытой дверью слышалось заполошное хлопанье крыльями и карканье, но атаковать, кажется, никто не пытался.

– Вот вы дали! – Артём обалдело потряс головой. – Я такого даже в кино не видел! Чисто балет!

– Ага, Хачатурян, танец с саблями… – сказал Борух и отчего-то мрачно и странно посмотрел на Ольгу.

Он выглянул в щель приоткрытой двери – сначала одним глазком, а потом, распахнув пошире, высунул голову в шлеме и огляделся.

– Кажется, мы нанесли им неприемлемые потери. Ну или им просто надоело… За окнами ещё летают, но в коридоре пусто… Давай делай свои дела, а я пробегусь на первый этаж, подтащу патронов. Ольга, присмотри тут за ним…

И Борух, не слушая возражений, выскочил в коридор, захлопнув за собой дверь. Раздался удаляющийся хруст стекла, но выстрелов не было – видимо, воронам и впрямь надоело.

К счастью, санузел оказался разделён на несколько помещений: отдельно туалет, отдельно душ со стеклянной матовой дверью и маленький предбанничек с зеркалом и раковиной. Артём, испытывая некоторое смущение, старался мочиться не слишком шумно. Он всегда ощущал неловкость при любой публичности этого процесса. Общественные туалеты с открытыми кабинками были его проклятием, и самым неприятным воспоминанием об армии остался абсолютно лишённый даже намёка на уединение сортир-подиум на два десятка сидячих мест, где справлять нужду приходилось в большой шумной компании сослуживцев. Всё-таки должна быть какая-то интимность в физиологических отправлениях… Когда он, с лёгким смущением на лице, вышел из туалета и направился к рукомойнику, Ольга поставила в угол автомат и непринуждённо направилась к душу, раздеваясь на ходу.

– Кто как, а я просто обязана срочно помыться! – завила она. – Постереги пока вход.

В душе зашумела вода, и Артём, подняв глаза к зеркалу, увидел, что девушка даже не прикрыла до конца и без того вполне символическую стеклянную дверь. В свете ацетиленового фонаря было очень отчётливо видно, что фигура у неё чертовски хороша. Особенно сзади. Нет, и спереди тоже…

Артём, покраснев как школьник, быстро помыл руки, радуясь, что вода в замке подаётся самотёком из баков на чердаке, а не только насосом. На несколько дней их гигиена была обеспечена пусть холодным, но водопроводом. Подхватив свой автомат, он стал спиной к душу, изо всех сил стараясь не коситься в зеркало и размышляя, специально ли Ольга не закрыла дверь? От этих размышлений его так разобрало, что, когда Ольга вышла и предложила ему самому отправиться в душ, то пришлось раздеваться, тщательно отвернувшись и испытывая некоторые неудобства. Так что холодная вода оказалась очень кстати.

Когда вернулся Борух, Артём был уже несколько более спокойным и гораздо более чистым – сожалел только, что нет свежего белья. После мытья он обнаружил, что его куртка тоже попахивает миндалём и полынью, а к майке лучше вообще не принюхиваться. Сплошной порох и адреналин. Так что сообщение Боруха, что противник полностью оставил поле боя, пришлось как нельзя кстати – можно вернуться в обжитые помещёния замка, отдохнуть и переодеться. Впрочем, внушительные подсумки с патронами прапорщик им всё-таки всучил – молча и мрачно. Артём чувствовал в нём какой-то назревший напряг, но за последние сутки столько всего случилось, что даже гадать о причинах было не к месту. Все устали, все на нервах, все слегка не в себе, неоднократно пройдясь по краю. В американском кино им бы уже вызвали психологов, лечить от посттравматического синдрома, но, к счастью, в реальной жизни обычно достаточно стакана, выспаться и переспать. Артём сейчас не отказался бы от всего этого в любой последовательности.