Танец с герцогом - Дэр Тесса. Страница 59

А руки Спенсера тем временем собственнически блуждали по изгибам ее тела.

– Знаешь, что было настоящим испытанием, Амелия? Смотреть издалека, как моя жена танцует, флиртует с мужчинами, очаровывает всех их без исключения. Сможешь ли ты понять, каково это на самом деле?

«Да, – подумала Амелия, – да, смешной ты человек. Я знаю, каково это – стоять никем не замеченной и наблюдать за тем, как ты очаровываешь женщин в зале». Ей только сейчас пришло в голову, что, возможно, она так наслаждалась сегодняшним вечером, поскольку хотела отомстить.

Дьявол, поселившийся в ее душе, произнес:

– Скажи мне. Скажи, каково это.

Взгляд Спенсера в зеркале удерживал ее, точно птицу в клетке. А его руки творили ужасно безнравственные вещи.

– Возможно, мне стоит сказать, что я ощутил несказанную гордость. И это не будет ложью. Но и правдой не будет тоже.

Амелия почувствовала, как подол ее платья скользит вверх, щекоча обнаженные лодыжки и чувствительные впадины под коленями. Воздух коснулся кожи – прохладный и обжигающий одновременно.

– Правда состоит в том… – бедро Спенсера раздвинуло ее ноги, – что зрелище ужасно меня разозлило. – Пальцы мужчины пробежались по внутренней стороне бедра Амелии, поднимаясь выше. Амелия уже готова была принять его в себя. Ее лоно давно наполнилось чувственной влагой, и это открытие заставило обоих застонать в унисон. Что-то твердое коснулось бедра Амелии. – А еще мне захотелось преподать тебе урок.

Спенсер грубо раздвинул ноги жены и встал между ними. Возбуждение прокатилось по телу Амелии горячей волной. Отражавшиеся в зеркале ее груди приподнялись и опустились, словно Спенсер уже двигался внутри ее. Он задышал чаще и прерывистее, прижавшись к Амелии и задрав подол ее платья еще выше, чтобы потом заняться застежкой на своих брюках.

Не прошло и пары секунд, как Амелия ощутила горячую плоть мужа.

– Да? – спросил он.

– Да, – ответила она.

Да. Спенсер вошел в нее так быстро и резко, что ножки туалетного столика заскрежетали по полу. Амелия сжалась от такого внезапного нападения, но Спенсер не дал ей возможности прийти в себя. Он медленно вышел из нее, а потом подался вперед с прежней силой.

– Это принадлежит мне, – выдохнул он, больно сжимая бедра Амелии руками. – Мне.

Он погрузился так глубоко. Был таким большим и сильным, что Амелия утратила способность чувствовать что-то еще. Ноги, руки, губы, уши, кожа… все, казалось, расплавилось, утратив свое значение.

Приподняв жену за талию, Спенсер продолжал двигаться, задавая мощный и неумолимый ритм. Браслет Амелии звенел на подносе. Ее груди чувственно подпрыгивали в унисон с движениями Спенсера, грозя вывалиться из декольте. Толчки стали мощнее, и вот уже темные ареолы показались над границей голубого шелка. И вот уже вырез платья соблазнительно щекотал напрягшиеся от желания соски, а складки голубого шелка, собравшиеся между столом и телом Амелии, ласкали другую весьма чувствительную часть ее тела.

А внутри ее… О, Спенсеру удалось добраться до таких мест, о существовании которых она даже не подозревала. Тягучее, сладкое ощущение росло внизу ее живота, грозя взорваться с каждой минутой. И Амелия боялась, что потом уже не станет прежней. Силы покинули ее руки, и она почти легла на стол. С губ Спенсера сорвался одобрительный стон, и его бедра заработали быстрее, а складки подола принялись ласкать Амелию как раз в том месте, где она больше всего этого хотела.

– Спенсер, – выдохнула она, и ее голова упала на руки.

– Нет. – Погрузив пальцы в волосы жены, Спенсер с силой дернул. Боль смешалась с наслаждением, окатив Амелию горячей волной с головы до ног. – Смотри на себя, – приказал он. – Смотри на себя, когда достигнешь кульминации. Все мужчины там, внизу, могли смотреть на тебя. Такую остроумную. Желанную. Обворожительную. Грациозную. – Каждое слово соответствовало новому толчку. – Но вот только теперь ты по-настоящему красива, и красота эта принадлежит мне. Мне. Только мне одному. Отныне и навсегда. Ты поняла?

Амелия подумала, что подобное просто невозможно, но Спенсер удвоил усилия. Флакончик с одеколоном скатился со стола и упал на пол, наполнив воздух густым ароматом. Органы чувств Амелии были переполнены.

– Моя, – вновь повторил Спенсер.

– Да. – Амелия завороженно смотрела, как ее лицо, отражавшееся в зеркале, заливает розовый румянец. Ее припухшие губы раскрылись, выпустив на волю кончик языка. Она смотрела в голубые сапфиры собственных глаз, чувствуя, что с каждым новым толчком взлетает все выше и выше. Спенсер оказался прав: вот она, настоящая красота.

– Да. О, Спенсер, да. – Амелия зажмурилась. Она просто не смогла удержаться. Развязка оказалась слишком мощной и неожиданной. А Спенсер все не останавливался.

Когда дрожь в теле Амелии немного стихла, она заставила себя открыть глаза и посмотреть в зеркало. Выставив подбородок вперед, ее муж стиснул зубы. Его лицо исказилось так, словно наслаждение причиняло боль. Он закрыл глаза и запрокинул голову.

Это выражение сладострастия было лишь для нее одной. Она сделала это.

– Да, – выдохнула Амелия. – Да, сделай же это для меня.

Из горла Спенсера вырвался хриплый крик, а потом он замер, вонзив ногти в бедра жены. В этом месте завтра наверняка появятся синяки, которые она будет лелеять как память.

Так они и стояли, навалившись на многострадальный стол, тяжело дыша и вздрагивая. Спенсер уткнулся лбом в обнаженное плечо жены. Тела обоих покрывали капли пота.

Спенсер отстранился, и Амелия беспомощно задрожала в его объятиях. Ее колени подгибались, и она сомневалась, что вообще сможет стоять.

– О, Амелия, – наконец произнес Спенсер. Его голос звучал неясно и устало. – Идем.

С этими словами он помог жене добраться до кровати. Амелия без сил упала прямо поверх покрывала, в то время как Спенсер играл роль ее служанки, снимая платье, чулки и нижнее белье. Он намочил полотенце в тазу с водой и протер Амелии лицо и шею, прежде чем приложить прохладную ткань к ее разгоряченной плоти.

После этого он растянулся рядом с ней.

– Ты в порядке?

Амелия кивнула.

Спенсер убрал с ее лица пряди волос и поцеловал в щеку. А потом в шею. И в чувствительное место под ухом, где ритмично пульсировала жилка. Никаких покусываний и жадных ласк языком. Лишь легкие, точно прикосновения перышка, нежные и благоговейные поцелуи.

Амелия улыбнулась и погладила мужа по волосам.

– Спенсер?

Мужчина поднял голову, и в его глазах застыл безмолвный вопрос.

– Пожалуйста, поговори со мной, – взмолилась Амелия. – Такой чудесный момент, а ты хочешь все испортить. Именно сейчас ты должен сказать что-то высокомерное и бесчувственное. Чтобы спасти меня, пока я окончательно не потеряла собственное сердце.

Однако Спенсер лишь улыбнулся в ответ.

– О Господи. – Голова Амелии упала на подушку. – Ну вот. Я влюбилась в тебя.

– Только сейчас? – Тихо засмеявшись, Спенсер перекатился на бок, а потом сел, подперев щеку рукой. – Слава Богу. – Он провел рукой по волосам. – Тебе потребовалось гораздо больше времени, чем мне.

– Что? – Амелия ошеломленно села на кровати. – Что ты говоришь? И с каких пор?

– С самой первой нашей встречи, Амелия.

– Нет, я тебе не верю.

– Не веришь? – Спенсер бросил многозначительный взгляд на карман жилета, из которого торчал кусочек белой ткани.

– А почему ты до сих пор одет? – лукаво спросила Амелия, берясь за белую ткань. Ее руки стали вдруг ватными, когда она посмотрела на то, что в них оказалось. Это же ее носовой платок. Тот самый, что она сунула в руку Спенсера на террасе у Бэнскомов. С вышивкой из ее собственных инициалов, переплетенных виноградными лозами и украшенных крохотной пчелкой. Неужели Спенсер носил его с собой с тех самых пор? Носил в сердце любовь к ней? Амелия никогда не поверила бы в это, если б не держала в руках доказательство.

Она потрясенно посмотрела на мужа.

– Спенсер…