Тэтэ (СИ) - Буров Владимир Борисович. Страница 36

Все сразу встало на свои места. Даже огромное разбитое стекло уже начали вставлять. Охранник отстегивал милиции бабки, чтобы они отдали ему его газовый пистолет. Они немного поторговались и вернули.

— Больше никому не отдавай, — сказал на прощанье капитан. Вот, мать твою, дела у них. Чтоб я так жил.

— Тебя разве не убили? — сказал Итальянец.

— Как видишь? Ты, я так понял, на мели?

— Да.

— Бери. — Леня открыл сейф и бросил на стол две с половиной пачки. Двадцать пять тысяч долларов. Еще столько же получишь после выполнения заказа.

— Кого? — спросил Итальянец и собрал все деньги со стола.

— Горюнова.

— Горюнова? — переспросил Итальянец. — Зачем?! — изумился киллер. — Ты не ошибся, Московский?

Бандит бросил на стол пачку фотографий.

— Я трахался с его дочкой, — сказал Итальянец. — Это командир нашей дивизии. — Я не понимаю, зачем его убивать? Ведь не он же валил тебя.

— Я знаю, кто валил меня. Так ты че, отказываешься? Тебе деньги не нужны? Ты че, не понимаешь, что кроме меня тебе никто больше не даст работу?

— Я согласен.

— И запомни: я тебе ничего не давал. Ты сам найдешь, причину, по которой должен завалить Горюна. Ты отлично все понял?

— Кажется, понял.

— Тогда бери бутылку греческого и со мной в бассейн.

А бассейн у Лени был прямо здесь на Тверской, в одном доме с рестораном.

— И это… — добавил Московский, — у тебя оружие-то есть нормальное?

— Ничего у меня нет, — Итальянец опустил голову.

— Бери. — Леня показал на прозрачный бронированный сейф. — Че те больше нравится?

— Узи и Глок сорокового, — отчетливо произнес киллер.

— Ну и правильно. На дело надо ходить налегке. А то наберут Магнумов тридцать восьмого и… — он не договорил, открыл стеклянную бронированную дверь. — Обоймы запасные возьми. Не хочу, чтобы тебя завалили. А там, сам знаешь, полно вояк будет. — Московский помолчал. — И да: скажи, пусть Лина нас обслужит в бассейне.

В бассейне Лина сразу разделась до фартука, но прежде чем продолжать, сказала:

— Леонид Леонидович, сначала зарплату мне повысьте.

— Все?

— Нет, не все. Кто счет будет оплачивать? Ведь он, — официантка кинула на плавающего в цветах Итальянца, — без вас пришел.

— Сам и заплатит, — сказал Леня, — у него есть деньги.

— Откуда? — спросила Лина. — Если бы у него были деньги, он не стал бы так борзеть. Ведь я знаю, что Итальянец очень культурный парень.

— Ладно, принеси нам хорошую тарелочку дымящихся креветок, — сказал Итальянец, — я тебе заплачу.

Лина позвонила и приняла в приоткрытую дверь большую тарелку креветок. Ее принес Дима.

— Все нормально? — прошептал он в щель.

— Нормально, нормально, — ответила Лина. — Вали отсюда, а то и тебя — слово на е с приставкой: вы. — Дима скрылся.

А Лина встала у края бассейна.

— Ну ты чего, особого приглашения ждешь? — услышала она. Потом прыгнула в воду и, держа большую серебристую дымящуюся чашу над головой, поплыла к клиентам.

Принцесса дивизии

Звонок тарахтел и тарахтел. Дверь с орнаментом из живых цветов открылась и показалась симпатичная головка с большой розой в пышных черных волосах.

— Вам папу? Он принимает ванну.

— Передайте ему записку.

Посыльный уехал, а головка скрылась за мягко, но звонко щелкнувшей дверью. Как будто сработал механизм бесшумного киллерского пистолета.

— Кто это был, дочка? — спросил Виктор Алексеевич, вытирая мокрую голову большим белым махровым полотенцем. Недавно он прибрал это полотенце к рукам в одной пятизвездочной американской гостинице.

— Тебе записка.

— Ира. Когда я был в Пентагоне… когда я ездил туда передавать опыт американским полковникам…

— Тогда ты утащил из их отеля три шикарных полотенца, — перебила его дочка.

— Я не так мелочен. Пять. Я их учил никогда не разрешать своим дочерям принимать записок от незнакомых людей. Это очень важно.

— Пожалуйста, не учи меня папа. Здесь тебе не Пентагон и не Хилтон.

Ладно. Полковник закурил сигару, сел к журнальному столику, на котором дымилась чашечка свежемолотого кофе, и прочитал то, что было в записке:

— Вы заказаны. Наймите настоящую хорошую охрану для ликвидации киллера.

— Ира! — крикнул полковник, — кто это принес?

— Не знаю, это был какой-то человек на машине. — Она вошла и опять скрылась за желто-голубой шторой.

Виктор Алексеевич сделал глоток кофе, пыхнул сигарой, потом набрал номер на сотовом телефоне.

— Это Горюнов. Это Горюнов. — Но трубка где-то там, в пространстве была недоступна.

— Перезвоните позднее. Перезво…

— Кого же мне нанять? — вслух спросил сам себя комдив.

Из-за шторы появилась голова дочери.

— Папа, ты меня звал?

— Нет. Но, знаешь, что мне придется отправить тебя к матери в Пермь.

— Зачем? Я никуда не поеду.

— Это необходимо в целях твоей безопасности. Это ненадолго. Я думаю на две… да нет, не больше, чем на неделю.

— Я не могу, папа, у меня в школе экзамены.

— Да?

— Тогда, я думаю, тебе лучше пожить некоторое время у подруги. У тебя есть подруга.

— Есть у меня и подруги и друзья. Только я никуда не поеду.

— Почему?

— Не хочу испытывать дискомфорт. Даже временный.

Виктор Алексеевич задумался. Че он горячку-то порет.

— Ты будешь ездить в школу на моей машине с охранником. И после школы он тебя встречать будет. Не вздумай упрямиться. Это решено.

— Хорошо. Один вопрос можно? А что, у нас уже есть охранник?

— Сегодня будет.

Будет. А где его взять? От заказа свои спортсмены не уберегут. Тут нужен профессионал. Литовский мог бы помочь. Виктор Алексеевич готов был раскошелиться даже на московского охранника. Но Литовский не отвечает. Ладно. И он позвонил Козыреву.

— Давай вечером встретимся в Мумии, — ответил Козырев, — там и поговорим.

— Мне нельзя светиться, — ответил Горюнов.

— Почему? — искренне удивился начальник милиции. — Ведь иначе и в кабак не выберешься. А так у нас будет повод заказать стейки из говяжьей вырезки.

— Ты не понимаешь, о чем речь. Не могу я выехать в город. Давай ко мне сюда. Будет тебе вырезка в моей офицерской столовой.

— А телки?

— Извини, друг мне сейчас не до телок.

— Неужели все так серьезно?

— Очень.

— Ладно. Буду. Жди в девятнадцать.

Вечером, когда Козырев узнал, в чем дело, он сказал:

— Да, это серьезно. Есть у меня одни специалист. Но ты знаешь, сколько они берут в таких ситуациях?

— Сколько?

— Двести.

— Нормально.

— Ну, ты понял, что это значит?

— Не вчера родился. Знаю я эти расценки. Дорого, конечно. Но жизнь дороже.

— Я так понял, деньги у тебя есть?

— Ну, сколько они меня будут пасти? Самое большое неделю. А реально, я думаю, не больше трех дней. Штука, ну полторы. Такие деньги у меня пока еще водятся.

Козырев слизал кровавую водичку с верхнего медальона.

— Вкусно. — Он сожрал сразу полмедальона. Выпил рюмку дорогой водки, кинул в рот маленький помидорчик, который еще недавно украшал всю эту пирамиду из мяса и добавил: — Вижу, ты не знаешь настоящую цену. В таких случаях телохранители берут двести баксов за час.

— Да ладно тебе, — комдив даже поставил рюмку с водкой на стол. — Хочешь ободрать меня?

— Нет. Это реальная цена.

— Сколько же надо тогда?

— Умножай на двенадцать. А то и на двадцать четыре, если хочешь, чтобы тебя и ночью охраняли. Штук в пятьдесят тебе все это может обойтись. А двадцатку-то уж точно надо иметь.

— Ты говоришь, он у тебя сидит. Может, нажмешь на него? Подешевле договоримся.

— Можно. Но толку не будет. Это же не заказ выполнить. Отбить тебя теперь может только человек душевный.

— Как это?