Долгий поцелуй на прощание - Рутледж Виктория. Страница 8

Что бы там ни было, спрятав ершистость и демонстративный протест против городской жизни, Кэт пыталась держать себя в руках. Возвращаясь из уборной, она, заблудившись, прошла мимо двойной двери в огромную гостиную и услышала, как Селина сказала брату: «Боже, Джайлс! Ведет себя так бесцеремонно!» Голос ее выражал, как позднее объяснил Джайлс, скорее потрясение, чем ярость.

Естественно, это заставило Кэт еще глубже уйти в себя. Она знала по опыту, что не умеет изображать веселость и при этом говорить без сарказма. Температура в комнате, соответственно, понизилась. Учитывая сияние окружающих поверхностей, ситуация стала напоминать вечеринку на леднике.

Даже сейчас, свернувшись в безопасности под одеялом, Кэт не могла решить, почему она так ужасно трепетала перед Селиной. То ли потому, что к ее одежде нужны были бы невероятно бесцветные модные туфельки без каблуков. То ли Кэт просто ненавидела ее за то, что Селина заставляет ее чувствовать себя ничтожной из-за пустяков, которые ей и в голову не могли прийти сорок минут назад. От Кэт не укрылось, что пронзительно-голубым взором Селина явно обязана цветным линзам. И даже такая деревенщина из глухой глубинки, как Кэт, могла бы рассказать Селине, что маечка, оставляющая открытой руки и спину, требует некоторой степени аккуратности при нанесении автозагара. Кэт чуть не выпалила что-то в этом духе, поддавшись на провокацию и потеряв самообладание. Впрочем, вскоре Джайлс увел ее смотреть фильм и ужинать.

Превосходно. Что, прежде всего, советуют делать журналы? Подружись с его сестрами. А что сделала она?

Кэт зарылась лицом в подушку и попыталась составить список Десяти Ужасных Вещей, Которые Она Могла Сказать Селине, Но Не Сказала. Вопреки ее надеждам, это совсем не прибавило ей бодрости.

Пока она терзалась самообвинениями под пуховым одеялом, дверь открылась и вошел Джайлс с подносом.

— Кэт?

Она рывком откинула одеяло. Ее лицо было все в красных пятнах.

— Я подумал, что ты не захочешь спускаться к завтраку, и решил поднять его к тебе.

Джайлс подошел ближе. В вазочке была белая гербера, вытащенная из одной из ваз внизу.

— Ах, милый! — воскликнула Кэт, усаживаясь в постели.

Вдруг вспомнив, что на ней ничего нет, она прижала одеяло к груди.

Джайлс при виде необычайного проявления застенчивости саркастически поднял бровь, но осторожно поставил поднос на постель. Кэт подавила желание предупредить его насчет пятен от кофе. Джайлс достал из комода чистую футболку и бросил ей, и Кэт поспешно ее натянула. Снова белое. Ей казалось, что она сейчас растворится в этой белизне, оставив только следы размазанной подводки для глаз и еле уловимый запах деревни.

— Я приготовил тебе французские тосты с сиропом. Это, похоже, единственное, что я умею готовить, так что ты сможешь наесться ими досыта. Большая часть прислуги тоже умеет готовить только их. Наверное, поэтому и мне это так хорошо удается.

Джайлс взял большой кусок тоста, щедро намазал его кленовым сиропом и улегся на кровать головой к ногам Кэт.

Кэт осторожно налила себе чашку чая. Взяла тост и аккуратно откусила, стараясь не крошить. Попросить ли Джайлса достать из сумки ее очки? Они выглядели немного старомодно, и Кэт обычно старалась не носить их, когда кто-то мог ее увидеть. В них она похожа на Ронни Баркера [8]. К тому же без них Джайлс казался ей еще прекраснее — одни белокурые волосы и светло-голубые джинсы. Очень привлекательно. И поднос было вполне видно. С такого расстояния она могла различить кремовые чашки, даже чуть ли не надписи по верхнему краю. Но важнее всего то, что Селина может зайти в любой момент и застать ее полуголой и без очков.

— Чем бы ты хотела заняться сегодня? — беспечно спросил Джайлс.

— Ничем, хочу просто побыть с тобой.

Кэт улыбнулась ему. По крайней мере, это была правда. По-настоящему новое ощущение — почувствовать, что он принадлежит только ей. И не нужно делить его со всем университетом, как во время семестра, или с миром международных банков, как обычно во время каникул.

— Я подумал, что мы можем покататься по городу, осмотреть достопримечательности. Полный тур по Лондону, как в игре «Монополия», — Пэл-Мэл, Флит-стрит. Обед в ресторане «Ангел», в Айлингтоне.

— А там дешево?

Джайлс засмеялся, словно она сказала что-то смешное, а Кэт почувствовала себя немножко дурой.

— Нет, теперь уже нет. Хотя Пентонвиль-роуд наверняка по-прежнему отвратительна. Не думаю, что в наше время безопасно следовать маршрутам «Монополии».

— Да, но это практически все, что я видела в Лондоне, — сказала Кэт, отламывая половинку тоста.

— Отлично! — просиял Джайлс. Глаза его излучали евангельское сияние. Когда он покажет ей Лондон, она будет умолять остаться. — Это будет твой настоящий первый день в Лондоне.

— За всю жизнь, — добавила Кэт, вспоминая панику предыдущего дня.

— За всю жизнь.

Ненадолго воцарилось молчание. Кэт нервно покусывала тост и пыталась представить, насколько плохо она выглядит с размазанной по всему лицу вчерашней подводкой.

— Пожалуйста, давай уедем, пока Селина не проснулась!

Джайлс ехал так, как всегда мечтала ездить сама Кэт. В то время как она училась водить в местном спальном районе со множеством маленьких окольных путей и удачно расположенными парковками, Джайлс, казалось, закончил двухнедельные курсы скоростного вождения такси в Нью-Йорке.

— Селина говорит, что я вожу как таксист, — сказал он с гордостью, обгоняя черное такси по внутренней полосе дороги, огибающей Трафальгарскую площадь.

Водитель яростно погрозил ему, и Джайлс ответил со всем превосходством науки ругаться, изученной в колледже. Он поворачивал, внимательно глядя в зеркало заднего вида.

— Это Мраморная арка? — спросила Кэт, удивляясь, как много японцев собралось в одном месте.

— Нет, это Адмиралтейская арка, — Джайлс, сигналя по минимуму, мчался мимо конного парада охраны. — Адмиралтейство, Генеральный штаб, здание Кабинета, Министерство иностранных дел, Казначейство Ее Величества.

У Кэт начала болеть шея. Откуда взялись все эти люди? Зачем они снимают на камеру светофор? Больше всего она боялась показаться туристом, хотя это было совершенно невозможно — ведь они мчались в спортивной машине на скорости шестьдесят миль в час к Букингемскому дворцу. Его, по крайней мере, Кэт узнала: он был нарисован на домашнем кухонном полотенце с изображением королевской свадьбы.

— Пожалуйста, давай остановимся, — наконец произнесла девушка. Она не могла больше видеть неоклассическую архитектуру. — И съедим где-нибудь по мороженому, — добавила она, чтобы поддержать тягу Джайлса к приятным посиделкам. На такой скорости они могут объехать центр Лондона до пяти часов и до самого конца недели не будут выезжать из Кента и пригородов.

Джайлс нашел стоянку около реки, рядом с палаткой мороженщика. Они сидели в машине, греясь на солнышке, ели мороженое «Магнум» и любовались плывущими по Темзе лодками. Перед выходом Кэт намазалась защитным кремом и теперь радовалась, что не забыла сделать хоть это. Кожа ее горела, и под глазами, конечно, появятся новые веснушки. Она не могла припомнить, чтоб дома бывало так жарко.

— Из всех мест, где мне доводилось жить, больше всего я люблю Лондон, — сказал Джайлс. — В Гамбурге здорово, но мы были там недолго. Кстати, ты справишься с мороженым? Я могу съесть с него шоколад, — добавил он с нежданной заботой.

— Нет, я справлюсь, — поспешно ответила Кэт.

Вряд ли ей еще доведется есть шоколад до возвращения домой. Она облизала пальцы, вымазанные тающим мороженым.

— Я не знала, что ты жил в Гамбурге. Это там ты выучил немецкий? Тебе так нравятся все эти путешествия?

— Ну, это было обычным делом. Ты же знаешь, папа всегда много переезжал. Мы чуть ли не каждые два года меняли школу, пока не выросли настолько, чтоб жить в пансионе в Англии. Мы научились хорошо к этому приспосабливаться. Все дети дипломатов такие.