Бастард Бога (Дилогия) - Матвеев Владимир. Страница 120

Льдинка лишь коротко кивнула, незаметно придержав рукой свою мать, которая хотела что-то сказать.

Князь поднял руку, обращая на себя внимание и коротко бросил:

– Выходим.

И когда последним скрылся за воротами Логова, легкий ветерок донес до него совсем короткий диалог.

– Почему ты остановила меня Ви? – спросила Кармин.

– Мой муж ничего не делает просто так мама – ответила княгиня Сайшат.

Это было утром, а сейчас был уже вечер первого дня рейда на юг по Лесу Приграничья, в сторону герцогства Рукт, который не принес никаких результатов. И Призрак догадывался почему. Лес в окрестностях Мегара стал местом, через которое "необращенцы-вайрон", ведомые своими сородичами, стекались к князю, чтобы снова почувствовать себя полноценными представителями своей расы и обрести новую семью. И за три месяца будущие волки Сайшат попутно хорошо почистили окрестности. Вон и сегодня, когда Хассаш перевалил середину своего дневного пути, ему неожиданно встретились три волка, которых вел Лигдам, отправленный на поиски несколькими днями ранее.

– Родитель – раздался из-за спины голос Катаюн – почему ты решил взять эти "падшие листочки" с собой, а не запереть до нашего возвращения?

"Падшие – хмыкнул про себя Атей – вот придумала", а вслух сказал:

– Есть такое мудрое изречение Ката: держи друзей близко, а врагов еще ближе. Да и сомнения меня грызут по поводу того, что они враги. А вот иметь рядом двух отличных воинов никогда не помешает. Кстати, позови их. Будем слушать их исповедь.

– А это еще что? – пружинисто поднявшись и потянувшись, спросила девушка.

– Честный рассказ обо всех своих грехах. Есть разумные, которые считают, что если исповедаться в своих грехах, то Бог их не накажет, а обязательно простит.

– Это вера?

– Ну да. Было время, разумные даже могли заранее купить себе почти любое отпущение их будущих грехов.

– У кого? – не поняла "мышка".

– У жрецов, у кого же еще?

– Молодцы! – восхищенно воскликнула Катаюн.

– Кто? Жрецы или верующие? – улыбнувшись, решил уточнить князь.

– И те и другие. Одни из ничего делали деньги, у других появлялась иллюзия безгрешности, и они не терзали себя ненужными душевными муками. А то, что после смерти и тем и другим, как сказал бы наш воевода, хурги пятки буду жарить – да кто об этом задумывается? Глупцы – она вдруг резко сменила тон – только Боги решают простить или наказать, а не их жрецы. А уж заранее отпускать грехи по бумажке – вообще дурь. Надо было кому-нибудь тюкнуть такого служителя по голове кистеньком, сразу после получения такого прощения. А что, грехи-то уже списали – творю, что хочу. Думали бы потом, как торговать от имени Богов.

– Ты мне альвов позовешь? – напомнил Атей, выслушав ее эмоциональную речь.

– Да идут уже – показала она в сторону костра, где собрался отряд. – я давно Пайяму знак подала.

– Давай отбой – встал на ноги Призрак – за ужином при всех расскажут о своих похождениях. Я решил, что "теням" и волкам будет полезно послушать, чтобы потом правильно оценивать свои действия в отношении этих парней.

Атей с Катаюн подошли к костру, с которого уже сняли небольшой котел с ароматно пахнущей шулюмкой. Отряд Призрака был самым малочисленным и насчитывал кроме них с Саем еще четыре "мышки" и четыре оборотня. Плюс два альва, которые сейчас находились под их пристальным надзором и присоединившийся в полдень Лигдам с тройкой "необращенцев-вайрон". Получив из рук одной из "девушек-мышек" свою порцию в глубокой деревянной плошке, ложку и горбушку ржаного хлеба, Атей сказал:

– Рассказывайте.

К кому относилась эта фраза, можно было не уточнять. Аршаль уже собирался поставить свою тарелку на расстеленную холстину, но был остановлен князем.

– Ешь и рассказывай, а то остынет. Обойдемся в лесу без этикета.

Благодарно кивнув, альв зачерпнул первую ложку и аккуратно оправил ее в рот. Призрак не просто так сказал, чтобы беседа прошла за ужином. Когда разумный не только смотрит тебе в глаза, рассказывая о своей жизни, но при этом еще и занят чем-то, легче определить его состояние. Моторику движений никуда не спрячешь, а она о многом может сказать. Вот и сейчас, глядя как Аршаль медленно помешивает густую наваристую похлебку, Атей чувствовал, что он не пытается выдумать легенду для них с братом, а просто решает с чего начать.

– Мне было восемь лет, а Аламгиру пять, когда князь Светлого Леса решил, что мы подходящие кандидатуры для "упавших листьев". Мы тогда очень удивились этому, потому что обычно "падшими" – он грустно улыбнулся и пояснил – я слышал, как нас называют некоторые "мышки". Так вот, такими становились только сироты, которые воспитывались в специальной школе с самого рождения. У нас же к тому времени были не только родители, но и многочисленная родня. Отец, который служил тогда в дворцовой страже, объяснить, почему так – не смог. Или, скорее всего, просто не стал. Как и мать впрочем. Тогда мы видели своих родителей в последний раз.

Три года ускоренного обучения и нас в сопровождении пяти старших воинов школы переправили сначала в Рузею, потом в герцогство Верен, а затем к границам Леса Изгоев. Внедрение в общество изгоев должно было произойти по тому же сценарию, что и с Корешком: бойня на границах Леса и два выживших израненных паренька. Вернее сказать – это у Корешка потом был такой сценарий. Мы были чуть ли не первыми "упавшими листьями", которых отправили в свободный полет. Вот только все пошло немного не так. Бойня была, но она состоялась немного раньше и закончилась не с тем результатом, на который рассчитывали наши провожатые. Уже на границе нас догнал наш дядя Асетал Сквозняк и без разговоров вступил в бой с сопровождавшими нас воинами. Ему тогда очень сильно досталось, но он выжил и перед тем как попасть в руки Лесных Стражей изгоев, успел нам сказать, чтобы мы всем говорили, что он наш отец. Мы послушались.

Не знаю, что Асетал говорил Изумруду, но нас приняли в новое общество. И вот тут дядя стал буквально выкорчевывать из нас все то, что нам прививали в школе Светлого Леса. Что стало причиной тому, что мы по-настоящему приняли ценности изгоев, я сказать не могу. Может быть, наше ускоренное обучение и досрочный выпуск так повлиял. Не успели преподаватели до конца привить нам мысль об исключительности светлых альвов. Может беседы с дядей, который по-новому открывал нам глаза на наших сородичей, а особенно на Владыку. Может его рассказы о Империи Криса Великого. А может все сразу и более гибкое детское восприятие мира, но мы тоже стали изгоями. Не внешне, а по своей оценке окружающего мира, а позже заслужили право на воинскую косицу.

Асетал действительно погиб, защищая Галиона Изумруда, а Лес Изгоев стал нашим новым домом, и мы все реже вспоминали о том, что пришли в него совсем с другими целями. Нас не беспокоили наши бывшие сородичи, и мы были очень рады, решив с братом навсегда похоронить в своих душах эту тайну. И даже если бы пришла весть о том, что нам стоит выходить из тени и делать то, ради чего нас направили к изгоям – мы бы этого не сделали.

А потом появился ты князь. Узелок, Мидэл и другие дали тебе клятву, а княжна Леса стала твоей женой. Слух о твоих делах шел впереди тебя. И когда Изумруд объявил о наборе первых двух десятков воинов, кто желал бы выйти из под сводов Леса в большой мир – мы, не раздумывая, сделали свой выбор. За несколько дней мы поняли, что попали именно туда, куда подсознательно всегда стремились. В одну большую семью. Случай с Корешком был для нас как удар молнией. И наша ненависть к нему и его поступку была неподдельной. А потом, взвесив все за и против, решили во всем честно признаться тебе. Вот и все. Мы примем любое твое решение князь, даже если это будет смерть. Хотя – он отправил в рот уже немного остывшую похлебку и прожевав, улыбнулся – если она будет такой же, как и у Ракита, то становиться немного страшно.