Иной среди Иных - Каплан Виталий Маркович. Страница 19

Дмитрий с благодарностью посмотрел на друзей. Вот ведь сами узнали, примчались, денег дают. Эх, если бы эта проблема решалась деньгами!

– Спаси Господи, ребята, – сказал он. – Пока у меня кое-какие сбережения есть, если надо будет, я свистну. Только там ведь действительно всё очень плохо.

– Анька-то как? – глядя в пол, глухо спросил Иван.

– Ну как? Сам понимаешь, как. Держится. Она молодец.

Она действительно держалась молодцом. Когда он, сразу с вокзала, примчался в больницу – молча прижалась к нему, несколько секунд стояла молча, а он с болью вглядывался в её лицо. Такое родное – и такое изменившееся. Тени под глазами, заострившиеся скулы, тонкая, едва заметно подрагивающая розовая веточка губ. «Ну, пойдём к нему! – наконец прошептала она. – Только не пугайся».

Там было от чего испугаться. Бледного до синевы Сашку (и куда делся летний загар!) всего истыкали какими-то гибкими шлангами, трубками. Голову выбрили до гладкости – и она оказалась ещё бледнее, чем неподвижное лицо. К голове тоже тянулись чёрные провода датчиков. Рядом тихонько жужжал приборчик с бледно-зеленоватым дисплеем. Там, на дисплее, струилась кривая, более всего походившая на сплющенную синусоиду. «Энцефалограмму снимают, – тем же свистящим шопотом прокомментировала Аня. – Говорят, не лучше и не хуже. Ровная такая…»

Дмитрий понимал, что держится-то она держится, но из последних сил. А ещё ведь Тамара Михайловна… У тёщи от переживаний случился микроинфаркт, и сейчас она лежала дома, под наблюдением двоюродной сестры. Тоже немолодой и не слишком здоровой. Надо было и туда ездить, продукты возить.

– Батюшка ваш знает? – поинтересовался Иван.

– Нет, – Дмитрий мотнул головой. – Он в санатории сейчас. Я позвонил, с Таней, с дочерью его, разговаривал. Обещала, что передаст, как навещать поедет.

– А сорокоуст о здравии?

– Не успел, – виновато пожал плечами Дмитрий. – Я ж сразу с поезда к Сашке, там побыл, потом к тёще помчался, она с сердечным приступом, продуктов всяких накупил ей. И домой, а тут и вы, один за другим.

– А я – заказал! – с некоторой гордостью заявил Игорь. – В нашем храме. Так что можешь не суетиться, всё готово.

– Надо бы ещё заказать, – вставил Иван. – Как минимум в семи храмах надо.

– Это ещё почему ж? – сейчас же вскинулся Игорь. – Это же форменное обрядоверие. Один, семь, сорок семь – какая Богу разница? Что Он, не знает? Что Ему, по сто раз напоминать надо?

– Традиции, как я понимаю, для тебя ничего не значат? – парировал Иван. – Если в народе это испокон веку принято, значит, не зря. Значит, это идёт от предания, и негоже вот так свысока опровергать. По-твоему, и святым тогда молиться незачем, Господь и так наши нужды знает?

– Да хватит вам, – вмешался Дмитрий. – Бойцы на ринге… Спаси тебя Господи, Ваня, а сорокоуст я и у нас закажу. Молитва лишней не бывает.

Вот так они всегда, Иван с Игорем. Лёд и пламень, щёлочь и кислота. А как сойдутся – получается пшик. Один полагает другого заскорузлым фундаменталистом, за Типиконом не видящим света Евангелия. Другой, в свою очередь, костерит почём зря беспочвенного обновленца, потакающего прихотям своего падшего разума и в грош не ставящего церковное Предание. Обоих, конечно, заносит. Дмитрию не раз уже приходилось играть роль рефери в их регулярных полемиках.

И ведь оба – близкие друзья. Игоря-Игрека он знает ещё с детских лет, с восьмого класса. С Иваном познакомились чуть позже, в байдарочном походе. Тогда, десять лет назад, тот ещё не относился к туризму как к пустому, небогоугодному развлечению.

А что если им рассказать? Нет, конечно, не всё. Этак они дружно решат, что у него от горя крыша поехала. Но вот хотя бы часть… ту часть, в которой ему как раз и нужен совет.

– Вот чего, ребята, – задумчиво сказал он, – хочу у вас спросить… Тут такое дело… Есть у меня приятель, по институту. Курсом старше учился, Вадик. Мы иногда перезваниваемся. Так вот, как раз до вашего прихода он и позвонил. Ни о чём не зная, так просто. Я ему, разумеется, все печальные новости и вывалил. И откровенно сказал, что на медицину особых надежд не осталось. И вот тут он и говорит…

Дмитрий выдержал паузу. Какой-то Вадик на курс старше действительно был, но они с ним практически не общались, и уж, разумеется, тот никогда не звонил.

Лгать – это, разумеется, грех. Большой. Но рядом с тем, что обжигало страхом и надеждой его душу – величина, стремящаяся к нулю.

– Так вот, – продолжал он, – Вадик сказал, что есть у него хороший знакомый. Некто Аркадий. И вот этот Аркадий некоторое время назад… как бы это выразиться… обрёл дар целительства. Погоди, – жестом остановил он взметнувшегося было Ивана. – Дай договорить. Этот Аркадий – человек глубоко верующий, крестился более десяти лет назад. Регулярно бывает в храме, исповедуется, причащается. И вот, однако же, случилось с ним такое. Деталей Вадик и сам не знает, но говорит, будто нескольких человек он вылечил. Буквально из могилы поднял. Причём никаких магических ритуалов, наоборот – молился, просил Господа даровать этим несчастным исцеление. И получалось. Денег не брал, родственникам этих больных так и сказал – мол, если готовы расстаться с деньгами, то пожертвуйте в храм или в детский дом. Вот такой человек. И Вадик предложил мне подумать. Вдруг этот Аркадий Львович сможет Сашку вытянуть? Главное, не колдун же какой, а свой, православный. В общем, завтра он, Вадик, позвонит, и если я соглашусь, будет с Аркадием договариваться. Вот, ребята. Я в сомнениях. Что скажете?

Ребята молчали с минуту. Переваривали. Потом Иван решительно звякнул ложечкой по блюдцу.

– Ты меня удивляешь, Дима! Можно подумать, что ты тот наивный юноша, который крестился на третьем курсе. Ты что, не понимаешь, какой силой все эти целители орудуют? Бесовщина, стопроцентно. Да мало ли что он в церковь ходит? Исповедуется он! Как же… Кто его знает, о чём он там исповедуется. Да и куда ходит. Может, к обновленцам каким? – Иван походя одарил Игоря многозначительным взглядом. – А может, и того хуже, к раскольникам-зарубежникам? А что причащается, так во суд себе и во осуждение. Ты ж в душу его не заглянешь!

– Вот именно! – Игорь встрепенулся, да так, что слегка плеснул чаем на клеёнчатую скатерть. – И ты тоже, Ваня, не заглянешь. А сразу, по автомату, осуждаешь. А может, этот Аркадий – благочестивее тебя в тысячу раз? Может, ты за свои слова на Страшном Суде ответишь по полной программе? Так, что мало не покажется!

– Да чего там сомневаться? – парировал Иван. – Речь-то о целительстве. То есть об оккультной практике. Ну ладно бы ещё травами лечил или иглоукалыванием. Хотя и то вещи с православной точки зрения сомнительные. А этот тип именно колдовством и лечит. Из могилы, говоришь, поднимает? То есть наперекор Промыслу Божьему идёт? Значит, чем больше он косит под православного, тем яснее, что маскировка это всё. Просто ему хочется и православных людей обольстить, внедрить бесовские крючки в их души. Отсюда и методика. Сатана ведь избирательно действует. Одних своих служителей нацеливает на неверующих, там и не скрывают, что магия. А других посылает с православными работать, тут уже тоньше надо. Вещи-то известные, вся православная литература этим полна.

– Это какая ещё «вся литература»? – изумился Игорь. – Небось, брошюрка «Люди и демоны»? Это из неё все твои познания?

– А ты Святых Отцов почитай! Да не избирательно, нужные цитатки выдёргивая, а основательно. В комплексе… Там всё есть.

– Ах, какие мы мудрые! Можно подумать, будто ты сам их всех от корки до корки прочёл! Тоже ведь цитаты выдираешь. А ты бы лучше Евангелие вспомнил. Что Иисус сказал своим ученикам? «Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит…» Здесь именно тот случай. Человек верует, человек благочестив – вот Господь и даровал ему благодать.

– Ну, знаешь ли! – взвился Иван. – Это же про апостолов сказано! Про величайших святых! А тут какой-то Аркадий, извиняюсь, Львович. А у него церковное благословение имеется, а? Помнишь, в послании к Тимофею сказано: «Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться».