Штурмовой отряд. Битва за Берлин - Таругин Олег Витальевич. Страница 3

От идеи использовать металлодетекторы или магнитометры отказались сразу – вряд ли от них была бы хоть какая-то польза, да и на таможне возникли бы ненужные вопросы, а просить помощи в родном посольстве нельзя из соображений секретности. Несмотря на начатое в сорок девятом восстановление и полную реконструкцию парка, земля и через семь десятилетий хранила в себе тонны металла – осколков, неразорвавшихся снарядов и мин, обломков техники и оружия, разнообразных гильз и прочего «военного железа», так что прибор просто выдавал бы непрерывный сигнал, причем в разных диапазонах, от чугуна до цветмета. Приходилось надеяться исключительно на собственную наблюдательность, простейший щуп и старую добрую лопату.

Впрочем, шутница-судьба, с интересом наблюдавшая за тем, что в самом скором времени собирались сделать эти люди, оказалась настроена весьма благожелательно, и уже через двадцать минут Трешников наткнулся на торчавший из склона замшелый бетон – если не знаешь, что именно ищешь, ни за что не заметишь в зарослях густого кустарника. Судя по аккуратно сглаженному углу, явно не какой-то случайный обломок, а именно то, что нужно. Отлично!

Подполковник сгреб в сторону перепревшие прошлогодние листья и, аккуратно подрубив дерн лопатой, вырезал первый кусок. Затем следующий. Наглеть не стоило, когда будут уходить, придется привести все в прежний вид. Конечно, вряд ли посетители Тиргартена или его администрация сунутся в ближайшее время в этот заросший кустами овражек, еще и расположенный в достаточно глухом уголке парка, но рисковать нельзя ни в коем случае. Местным вовсе незачем знать, что кто-то проявлял нездоровый интерес к древней фортификации, особенно если этот «кто-то» еще и имеет отношение к русской военной разведке…

Вскоре лопата коротко скрежетнула по металлу. Сделав еще несколько энергичных взмахов, Трешников убедился, что не ошибся: именно дверь. Не особо большая, примерно полтора метра высотой, некогда выкрашенная темно-серой, шаровой краской, ныне практически облезшей. Судя по виду залепленных глиной рукояток, отпирающих ригельные замки, шансы на то, что их удастся сдвинуть с места даже ломом (которого у них, собственно, и не имелось), практически нулевые, приржавели намертво. Ладно, это не самая большая проблема, имеется в рюкзаках кое-что и на этот случай, готовились. Еще раз оглядев результат своих археологических изысканий, подполковник воткнул в землю лопату и коротко свистнул, привлекая внимание подчиненных.

– Готово, командир, – старлей Костя Коробов отложил в сторону портативный газовый резак, стащил защитные очки и отодвинулся, позволяя товарищам обозреть зияющую свежими дырами на месте запоров дверь. – Еще немного потренируюсь, и в следующий раз «Дойчебанк» можем брать. Любой сейф вскрою. Командир, можно, я теперь не Третьим буду, а Костей-медвежатником?

– Трепись меньше, медвежатник. Прибор в рюкзак пакуй, он нам внизу тоже может понадобиться. Леша, давай волшебную дверцу открыть попробуем… Буратины, блин, с папой Карлами. Да, кстати, как под землю пойдем, будьте повнимательнее, фрицы могли и заминировать. Времени, конечно, прошло прилично, но поди знай, так что осторожность не помешает.

Дверь совместными усилиями всех троих удалось приоткрыть лишь спустя несколько минут. Наконец, противно скрежеща напрочь прикипевшими петлями, она распахнулась настолько, что в щель мог боком пролезть взрослый человек. Изнутри пахнуло многолетней сыростью, застоявшейся водой и ржавчиной, и подполковник мрачно подумал, что если подземный туннель и не обвалился во время взрывов, вполне может оказаться затопленным грунтовыми водами. Такой вариант, разумеется, предусматривался, весь вопрос в том, насколько высоко поднялась вода – исследовать туннель с аквалангом никто не собирался.

Задрапировав вход масксетью, присыпанной сверху прошлогодними листьями – придирчиво оглядев маскировку со стороны, Трешников с удовлетворением признал, что уже с пяти метров все выглядит словно нетронутый склон, – «спортсмены» сменили кроссовки на болотные сапоги и натянули брезентовые куртки, поддев под них теплые свитера. Дополнив экипировку перчатками и мощными налобными фонарями, люди один за другим исчезли в темном зеве старого хода, где вот уже семь десятилетий не ступала нога человека…

Сразу за дверью начиналась неширокая бетонная лестница со скользкими замшелыми ступенями, двумя метрами ниже уходящая под воду, кажущуюся в резком свете фонарей абсолютно черной, маслянистой. Вдоль покрытой вездесущей плесенью и какими-то темными потеками стены со следами опалубки шли проржавевшие, едва державшиеся на источенных временем и сыростью кронштейнах, перила, браться за которые никто не рискнул.

Спустившись вниз, подполковник остановился на последней ступени, внимательно осмотрелся и осторожно прощупал ногой скрытую водой поверхность. Сделал шаг, еще один – и неожиданно понял, что лестница закончилась. Это не могло не радовать – ровный бетонный пол оказался залит не более чем сантиметров на сорок. Правда, видимый в свете фонаря широкий, метра четыре от стены до стены, коридор постепенно понижался, но и не настолько круто, чтобы уровень воды поднялся выше пояса, максимум – груди. Несмотря на то, что укрепления в Тиргартене строились уже в военные годы, педантичные немцы, видимо, все же предусмотрели и дренажную систему, которая худо-бедно работала до сих пор, иначе коридор уже давно затопило бы под потолок.

Переквалифицировавшиеся в диггеров «спортсмены» продвигались медленно – идущий первым Трешников ощупывал дорогу раскладной горной палкой, опасаясь наткнуться на невидимое под водой препятствие. Предосторожность оказалась не лишней: периодически группа останавливалась, натыкаясь на завалы из сгнивших ящиков, содержимое которых давно превратилось в осклизлые, заиленные кучи. Часто встречались противогазы – то ли гитлеровцы всерьез опасались химической атаки, то ли, что вернее, собирались защищаться от заполнившего подземелье дыма. В некоторых ящиках некогда хранились разнообразные боеприпасы или оружие, ныне потерявшее прежний вид настолько, что с трудом удавалось даже определить модель. Один раз наткнулись на сложенный под стеной солидный, в два ряда штабель, до сих пор выступавший над водой, некогда использовавшийся в качестве временных нар для размещения раненых. Заглянув внутрь почерневших и разлезшихся ящиков с прогнившими, давно провалившимися крышками, обнаружили там останки нескольких человек в лохмотьях истлевшей униформы с до сих пор различимыми сдвоенными молниями на петлицах – эсэсовцы, разумеется, кто ж еще…

Несмотря на то, что все трое многое повидали на своем веку, всецело царящий в этом месте дух запустения давил на психику. С низкого, местами иссеченного мелкими трещинами потолка, вдоль которого шли пакеты кабелей, порой срывались тяжелые капли, гулко бухавшие об воду. Первое время люди инстинктивно вздрагивали, затем привыкли, просто перестав обращать внимание. Ничего интересного по дороге больше не встречалось: кое-где на неокрашенных железобетонных стенах с полустершимися трафаретными надписями-указателями были закреплены насквозь проржавевшие коробки распределительных электрощитов; несколько раз исследователи находили металлические двери, ведущие в небольшие боковые комнаты, некогда выполнявшие роль не то караульных помещений, не то каких-то подсобных помещений или складов.

Ради интереса зайдя в одну из них – сваренная из тонкого металла на каркасе из уголков дверь рухнула внутрь, сорвавшись с петель, при небольшом нажиме, – обнаружили ряд двухъярусных армейских коек вдоль стен, на провисших сетках которых покоились разбухшие, потемневшие от влаги матрасы. На небольшом раскладном столике до сих пор валялись истлевшие консервные банки и стояло несколько пустых темно-зеленых винных бутылок. Потревоженная поверхность воды всколыхнулась, и из-под одной из коек неторопливо выплыла перевернутая немецкая каска, неведомым образом не прогнившая до дыр и не утонувшая. Соседняя комнатушка семьдесят лет назад была заставлена стеллажами, от которых ныне остались лишь несущие металлические рамы – все остальное, и доски настила, и размещенные на них ящики, картонные коробки и какие-то тюки, давно разлезлось и сгнило, превратившись в уже ставшие привычными осклизлые груды, местами торчащие из темной воды.