Штурмовой отряд. Битва за Берлин - Таругин Олег Витальевич. Страница 42

Полностью выбравшись из люка, капитан осмотрелся более внимательно, почти сразу обнаружив двери лифтовой шахты, в точности такие же, как и внизу. Расположенный справа от лифта распределительный щит с установленным в положение «выключено» рубильником пугал трафаретной надписью «Осторожно, высокое напряжение!» и изображением перечеркнутого молнией черепа. Вызвав Нулевого, капитан доложил результаты разведки. Получив разрешение, Вадим решительно опустил рукоятку вниз, замыкая цепь. Ничего катастрофического не произошло, лишь на электрокоробе засветилась сигнальная лампа, да снизу сообщили, что в помещении и кабине подъемника загорелся свет. Спустя полминуты в глубине лифтовой шахты негромко загудел электромотор, и вскоре из поднявшейся кабины уже выходили остальные бойцы группы. Никакого риска в использовании лифта не было: вряд ли у немцев имелась единая система сигнализации, контролирующая использование электроцепей во всех помещениях Рейхсканцелярии, а если и имелась, и дежурный поднял тревогу, то это уже ничего не меняло – задерживаться здесь больше пары минут спецназовцы не собирались.

– Повезло, что мы через склад зашли, а то на нашей схеме никаких указаний, что где расположено, нет, – резюмировал Трешников, осмотревшись. – Уж больно неудобное местечко для штурма. Все, фонари погасить, Третий и Четвертый идут первыми, остальные следом, построение стандартное. Один-один и «один-два» – в тыл. Двинулись, мужики, недалеко осталось….

Глава 14

Берлин, Вильгельмштрассе, Рейхсканцелярия, апрель 1945 года

Следующее помещение также оказалось безлюдным: подземный зал с арочным сводом заполняли напольные стеллажи с какими-то опечатанными контейнерами и аккуратно промаркированные металлические шкафы. Судя по всему, здесь располагался один из имперских архивов, между прочим, заминированный и подготовленный к экстренному подрыву. Задерживаться спецназовцы не стали, лишь обезвредили по приказу Трешникова несколько зарядов – подполковник точно не помнил, захватили ли наши какие-либо архивы в подвалах Рейхсканцелярии, или немцы успели их уничтожить, и решил подстраховаться, а заодно и предкам помочь. Да и просто оставлять за спиной несколько десятков килограммов тротила не хотелось – поди знай, как станут развиваться события дальше и не придется ли им в случае необходимости здесь укрываться. С немцев-то станется рвануть подвал, лишь бы уничтожить русскую штурмовую группу.

Выход из архива представлял собой уже ставшую привычной герметичную бронированную дверь, открывающуюся с обеих сторон простым поворотом штурвала. Никаких кодовых замков и прочих секретов не было и в помине, самый обычный ригельный замок, скрытый между стальными полотнами – когда новая власть в середине тридцатых реконструировала здание бывшей резиденции рейхсканцлера и переоборудовала подвалы, никому и в голову не могло прийти, что с этой стороны можно ждать вражеской атаки. А затем, уже во время войны, видать, не до того было, все силы бросили на срочную постройку «фюрербункера».

Присев возле двери, Третий приложил к металлу небольшой прибор, повторяя процедуру, проделанную и в прошлый раз. Спецназовцы замерли в стороне, чтобы не создавать лишних помех. Наконец Коробов сообщил, пряча сканер в боковой армированный кармашек тактического жилета:

– Там фрицы, довольно много, множественные колебания. Правда, и помехи приличные, улицу и здание постоянно обстреливают. Воюем?

– Нет, попросимся тихо-мирно мимо пройти, – хмыкнул подполковник. – Работаем, Третий, на тебе дверь, Четвертый и Пятый, гранаты. Остальные по стандартному плану. Как минимум одного живым, а лучше парочку, поговорить нужно. Поехали.

Дождавшись сигнала готовности, Коробов плавно, чтобы не всполошить гитлеровцев внезапно ожившим штурвалом, провернул его по стрелке с надписью «Offnen». Оборот, второй. Где-то внутри двери едва слышно скрежетнули рычаги, выдвигая стержни замка из пазов. Еще один оборот. Есть, готово. Поудобнее ухватившись за рукоять, старлей одним движением приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы товарищи смогли забросить внутрь пару «РГО», не рискуя зацепить корпусом за коробку. В освещенную неярким светом щель тут же полетели осколочные гранаты ударно-дистанционного действия, одна чуть правее, другая – левее. Дверь захлопнулась, дважды едва заметно вздрогнув от удара взрывной волны, и снова распахнулась от мощного толчка, на сей раз уже на всю ширину, пропуская в помещение первую боевую пару.

Что находилось в этой части подвала до того, как советские войска подошли к пригородам Берлина, понять было невозможно, особенно в контрастном свете приборов ночного видения, сейчас же помещение представляло собой нечто среднее между наспех оборудованной казармой охраны здания и оружейной комнатой. Двухъярусные койки и оружейные пирамиды вдоль стен, столы для обслуживания оружия по центру, на поверхности – разобранные для чистки автоматы, в основном «StG. 44», и вскрытые цинки с патронами.

На все остальное стремительно атакующие спецназовцы просто не обращали внимания – работающее в боевом режиме сознание выхватывало и фиксировало только самое важное. Вот стоящий возле стены гитлеровец, судя по потемневшему от крови кителю, поймавший осколок гранаты, вскидывает автомат. «Витязь» в руках коротко шлепает серией по три, и пули выбивают из его груди крохотные фонтанчики крови. Полусидящий возле перевернутого взрывной волной оружейного стола фриц – лицо залито кровью, кажущейся в свете «ночника» абсолютно черной, – слепо шарит руками по полу, усыпанному патронами из лежащего на боку цинка. Он уже не опасен, но это не имеет никакого значения, и пуля входит ему чуть повыше переносицы, опрокидывая навзничь. Немец в нижнем белье, ошалело вертя головой, спрыгивает с верхней койки на пол – вряд ли, чтоб добраться до оружия – разбуженный взрывом, оказавшись в полной темноте, он просто не понимает, что происходит. Практически беззвучная очередь пистолета-пулемета изломанной куклой швыряет его тело на пол; на груди – несколько аккуратных входных отверстий. Откуда-то из дальнего угла оглушительно тарахтит, захлебываясь недлинной очередью, немецкий автомат. Времени разбирать цели нет, и китель единственного успевшего оказать сопротивление – судя по полной выкладке, караульного или только что зашедшего в помещение – прошивают выпущенные сразу двумя «ПП-19-01» девятимиллиметровые пули. Осознавший, что к чему, штурмбанфюрер – сознание оказавшегося рядом спецназовца успевает зафиксировать витой серебряный погон без «розеток» – пытается застрелиться и тянет руку с зажатым в ладони «вальтером» «Р-38» к голове. Но медленно, слишком медленно – время для него и для русского спецназовца сейчас движется с разной скоростью. Короткий выпад и двойной удар разложенным прикладом. Пистолет отлетает в сторону, а немец мешком оседает вниз – приказ Нулевого выполнен, первый пленный захвачен. Второго, собственно, уже и не будет: все кончено, штурм завершен, уцелевших больше нет.

Синеватый, почти не заметный в свете ПНВ, дым от взрывов и выстрелов лениво поднимается вверх. Раскачиваются, отчаянно скрипя, свешивающиеся с потолка жестяные абажуры с разбитыми осколками лампами. Тонко звенят под ногами стреляные гильзы и рассыпавшиеся из цинков патроны. Едва слышно булькает, вытекая на пол, вода из простреленного в нескольких местах питьевого бака в дальнем углу помещения.

Время лениво возвращается к привычной скорости течения.

– Молодцы, хорошо отработали! – одобрительно сообщил Трешников, опуская пистолет-пулемет и автоматически переводя предохранитель вверх до щелчка. – Что с «языком»? Жить будет?

– Сейчас оклемается, – лейтенант Челобин, вырубивший фрица ударом приклада, опустился на колени рядом с ним и потянул из кармашка разгрузки аптечку. Раздавив под носом эсэсовского майора ампулу с нашатырным спиртом, поводил рукой из стороны в сторону, другой легонько похлопав того по щекам. – Эй, давай уж, приходи в себя. Не так ты и сильно по башке получил, я ж спецом в скулу бил, по касательной. А ну, как там оно: «Alarm, Herr Major, ist dringend! Achtung!» [20]