Единственная на всю планету. Трилогия (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович. Страница 49

– Наколдую ей сердечный приступ, – ответила Ольга. – У меня со вчерашнего вечера сильно поубавилось желания получать плюхи и молча их сносить. Если делаешь людям гадости, будь готов, что тебе отплатят тем же.

– Нормальный вариант, – кивнул Нор. – Но с одним изъяном. У нее будет приступ, а у тебя – тройка в журнале. Оно нам надо? Поэтому предлагаю следующее. Моя «Моторола» может работать, как диктофон. Вот мы и запишем твой ответ и организуем шум в классе, чтобы не сказали, что запись сделана дома. А потом с записью и Таганцевой идем разбираться к директору. Выгнали ее один раз, выгонят и вторично. Пусть лучше чем-нибудь торгует с лотка, чем преподает в школе.

– Может быть, тогда ограничиться записью? – предложил Егор. – Так ли обязательно отнимать у человека здоровье, если без этого можно обойтись?

– Посмотрим, – сказала Ольга. – Доели? Вот и нечего рассиживаться. Я все убираю и идем на выход. До приезда Виктора осталось только двадцать минут.

Когда они подошли к калитке, Ольга придержала Нора и проверила магией лес у дороги.

– Все чисто. И впредь будем так же проверять. А со стороны «Фазенды» приближаются трое. Вот и машина.

Они забрались в остановившийся «найт» и поздоровались с Фроловыми.

– Не сможешь подлечить мне горло? – спросила Люда. – Разболелось так, что трудно есть. Хотела даже остаться дома, но вспомнили о твоих способностях...

– Пока доедем до школы, будешь как огурчик, – пообещала Ольга. – А теперь еще установится теплая погода, так что о своей болячке можешь забыть.

– Все бы доктора так лечили, – вздохнул Виктор. – Ты даже руками не размахивала. Так все лечится?

– Многое, – ответила Ольга. – Все, что может вылечить сильный и здоровый человек. Я ведь сама ничего не лечу, просто мобилизую на лечение ваш организм. В этом есть и минус: когда у больного не осталось сил, и организм сильно разрушен, я ему, в отличие от медиков, уже не помогу.

– Они тоже не помогут, – усмехнулся он, – хотя деньги за свою работу возьмут. Так, автобуса еще нет, значит, сидим. Не принято спрашивать, но я спрошу. Вы твой день рождения будете отмечать?

– Если ничего не случится, то приглашаю вас всех в воскресенье к двум, – ответила Ольга. – Сама хотела сказать при возвращении. Все, едет автобус.

Сегодняшний день в школе поначалу ничем не отличался от остальных. На ее появление Бортников никак не отреагировал, дав тем самым понять, что в планы отца его никто не посвящал. По мере приближения третьего урока настроение ребят в классе начало портиться.

– Как кого-то похоронили, – мысленно сказал Нор. – Все ждут крови.

– Сомневаюсь, что из-за твоей записи ее вытурят, – ответила Ольга. – Нас она на какое-то время оставит в покое, отыграется на остальных. К нам с тобой это ни у кого любви не прибавит. Так что, если директор ограничится выговором, запускаю свою болячку.

На второй перемене не было слышно обычного трепа и шуточек, все сидели на своих местах, многие – за открытыми учебниками географии.

Прозвенел звонок и почти тотчас же зашла Таганцева. Она поздоровалась с классом, села за свой стол и раскрыла журнал.

– Прежде чем начать новую тему, я бы хотела выяснить, как вы усвоили предыдущую. К доске пойдет Ковалева. Ты у нас на прошлом уроке вертелась и не слушала мой рассказ. Обо мне в школе ходят сплетни, что я занижаю ученикам оценки. Так вот, чтобы вы знали, это все ложь. Я вам ставлю только то, чего вы заслуживаете. Вот сейчас мы и посмотрим на то, как вы относитесь к занятиям. Как некоторые из вас относятся к учителям, я уже имела возможность убедиться. Ну, и чего ты ждешь? Начинай, мы слушаем.

Глава 14

– Начинай, – мысленно сказал Нор Ольге. – Я пустил запись минуту назад.

Ольга почти дословно пересказала текст из учебника, показав нужное на карте. Нору не пришлось что-то предпринимать, чтобы в рассказ вплетался шум класса, Ольга Алексеевна сама несколько раз сделала замечания тем, кто, по ее мнению, этого заслуживали.

– Садись, – сказала Ольге Таганцева. – Слава богу, хоть что-то знаешь.

– Извините, Ольга Алексеевна, – сказала девушка. – Хотелось бы знать, во что вы оценили мое «что-то»? Можете и в дневник поставить.

– Три, – ответила учительница. – С плюсом. Перестали шуметь! Продолжаем занятие! Давай свой дневник.

Она опросила еще двоих, обоим поставив тройки. Один из отвечавших заработал свой трояк заслуженно, другому оценка была явна занижена. Потом пошло объяснение новой темы, которое закончилось за пару минут до звонка. Таганцева выждала, пока он прозвенит, забрала журнал и вышла из класса.

– У нашей отличницы появился тройбан! – радостно закричал Валерка Васильев.

– А ты чему радуешься, придурок? – спросил Нор. – Незаслуженной оценке? Так у тебя этих заслуженных трояков навалом, а будет еще больше. А с Таганцевой разберемся.

– Ты следи за тем, что говоришь! – подскочил к их столу Валерка. – А не то...

– А не то что? – поднялся из-за стола Нор. – Врежешь мне или, как некоторые, будешь пакостить чужими руками? Пошли, Оля. Перемена хоть и большая, но у нас и дело не на пять минут. Учебник не забудь.

Учительская, как и кабинет директора, была на первом этаже, но в другом коридоре. Сначала постучались к директору, но никто не отозвался. Приоткрыв дверь, Нор увидел, что в кабинете никого нет. Тогда постучали в учительскую и, не дожидаясь приглашения, зашли. Наверное, на большой перемене в учительской собрался весь педагогический коллектив, включая директора школы. При их появлении большинство разговоров стихло.

– Вам кого, ребята? – спросила директор.

– Мы хотим, Валентина Ивановна, подать жалобу на Ольгу Алексеевну Таганцеву, – сказал Нор. – За непрофессиональное и неэтичное поведение. Это как нужно делать, в письменном виде или достаточно устного заявления?

В учительской наступила гробовая тишина.

– Это очень серьезное заявление, – сказала завуч.

– Мы бы к вам с ним не пришли, Надежда Игоревна, если бы не было доказательств, – сказала Ольга. – У нас были основания полагать, что на этом уроке Таганцева вызовет меня отвечать и специально занизит оценку. Поэтому я наизусть выучила параграф и все рассказала слово в слово. Нам, кстати, материал тоже давался только по учебнику. Есть запись моего ответа с репликами Ольги Алексеевны, а это учебник. Кто хочет, может сейчас прослушать и сравнить.

– И что же тебе поставила Ольга Алексеевна? – спросила директор.

– Тройку с плюсом. Вот дневник. Отвечали еще двое, и одному из них тоже необоснованно поставлена тройка.

Все учителя повернулись к красной от злости Таганцевой.

– Я не собираюсь здесь отчитываться перед этими... – ее голос сорвался. – Все объяснения я дам лично директору!

– Нам ваши объяснения не нужны, – сказал ей Нор. – Ваши тройки – тоже. В любом случае запись мы сохраним, и если вас оставят в школе и подобное повторится, и необязательно только в отношении нас, мы уже пойдем с родителями в гороно.

– Как я и говорил, выгонят вряд ли, – сказал он Ольге, когда вышли из учительской. – Но на время она должна притихнуть. Я думаю, что нам ее вообще поменяют на Малашенко.

– Не скажешь, чего ради связался с Васильевым? Нам одного Бортникова мало?

– Ради тебя, – ответил Нор. – И вообще, пошли они все лесом! Ты еще Владимира не обрабатывала? Вот и займись. Что ты на нем опробуешь?

– Возьму поджелудочную железу. В ней только три зоны, так что много времени это не займет. Посмотрим, сколько он продержится. Специально гробить я его не собираюсь, но и лечить не буду. Пусть этим занимаются врачи.

– Заходи, – Бортников открыл входную дверь и впустил в квартиру Васильева. – Что-нибудь есть?

– Глухо! – зло сказал друг. – Ни на одной из двух квартир они не появлялись, машины в гараже тоже нет. Я и через полицию пробовал узнавать. Есть у меня там один стукач. Никто к ним по поводу моих парней не обращался. Здорово ты меня подвел!