Единственная на всю планету. Трилогия (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович. Страница 96

– Я хотел, чтобы сын занялся спортом, – сказал он. – А жена хотела, чтобы он занимался в вашей секции. Ей понравилось ваше выступление, да и вообще состав группы...

– Я поняла, можете не продолжать, – оборвала его Ольга. – Меня уже пугали вашей женой. Поймите меня правильно и постарайтесь, чтобы поняла она. Нельзя чему-то научить того, кто не хочет учиться. Кроме того, ваш сын восстановил против себя всех. Он нарывался на драку, и только кровотечение из носа этому помешало. И уверяю вас, что это спасло от неприятностей и нас, и его. Нашу секцию за драку, скорее всего, закрыли бы, а вашего сына ребята превратили бы в отбивную. Извините, но уделить вам больше времени не могу. Я сказала все, что хотела, и должна работать с учениками. До свидания.

Они уже заканчивали занятие, когда у Ольги зазвонил телефон.

– Это Игорь, – раздался из трубки знакомый голос дора. – Здравствуй. Мне сообщили, что ты меня ждешь.

– Вы уже приехали! – обрадовалась девушка. – А когда с вами можно будет увидеться?

– Все в наших руках, – довольный ее радостью сказал дор. – Занятий у вас пока нет, поэтому будет лучше, если я к вам завтра приеду. Накормишь?

– Состряпаю праздничный обед! – пообещала Ольга. – К какому времени приедете?

– К двум будет нормально? – спросил дор. – Значит, в два и приеду. Повидаемся, а заодно я с тобой рассчитаюсь.

– Чему ты больше радуешься? – спросил Нор Ольгу, когда шли на посадку в машину. – Тому, что завтра получишь очередную порцию знаний, или встрече с дором?

– Ты что? – остановилась Ольга. – Ревнуешь? Совсем сбрендил! Да, я к нему очень хорошо отношусь и рада его увидеть, как была бы рада увидеть своего деда!

– Ты меня неправильно поняла, – возразил Нор. – Я прекрасно понимаю, что ни о какой любви нет речи, поэтому нет и ревности. Просто мне трудно понять такое отношение дора к тебе и твое к нему. Все, что у нас о них говорилось и писалось, сводилось к тому, что от них нужно держаться подальше. Это если уж совсем пропадать, тогда...

– Наверное, есть разница, кто и с какой целью с ними общается, – задумалась Ольга. – Да и доры, как и люди, бывают разными. Если бы на месте Игоря был какой-нибудь молодой дор, для которого важна карьера и все с ней связанное, он бы попытался посильнее привязать меня к своей фирме и выжать из нашего сотрудничества максимум пользы. Ни о какой дружбе при этом не могло бы быть и речи. А Игорь делает свое дело, но интересы его организации уже не являются для него первостепенными. Зря их руководство берет в штат тех, кто прожил множество жизней. Опыт, конечно, огромный, вот только отношение к делу уже не то. А этот дор меня почему-то выделил. С Павлом у меня тоже неплохие отношения, но для него я всего лишь ценный союзник. Пока от меня есть польза, он будет помогать, иссякнет сотрудничество, может быть, и на порог не пустит.

– Наверное, ты права, – вздохнул Нор. – Но для меня бестелесные всю жизнь были пугалом, а потом я простился с жизнью и получил от них силу, а от расплаты увильнул. Не по своей вине, но я был страшно рад, только боялся, что однажды они все-таки придут за расчетом. Они и пришли, и я сохранил свободу только благодаря тебе и тому, что они не знали о слиянии. И еще я думаю, что они побоялись меня забрать.

– А чего им бояться? – не поняла Ольга.

– Меня сюда перенес бог, – напомнил он ей. – Может быть, он внял мольбе, хотя я не помню, чтобы тогда молился, но, скорее, он преследовал какие-то свои цели. В таком случае забирать меня, это все равно что вырывать рукой кусок мяса из волчьей пасти. Пути людей и богов пересекаются редко, и доры наверняка стараются держаться от них подальше.

– Нор, Ольга, имейте совесть! – крикнул им вошедший в вестибюль Сергей. – Шофер матерится и сказал, что если мы не уедем через пять минут, он вообще никуда не поедет! У вас есть деньги на такси? У меня, например, их нет.

– Заболтались! – с досадой сказала Ольга. – Ходу, а то действительно может уехать в парк. У него сегодня, кроме этого рейса, другой работы нет.

В храме Ардеса было темно, лишь возле жертвенника горела одинокая сальная свеча, которая не разгоняла мрак, а наоборот делала его еще более беспросветным, освещая только часть каменной плиты дрожащим желтым огоньком. Жрец прекрасно помнил малейшую неровность мощенного каменными плитами пола и мог бы проделать необходимое без всякого освещения. Подойдя к алтарю, он откупорил висевшую на поясе флягу, слил из нее в ладонь немного крови и, обмакнув указательный палец другой руки, принялся рисовать на камне ритуальный рисунок призыва. Дело было привычным и уже давно выполнялось просто по обязанности. Ни его дед, ни отец, которые всю свою жизнь служили в этом храме, ни разу не видели, чтобы бог откликнулся. Увидеть довелось ему.

Сильный порыв ветра погасил и повалил свечу и швырнул в глаза песок. Когда жрец вытер слезы и проморгал, он с изумлением и ужасом увидел, что прямо над жертвенником появилось светящееся пятно, которое стало быстро увеличиваться в размерах, заставив его зажмурить глаза и прикрыть их рукой.

– Ты мне нужен! – раздался повелительный голос. – Встань с коленей и открой глаза!

Ноги не держали, но какая-то сила вздернула его с пола и против воли широко раскрыла глаза. Прямо на жертвеннике стоял крепкий мужчина средних лет в обычной одежде воина и насмешливо смотрел на жреца. Никаких источников света он не увидел, но та часть храма, где они находились, была ярко освещена.

– Две сотни лет твои предки и ты сам питались моим именем, – продолжил бог. – Пришло время немного потрудиться. Выполнишь поручение, получишь щедрую награду, ослушаешься – умрешь.

– Слава великому Ардесу! – хрипло сказал жрец. – Я выполню все!

– Конечно, слава, – кивнул бог. – И в твоей готовности служить я не сомневаюсь. А теперь слушай, что от тебя требуется. Ты знаешь, что миров множество, причем у каждого мира свои боги. Я пошлю тебя в один из миров, куда до тебя попал молодой княжич с именем Нор. Твое дело его найти и передать то, что лежит на жертвеннике. После этого сожмешь в руке этот камень и вернешься за наградой.

Из руки бога выпал маленький камень, упал на алтарь и словно к нему прилип. Миг и в храме снова стало темно. Он дрожащими руками пошарил по алтарю и нащупал небольшой кожаный мешочек и камень размером с орех. Никакого восторга от явления бога он не испытывал, был лишь леденящий душу страх. Не смея даже в мыслях противиться воле того, кому семья Хакров служила несколько поколений, он на дрожащих ногах вышел из храма и в тот же миг оказался на заснеженной дороге, со всех сторон окруженной лесом. Туника, надетая на голое тело, не защищала от мороза, а деревянные жреческие сандалии проваливались в неглубокий снег и норовили свалиться с ног. Подвывая от холода и ужаса, он пошел по дороге, уже ни на что не надеясь. Он бы прошел мимо стоявшего недалеко от дороги дома, если бы не увидел свет. Ноги совсем закоченели, но у него хватило сил добраться до калитки. Она была заперта, и он закричал и стал бить в нее правой рукой. В левой он сжимал кошель бога и камень возвращения.

Ольга не слышала ни его крика, ни ударов кулака в калитку. Она была в спальне, куда не доходили слабые звуки со двора. Услышала она Хитреца, который с силой ударил рылом во входную дверь. Сканирование двора предупредило о присутствии незнакомого человека.

– Кого-то принесло, – сказала она Нору. – Хорошо, что не успела раздеться. Не вставай, я выйду сама.

Она не стала обострять магией зрение, просто захватила фонарик, накинула куртку и, приласкав Хитреца, быстро пошла к калитке. Когда калитка была открыта, она в страхе попятилась. В луче фонаря стоял почти голый, замерзший человек, чьи руки и ноги были все сплошь покрыты татуировками. Первой мыслью было, что это сбежавший зэк. Потом взгляд выхватил висевший на его груди бронзовый диск с грубо выбитым на нем треугольником, и память Нора подсказала, кто это такой.

– Помоги, женщина! – прохрипел он на языке королевства Ортан. – Княжич Нор здесь?