Московский клуб - Панов Вадим Юрьевич. Страница 15

– Я слышал, ваша компания имеет филиалы по всему миру?

– В каждом Анклаве, если быть точным.

– Вы не работаете в государствах?

– Увы.

– Почему? Многие антикварные фирмы имеют офисы в Эль-Париже. Конечно, где-нибудь в Индии или у заокеанских варваров лучше не открывать магазины, но в странах Европейского Исламского Союза ценят изысканные вещи, и вы сможете найти массу богатых клиентов.

– К сожалению, такова политика фирмы, – развел руками Кирилл. – Анклавы предоставляют куда большую свободу скромным предпринимателям.

– Скромным? Вы себя недооцениваете. Насколько я знаю, «Шельман, Шельман и Грязнов» пользуется большим авторитетом во всем мире.

– Я рад, что наши усилия не пропали даром.

Абу-Саид поставил опустевшую чашку на столик и чуть подался вперед:

– А вы и есть тот самый Грязнов?

– Тем самым был мой дедушка, – любезно ответил Кирилл. – Я всего лишь продолжаю дело.

– Я полагал, что владельцы столь преуспевающей фирмы не работают в магазине.

– Каждый из нас работает в каком-то любимом магазине, это не мешает решать другие вопросы. В конце концов, мы антиквары, а не руководители корпораций, мы маленькие люди.

– Добившиеся прекрасных результатов.

Грязнов склонил голову.

– Мне было бы очень приятно иметь такого человека в качестве друга, – прозрачно намекнул араб. – Корпорации не доверяют правительствам, но мы весьма заинтересованы в том, чтобы иметь в Анклавах как можно больше настоящих друзей.

Выражение лица Кирилла не изменилось, осталось доброжелательным, и только очень и очень внимательный наблюдатель смог бы подметить скуку, промелькнувшую в его глазах.

– Ну почему, почему каждый присланный в Анклав юнец пытается меня завербовать? – Грязнов вздохнул и посмотрел на убирающего приборы Олово. – У них что, одинаковые путеводители?

Слуга пожал плечами, но от работы не отвлекся.

– Абу-Саид два дня как прибыл из Эль-Парижа.

Олово молча кивнул.

– Он француз.

– Я догада-ался, мастер.

«Мастер» было единственным словом, которое слуга произносил четко, не растягивая гласные. Кирилл постепенно становился серьезным.

– Абу-Саид будет работать в представительстве Исламского Союза при Анклаве. Что-то вроде атташе по химической промышленности. Молодой, дерзкий, работает на военную разведку и мечтает выслужиться. У него одна жена, но он сказал, что в ближайшие полгода опять сыграет свадьбу. Очень правильный юноша.

Олово не стал спорить.

– Сам по себе Абу-Саид неинтересен, но он происходит из хорошей семьи с глубокими корнями в Гаскони. Его дядя занимает высокий пост в Союзе, а по материнской линии Абу-Саид имеет родственников среди аравийских шейхов. Так что, возможно, француз не так плох, как кажется на первый взгляд.

Во время речи слуга успел унести приборы и вернулся с бокалом вина для хозяина.

– Что у нас сегодня? – Грязнов с наслаждением принюхался: – «Хванчкара»? Олово, ты молодец, сейчас мне нужно именно оно! – Антиквар сделал глоток. – Согласись: турецкие вина великолепны!

Слуга неопределенно качнул головой: алкоголь Олово не употреблял ни в каком виде. Кирилл сделал еще один глоток, выбрался из кресла и прошелся по залу.

– Пусть Таратута поможет Абу-Саиду хорошо провести время в Анклаве, познакомит с нужными людьми, проведет по нужным местам… ну, как обычно. Недели через две пусть вербует: лишний человек в посольстве нам не помешает.

Олово кивнул. Окончательно посерьезневший Грязнов поставил бокал на резной столик и поинтересовался:

– Поднебесники еще не собирали граверов?

Слуга отрицательно качнул головой.

– Но соберут обязательно, – продолжил Кирилл, перебирая черные жемчужины. Дракон недовольно вертелся, словно стараясь цапнуть антиквара за палец. – Не забудь появиться на вечеринке.

– Обяза-ательно, мастер, – кивнул Олово.

Анклав: Москва (приближается)

Борт дирижабля «Марко Поло»

Разумный человек умеет совмещать приятное с полезным

Тао обожал путешествовать на цеппелинах. Неспешные, огромные, медленно плывущие меж облаков гиганты приводили полковника в состояние детского восторга. Он наслаждался каждым мгновением, проведенным на борту дирижабля, вот только плотный график одного из высших офицеров китайской военной разведки практически исключал использование столь медленного транспорта. Как правило, Тао перемещался на «суперсобаках» или, если легенда позволяла, на реактивных самолетах, именно «перемещался» – полковник отказывался называть скоростные поездки путешествиями. Но при малейшей возможности пересаживался на цеппелины. Поездка в Москву такую возможность предоставила. Прибыв из Пекина в Гонконг, Тао сменил документы, превратившись в инспектора по кадрам Народной нефтяной компании, и «по служебной необходимости» вылетел на самолете в Анклав Франкфурт. И опять стал другим человеком: в каюте первого класса роскошного пассажирского дирижабля «Марко Поло» в Москву направлялся совладелец небольшой, но процветающей фирмы, зарегистрированной в Анклаве Эдинбург. Целью поездки, разумеется, являлось «установление партнерских отношений с Анклавом Москва». А впрочем, кто будет интересоваться целью поездки пассажира первого класса?

С другой стороны, полет на цеппелине имел немаловажное преимущество: безмятежное путешествие располагает к размышлениям, и Тао имел прекрасную возможность еще раз продумать, просчитать, проработать все нюансы предстоящей операции. Сложнейшей акции, тщательно разработанной под личным руководством генерала Ляо. Масштаб операции впечатлял. Успех мероприятия гарантировал полковнику блестящие карьерные перспективы. Неудача… А вот о неудачном исходе Тао даже не задумывался. Все продумано, все подготовлено, все рассчитано до мелочей, все шаги контролируются, и любая нештатная ситуация будет преодолена. В распоряжении полковника имелись все ресурсы, которые могла предложить Народная республика: безлимитное финансирование, полная поддержка московской Триады, специальная боевая группа, составленная из лучших оперативников военной разведки, неограниченные права при проведении операции. Другими словами, ядерный удар по Анклаву был единственным, чего не мог требовать полковник. Тао понимал, что просто так такие полномочия и такую власть не предоставляют, спрашивать с него тоже будут по самому большому счету, и был готов к игре.

И только одна маленькая деталь немного смущала полковника – внезапная смерть Шэнхуна. Гибель заместителя, вертолет которого взорвался над океаном неподалеку от Сингапура, слишком уж совпала по времени с началом операции. Разумеется, Тао приказал провести самое тщательное расследование, убедился, что с несчастным майором расплатились террористы из «Бригад Восточных Тигров», требующих отделения от Народной республики Индонезии и Малайзии, но, как говорится, осадок остался. Смерть Шэнхуна заставила полковника в очередной раз перепроверить все детали операции и в очередной раз убедиться, что предусмотрено решительно все. Срыв невозможен.

И именно поэтому, наблюдая с панорамной площадки приближающийся Анклав, Тао был абсолютно спокоен. Напрочь забыв о делах, он любовался длиннющим «Дядей Степой», знаменитой «Тройкой» и, конечно же, великолепным «Подсолнухом». Маршрут цеппелинов был специально проложен таким образом, чтобы гости Анклава смогли оценить всю его прелесть с высоты птичьего полета, удивиться снующим на небывалой высоте мобилям: московские эстакады поднимались даже выше токийских – и улыбнуться застрявшим между небоскребами облакам. Сити уже лежал под ногами Тао, а ключи от него полковник собирался добыть в ближайшее время.

Глава 2

Репутация человека нарабатывается годами, разумные люди старательно выстраивают ее, прекрасно понимая, что имя дает вес, положение в обществе, авторитет. Репутация складывается из громких поступков и случайных мелочей, из продуманных шагов и неожиданных срывов, репутация – портрет, на который ориентируются окружающие. Ведь это так просто: не узнавать человека, не тратить время на общение с ним, а просто послушать, что говорят о нем другие. Узнать о его репутации. Разумеется, портрет в каждом случае будет свой: кто-то видит в человеке друга и готов прощать ему любые поступки, находя объяснение и подлостям и жестокостям. Враги наоборот: описывают каждый его шаг с отрицательной стороны, находя корыстные мотивы даже в благотворительных акциях. И лишь немногие способны смотреть на людей ровно: так, как они того заслуживают. Для этих, последних, слово «репутация» не значит ничего, они рассматривают не прошлое, а настоящее, холодно оценивая поступки строго в контексте реальной ситуации. Они способны сложить из частного цельную картину, проникнуть в самую суть, разобраться и сделать единственно правильный вывод. Таких людей меньшинство. Для всех остальных ты не более чем совокупность дел и высказываний, газетных заметок и мнений окружающих. Не человек, а репутация. И в какой-то момент она начинает диктовать правила поведения. В какой-то момент ты уже не в силах поступать так, как желаешь, а вынужден делать то, что должен. Совершать поступки, которые от тебя ждут, поддерживать свою репутацию.