Издержки богемной жизни - Данилова Анна. Страница 16

– Ну уж нет! Думаю, речь идет о каком-нибудь однофамильце. И адрес вам подсунули наш по той же причине. Это не мой Женя, точно! Если бы вы увидели моего сына, сразу поняли бы, что он не то что не может совершить преступление, он вообще не такой! Он – честный, благородный, надеюсь, хорошо воспитанный. Это совершенно исключено!

Рита достала фотографию, врученную ей Зиминым, и положила ее на стол.

Екатерина Даниловна взяла снимок в руки и долго смотрела на него. У нее был вид женщины, которой внезапно сообщили о том, что нашлись все ее шесть сестер-близняшек. Она была предельно удивлена!

– Может, у меня в роддоме похитили ребенка и этот мальчик на фотографии – близнец Жени? Но он очень похож на Женечку! Вот только этот идиотский свитер… Какие-то жуткие олени с кривыми рогами…

– У него был паспорт. Там указан ваш адрес, понимаете? Это ваш сын, Екатерина Даниловна.

– Но он не мог совершить убийство! Да и зачем ему это? И как все произошло? Хотя, постойте… Кажется, я слышала по телевизору. Двух актрис и их спутников ограбили, когда они выходили из ресторана. А одну из них, Извольскую, снимавшуюся в сериалах, убили. Вот только я не поняла, как именно ее убили. Послушайте, я произношу вслух это страшное слово… Убийство! Мой сын никого не убивал, это точно, это какая-то чудовищная ошибка! Возможно, его оклеветали!

– В том-то и дело, что он сам пришел и сознался в этом преступлении. Скажите, он учится на коммерческом отделении университета?

– Нет, нам повезло. Точнее, это мне повезло, что у меня такой умный сын. Он учится бесплатно, и учится прекрасно, понимаете? И вообще, он хороший мальчик!

– Но следователю он сказал, что ему надо было заплатить за учебу. Требовались деньги, поэтому он и решил ограбить известных актрис.

– Да чушь все это! Он экзамены сдает экстерном, собирается учиться дальше, заниматься наукой! Я в курсе всех его дел, я была в университете, интересовалась условиями поступления в аспирантуру. Он никого не убивал! Да и деньги у нас есть. Мы ни в чем не нуждаемся! В актрисах он не разбирается, он и телевизор-то не смотрит…

– А чем же еще он занимается, кроме учебы?

– Олей, – коротко ответила Бутурлина.

– Олей?

– Ну да. У него, знаете ли, любовь. Ее зовут Оля Барсова.

– Вы не могли бы сказать, где ваш сын был вечером, между десятью и одиннадцатью часами, двадцать девятого августа?

– Вы можете удивиться, но я знаю, где и с кем он провел этот вечер. Как и все остальные вечера. Без исключения. С Олечкой Барсовой.

– Думаете, она это подтвердит?

– Уверена.

– А где они встречаются?

– Да нигде. Гуляют, а могут и просто сидеть на лавочке в парке или под ее окнами. Для них это не принципиально. По ресторанам они не ходят, это точно. Это не такие дети. Они – хорошие дети, понимаете? Хотя, ее родители так не считают. Нет, они хорошо относятся к моему сыну, но их отношения не считают серьезными.

– Это вам Женя сказал?

– Да. Он переживает по этому поводу. Он еще мальчик, у него пока еще ни специальности, ни работы, это же понятно. Но если бы мой сын захотел жениться, я бы, при всей своей рациональности и благоразумии, все равно не пошла бы против него. И квартиру бы для них сняла, и содержала бы, пока мой сын не выучится. Я очень люблю Женьку! Думаю, что и Оля тоже к нему неравнодушна, но за нее отвечать не могу. Они, эти девчонки, в таком возрасте любят кого-нибудь постарше.

– Екатерина Даниловна, ваш сын пришел сегодня в прокуратуру и признался в убийстве актрисы Лидии Извольской. Это факт. На завтра назначен следственный эксперимент. И что самое ужасное – его опознали. Все свидетели по делу.

– Этого не может быть, говорю же! Покажите мне этого парня. Хотя, постойте… Я позвоню Жене.

Она судорожными движениями достала телефон и набрала номер. Долго держала телефон возле уха.

– Абонент отключил телефон…

– Он в камере предварительного заключения.

– Но почему он мне не позвонил и ничего не рассказал?! Извините…

Она снова набрала номер.

– Послушай, у меня большие неприятности, ты бы не мог приехать? Это срочно! Какая-то ерунда, нашего Женьку обвиняют в убийстве! Вернее, он сам пришел и сознался, и теперь он в прокуратуре… Приезжай скорее, я тут с ума схожу!

Только теперь она осознала, что произошло с ее сыном.

– Паспорт… – Она вскочила и заметалась по комнате. – У этого мальчишки паспорт моего Женьки! Но у меня не было двойни, мне бы сказали еще до родов! И все же, на фотографии парень – вылитый Женька… правда, с разбитым лицом. Это его в милиции били? В прокуратуре?

Мысли ее путались, она упорно цеплялась за тему «двойни», поскольку ни на секунду не допускала мысли, что ее сын, ее мальчик, которого, как ей казалось, она хорошо знала и жизнь которого была у нее, как на ладони, – убийца!

– Никто его не бил в прокуратуре, он сказал – когда отбирал сумку, одна из девушек ударила его и рассекла губу.

– Постойте… Дайте мне сосредоточиться… Но ведь у него не была разбита губа! Не была, вы понимаете? – Она говорила быстро, отрывисто, словно собирая в уме все доказательства его невиновности или же подтверждения возникшего и такого чудовищного недоразумения. – Вы слышите меня? Еще сегодня утром у него было нормальное, чистое лицо, никаких разбитых губ, ничего такого! А убийство-то произошло три дня тому назад… Вот и судите сами!

– Но вы – его мать. Вашим словам не поверят. И самое трагичное в этой истории состоит в том, что он в подробностях описал, как нападал на девушек. Скажите, Екатерина Даниловна, зачем еще вашему сыну могли понадобиться деньги?

– Понятия не имею!

– Может, он просил вас о деньгах и называл причину, а вы ему отказали?

– Да ничего такого не было, поверьте мне! Конечно, он хотел машину, но мы с ним договорились, что я куплю ее сразу же после того, как он закончит университет, а пока ему нужно думать об учебе. И не скажу, чтобы он так уж страстно мечтал о машине. Конечно, он молодой парень, понятно, что в его возрасте все мечтают о собственной машине, но я позволяла ему водить мою, и, думаю, он был вполне доволен этим.

– А может, он должен был кому-то крупную сумму, а вы ничего об этом не знали? Вы не припомните, возможно, ваш сын в последнее время вел себя как-то странно, нервничал или ему кто-то звонил? Вы же мать, вы не могли не заметить изменений в поведении сына.

– Подождите… Да, это правда. Женя изменился. Я видела, что он нервничает, переживает, но когда я спросила его об этом, он сказал, что у него какие-то проблемы с Олей. То есть не то чтобы проблемы, но он чувствует, что она к нему немного остыла, что ли. Но он продолжал встречаться с ней, это точно! Я сама видела, как он покупал цветы в нашем магазине, собираясь на свидание. Конечно, мы не могли себе позволить покупать букеты каждый день, но время от времени я давала ему денег на цветы. Понимаете, я, как мать, была бы счастлива, если бы мой сын женился на такой девушке… Она из очень хорошей семьи, у нее прекрасные родители. Я бы успокоилась, если бы это произошло, посчитала бы, что у моего сына устроилась личная жизнь. Я бы все сделала, чтобы они хорошо жили! Помогала бы им… Даже няню бы оплачивала… потом. Я об этом часто задумывалась, когда Женя уходил на свидание с Олей. Я могу его видеть?

– Конечно. Я позвоню следователю и уточню, когда вы сможете приехать. Только не удивляйтесь, если в прокуратуре вам придется повторить все, о чем вы мне рассказали. Понимаете, я всего лишь помощник следователя, учусь.

– Я все повторю, все объясню, но самое главное – я должна увидеть этого парня! Значит, у него лицо моего сына, губа разбита и одет он ужасно… Мой сын никогда бы так не оделся! У него хороший вкус.

Она снова посмотрела на снимок и покачала головой.

– Какой-то он грязный, этот ваш убийца…

Рита поняла, что ничего нового она больше не услышит. Как она и предполагала, мать не верила в то, что ее сын способен на убийство. Редкая мать повела бы себя иначе. Однако в деле появился новый потенциальный свидетель – Ольга Барсова.