Голодная гора - дю Морье Дафна. Страница 50

Джонни засмеялся и ничего не ответил. Он начал натягивать на себя одежду. Мрачное настроение, владевшее им с момента отъезда из Итона, рассеялось. Мать сказала, что он может расстаться со школой после Рождества и что дядя Боб купит ему патент на офицерский чин в драгунском полку. Он поедет в чужие страны, укокошит там целые полчища врагов, а бедняга Генри по-прежнему будет торчать в школе и ложиться спать в десять часов…

– Слава Богу, успел, – пробормотал Генри, увидев тетушку Элизу, которая вышла из дома, чтобы с ними поздороваться.

– Милые мои мальчики, – проворковала она, подставив им по очереди свою уже несколько дряблую щеку и обдавая их при этом запахом нафталина, – как я рада вас видеть. Джонни уже совсем взрослый молодой человек, да и Генри сильно вырос. Скоро вы не захотите и разговаривать со своей старой тетушкой.

– Не говорите так, – галантно возразил Генри. – Для меня вы такая же молодая, как и всегда. Вы по-прежнему рисуете? Как ваши этюды?

– У меня есть два-три прелестных пейзажа, я вам их как-нибудь покажу. Джонни, милый, ты не хочешь завтра поехать в Слейн, чтобы встретить дедушку? Парохода не будет еще два или три дня, а у него в Слейне больше нет никаких дел, и он захочет проехаться по дороге. Тим отвезет тебя в карете.

– Я ничего не имею против.

– Я уверена, что дедушке это будет очень приятно. Он же не видел тебя целых полгода.

– А он не скучает в Сонби? Ему там, наверное, очень одиноко, – говорил Генри, когда они входили в дом. – Не представляю, что он делает на той стороне без своих шахт.

– Он по-прежнему ездит в Бронси дважды в неделю, – отвечала Элиза, – и время от времени посещает ваш прежний дом в Летароге. Как удачно, что миссис Коллинз такая отличная экономка, она делает для него все, что нужно. Теперь, когда ваша тетушка Барбара болеет, я не могла бы находиться в двух местах одновременно, я просто привязана к дому.

– Подожди немного, тетя Элиза, – сказал Джонни. – Скоро я получу патент и стану офицером, тогда я приглашу тебя в Лондон, и мы проведем мой отпуск вместе. Как ты думаешь, понравлюсь я тебе в красном мундире?

– Я в этом уверена, миленький. Все молодые девушки будут мне завидовать. Обед готов, Томас? Мне ужасно хочется есть.

– Миссис Джон распорядилась отложить обед на час, ей нужно закончить вышивание.

– О, Боже, как это досадно! Время обеда меняется каждый день. Вчера, когда я вернулась с прогулки, со стола было уже убрано, потому что ей вздумалось пообедать раньше. Никогда не знаешь, что тебя ожидает.

Джонни приоткрыл дверь и заглянул в библиотеку. У этой комнаты был суровый спартанский вид, там было холодно и мрачно, как во всяком помещении, которым не пользуются месяцами. Однако там по-прежнему ощущалось присутствие деда. Сохранились даже запахи, пахло кожей, перьями и бумагой. Вся атмосфера несколько напоминала атмосферу церкви, такая же суровая и неприступная. Какой контраст, думал Джонни, взбегая наверх, по сравнению с ералашем, царящим в гостиной, где в настоящий момент шла примерка: Фанни-Роза, всклокоченная и возбужденная, примеряла дочери платье, накалывая одну деталь за другой и нещадно браня девочку за то, что та не стоит спокойно; в то время как Эдвард и Генри прыгали через стулья или дрались, а за ними наблюдали два спаниеля, подбадривая их звонким лаем.

На следующий день Джонни отправился в Слейн; он был в превосходном настроении, ибо Тим позволил ему править лошадьми, вернее, Джонни просто-напросто отобрал у него вожжи. Старик Кейси скончался уже несколько лет назад, а бывший грум, теперь уже женатый человек лет пятидесяти, сидел рядом с молодым хозяином в некотором беспокойстве. Мастеру Генри можно было доверить лошадей. Он умел обращаться с животными, у него это получалось естественно, так же как в свое время у его отца, а вот у мастера Джонни совсем не было терпения, и он дергал вожжи и размахивал кнутом, так что бедное животное поневоле начинало нервничать.

– Пусть лошадь сама делает, что нужно, мастер Джонни, оставьте ее в покое, – говорил Тим, однако Джонни, которому казалось, что они едут слишком медленно, продолжал ее погонять.

– Отчего ты не ездишь на катафалке, Тим? Это тебе больше бы подошло, – говорил он. – Ну вы, ленивые дьяволы, пошевеливайтесь! Вы так растолстели, что ползете, как черепахи, совсем как этот старый дурень, что за вами ходит.

– Не годится так говорить про человека, который знает вас с пеленок, мастер Джонни.

– Ах, ты же знаешь, Тим, что я лаю да не кусаюсь, – отвечал Джонни, шаря в кармане в поисках серебряной монеты. – Возьми-ка вот, выпей за мою погибель, когда приедем в Слейн.

– Не нужно мне ваших денег, мастер Джонни.

– Ну-ну, не глупи. Не каждый день тебе приходится возить меня в Слейн, правда? Вот и пользуйся, пока можешь.

Как это здорово, оказаться в городе и на полной свободе – лошади на постоялом дворе в конюшне, а дед, как выяснилось, разговаривает с управляющим банка и, по всей видимости, проведет с ним часа два, не меньше. Джонни прошелся вдоль реки, посмотрел, как грузится какой-то корабль, с наслаждением вдыхая запахи и прислушиваясь к звукам Слейна, – он прекрасно себя чувствовал, ему было семнадцать лет, и у него не было никаких забот; к тому же у него водились деньги, которые жгли ему руки. Он свернул с набережной на улицу и столкнулся нос к носу с двумя парнями из Дунхейвена. Один из них был Джек Донован, сын Сэма Донована, что держал лавку на набережной, – высокий, хорошо сложенный молодой человек, лет на шесть старше Джонни, рыжеволосый и несколько пучеглазый.

– Ну и чудеса, – сказал Джек Донован. – Юный мистер Бродрик собственной персоной. Мы с Пэтом только что толковали, что пора бы уж вам вернуться с той стороны, из этой вашей распрекрасной школы.

– Здравствуйте, – небрежно приветствовал их Джонни, протягивая два пальца. – Куда это вы направляетесь, ребята? Я тут дожидаюсь деда, и у меня два часа свободных, совсем нечего делать.

– А-а, так мы покажем вам Слейн, – сказал Джек Донован, подмигнув. – Это прекрасный город, если знать, что к чему. Давайте-ка промочим горло, прежде чем решим, что делать дальше.

– Не стоит вам показываться вместе с нами в трактире, – сказал второй парень. – Дедушка ваш непременно узнает и задаст вам хорошую порку.

– Мне никто не указ, я делаю что хочу, черт возьми, – огрызнулся Джонни. – Ну, вы, показывайте дорогу, а то у меня в глотке пересохло.

Он прекрасно знал, что если его обнаружат в обществе этих парней, тем более что один из них носит фамилию Донован, ему крепко достанется, ибо неизвестно, по какой причине его дедушка не любит Донованов, так же как обе его тетушки и даже мать. Последнее обстоятельство, однако, заставило его относиться к этим ребятам тем более дружелюбно. Вскоре все трое сидели у стойки одного из многочисленных пабов Слейна. В кабачке было полно народа, и атмосфера была такая, что можно было задохнуться. Где-то неподалеку была ярмарка, и все трактиры были заполнены сельскими жителями; за столами сидели старики со своими нескончаемыми историями, визгливые женщины и миловидные крестьянские девушки в шалях, наброшенных на голову.

– Что вам спросить? Виски будешь? – обратился к Джонни Джек Донован.

– Буду, – храбро отвечал тот.

Дома он пил эль, когда удавалось раздобыть, и иногда какой-нибудь жалкий стаканчик портвейна, если деду угодно было протянуть ему графин.

– Вот это по-нашему, – восхищенно сказал Джек Донован, когда Джонни выпил свою порцию одним глотком, стараясь делать вид, что это ему нипочем. – Клянусь, вам хочется повторить. Ну-ка, Пэт, еще стаканчик этому превосходному молодому джентльмену.

Вторую порцию Джонни выпил помедленнее. Бог ты мой, это здорово. Чертовски здорово. В человека вливается жизнь. И храбрость тоже. Будь он проклят, если вернется в Итон в следующем семестре. Пускай дядюшка Боб позаботится о патенте сразу же, не откладывая.

– Через месяц-другой я поступаю в драгуны, – сообщил он, глядя на своих собутыльников.